Питер Кейв - Война на улицах

Подбор слов был явно не рассчитан на замутненное сознание Джефриса, который подслушивал разговор. Прозвучавшая в нем характеристика разъярила его донельзя. Он выхватил у администратора трубку и заорал:

— «По-видимому» здесь ни при чем. Я полностью контролирую положение, чтоб ты знал, подонок. Вы все там, грязные свиньи, зарубите на носу — здесь я командую, и никто другой.

Ответ был для него крайне неожиданным и выбил его из колеи.

— Я намереваюсь прервать нашу беседу, — размеренно и спокойно сообщил ему Уинстон. — Я перезвоню через десять минут, когда вы будете готовы говорить со мной разумно.

Сержант быстро положил трубку на рычаг и откинулся на спинку стула, чтобы обдумать короткий разговор, позволивший многое узнать. Хотя сказано было немного, на самом деле он получил массу информации и сумел добиться явного психологического преимущества. Теперь он довольно четко мог представить себе умственное состояние своего противника. Человек, удерживающий заложников, явно зарвался, а значит, нервничал; он вел себя агрессивно и, следовательно, подспудно испытывал страх; он также пытался выдать желаемое за действительное, за чем, как правило, скрывалось сознание собственной неполноценности. Все эти черты, свидетельствующие о слабости характера, можно было использовать как сильное оружие, и фактически Уинстон уже сыграл на одной из слабых сторон своего противника. Сержант был убежден, что поступил правильно, когда внезапно прервал телефонный разговор. Как испорченный ребенок, прибегающий к одной из своих излюбленных выходок, чтобы добиться новой поблажки, меньше всего Джефрис ожидал, что на него просто не обратят внимания. Реакция Уинстона должна была привести его противника в замешательство, больно его ударила и в конце концов еще больше подорвала его самоуверенность. Сейчас ему должно быть предельно ясно, у кого в действительности старшие козыри на руках. Контролирующий коммуникации одновременно контролировал переговоры.

Подытоживая события, Уинстон остался вполне доволен итогами первого контакта. Вреда он не причинил и в то же время показал, на чьей стороне сила. А прозвучавшее в разговоре прозвище «свиньи» давало основание предполагать, что противник наверняка ненавидел власть предержащих и, очевидно, находился под впечатлением, будто имеет дело с обычными полицейскими. Уинстон взял себе это на заметку и решил не переубеждать бандита, особенно на начальной стадии. Пусть думает, что с ним будут обращаться, как принято обычно в полиции, тем большим сюрпризом для него станут маленькие фокусы, которые всегда были про запас у САС. В критический момент это может сыграть решающую роль.

У Пола Карни было чутье на неприятности, и он чувствовал по запаху, что впереди их ждет совсем не то, на что они рассчитывали. По мере того как сокращалось расстояние между такси и гостиницей, ощущение опасности становилось все сильнее. Из окна машины он видел, что на улицах появлялось все больше групп молодых людей, искавших приключений на свои головы.

— Странно, — пробормотал он про себя, но Фатальный Валлиец услышал и тут же возбудился:

— Что там? Что происходит?

Он тоже заметил группы молодых людей, вроде бесцельно бредущих по улицам, но решил, что так и надо, поскольку не был знаком с жизнью столицы.

Карни бросил взгляд на часы, чтобы подтвердить или опровергнуть мелькнувшую в его голове догадку.

— Слишком много молодежи на улице, — протянул он, размышляя. — Что-то необычное. Ведь еще не закрылись пабы, и значит, народ еще не стал расходиться по домам.

— Должен тебе признаться, — поделился с ним Валлиец, который не разделял тревоги Карни, — что в субботу вечером в Кардифе такая же картина.

Но переубедить Карни было нелегко. Его насторожило не только слишком большое число молодых людей, и даже не тот факт, что все они двигались, казалось, в одном общем направлении. Было нечто неуловимое, объединяющее все группы в единое целое — они были удивительно схожи между собой. Все как бы подчеркнуто демонстрировали агрессивность, что проглядывало даже в их походке, а в действиях их чувствовалась какая-то целеустремленность. По непонятной причине они напомнили Карни колонны муравьев-рабочих или мигрирующих леммингов. Он взглянул на Фатального Валлийца и отрицательно покачал головой.

— Нет, — сказал Карни, — в воздухе чем-то пахнет, что-то происходит. У меня даже дурной вкус во рту появился. Заваривается какая-то каша, но я не могу понять, в чем дело.

У Фатального Валлийца не было желания оспаривать мнение полицейского. Карни знал свое дело и знал свой город. Да и босс относился к нему с доверием и уважением, а этого для валлийца было вполне достаточно.

— Ну и что ты предлагаешь? — спросил он, давая понять, что, если у Карни что-то есть на уме, он готов его выслушать.

Полицейский наклонился к водителю такси и попросил:

— Остановите, пожалуйста, машину на минутку.

Таксист повиновался, и тогда Карни обратился к своему спутнику:

— Знаешь что, ты поезжай и присоединяйся к Уинстону в гостинице, а я здесь выйду и посмотрю, что происходит. Может, мне удастся разобраться в этом деле.

— А ты уверен, что сможешь действовать в одиночку? — поинтересовался Фатальный Валлиец, которого несколько смутило предложение Карни. Кроме того, ему передались тревожные токи, исходившие от полицейского, и он ощутил легкую угрозу, повисшую в воздухе.

Тем временем мелкие группы стали постепенно сбиваться вместе. В их общем настрое появились новые нотки. Похоже, это был переход от скрытой враждебности к открытому вызову.

— Может быть, мне лучше пойти с тобой? — спросил Валлиец.

— Нет, — возразил Карни, покачав головой, — Уинстону ты понадобишься скорее, чем мне. И не волнуйся, я задираться не стану. — Он открыл дверцу машины и уже почти высунулся наружу, но на секунду задержался и сказал с мягкой улыбкой: — Да и чего ты, собственно говоря, беспокоишься? Я-то думал, ты будешь рад, если мы расстанемся. Иначе тебе пришлось бы оправдываться перед Уинстоном за мое непрошенное появление.

— Не пори ерунды, Карни, — улыбнулся в ответ Валлиец. — Конечно, я за тебя волнуюсь. Ведь ты практически один из нас.

Карни выскочил из машины и хлопнул дверцей, чувствуя, что его лицо залила краска смущения.

«Но и могло быть, что зарделся от гордости», — подумал Карни.

Красавчик восседал на заднем сиденье «шогана», сделанного по индивидуальному заказу, плотно зажатый между Черил и огромной тушей Макса. Их машина шла первой из трех, отъехавших от клуба. За рулем сидел Джонни, а рядом с ним расположился долговязый парень из Ливерпуля, которого все называли Пауком. Для лоха, думал Красавчик, автомобиль, которым управлял Джонни, был слишком шикарным. Интересно было бы знать, где он берет на это деньги.