Владимир Щедрин - Негерой (воспоминания о неслучившемся)

Кстати, дед, горячо любивший свою единственную внучку, действительно помер, но где-то лет через десять после описываемых событий. Царство ему Небесное! Заслужил, ведь судьба у него была нелегкая: пережил гражданскую, раскулачивание казаков на Дону и Кубани, страшный голод 30-х. Геройски воевал в Отечественную, получив тяжелое ранение под Прагой. А сыновей каких воспитал! Один – летчик-испытатель, герой Советского Союза. Младшенький – доктор наук, профессор.

После смерти дед оставил внучке Маше целое состояние: маленькую хатку в кубанской станице, старенький мотоцикл «Урал», на котором гарцевал до 85 лет, и видавшее виды двуствольное ружье Тульского завода. Из него старичок устраивал салюты по случаю рождения внуков и правнуков, пугая местного милиционера. Да еще перепало 500 целковых «гробовых» и штук 15 кур, которых старик очень любил, холил и лелеял до самой смерти.

К Машиному мужу (ко мне, то есть) дед во время наших нечастых визитов относился с пиететом. Как же, единственный дипломат в семье (про мое шпионское ремесло дед не знал). Жаль только не чистокровный казак! Мать-то нашенская, из станицы Крыловской, а отец чуток подкачал – москаль. Не смертельно, лишь бы жил с внучкой, как они с покойной Дарьей, душа в душу, да казачат нарожали побольше.

Любил старина со мной, ученым человеком, разговоры всякие разговаривать, но исключительно про международное положение. Обращался ко мне всегда с подчеркнутым уважением. Мол, а скажите мне дорогой, Сергей Иванович, правду ли наши казаки гутарят, что скоро война будет с Америкой или германцем. Деликатно так, стесняясь, спрашивал, правильно ли понимает диковинное на Кубани слово «альтернатива», услышанное по телевизору в программе «Время». Мне, безусловно, льстило такое внимание к собственной персоне. Но и усмешку вызывало. Как же, нашел дед великого дипломата, без совета которого Андрей Андреевич Громыко и шагу ступить не может. Мое первое посещение кубанского деда состоялось в первом отпуске. А в посольстве в Лоренсии-то я тогда занимал скромную должность атташе. Но для деда она звучала гордо, примерно как есаул….

Ну, в общем, легенда с наследством сработала на все сто процентов. Но, на всякий случай, полетели мы с Марусей домой по сложному маршруту через Мехико, Франкфурт-на-Майне, Варшаву. Береженого Бог бережет, сказал резидент, приобняв нас на прощание. Примерно таким же запутанным маршрутом, петляя как заяц по первой пороше, прибыл в Белокаменную из Лоренсии напуганный Пашка.

В Москву мы с Марией прилетели рано утром. В Шереметьеве нас встречал мой близкий друг и коллега Вовка на своем потрепанном «Москвичонке». С порога обрушил на нас шквал вопросов: чего, мол, прикатили в отпуск в этакую рань, по нашей зиме, что ли, соскучились, придурки (за окном уже лежал первый снег). Вежливо так осведомился о нашем здоровье, самочувствии наших детей и близких.

Соблюдая протокол, дурашливо спросил, какие погоды нынче стоят там, за океаном, о видах на урожай в Кабралии сахарного тростника. Продолжая дурачиться, поинтересовался, почем на тамошнем рынке колониальные товары. Я мгновенно, как мы с Вовкой любили, парировал суровым голосом: «Если ты, убогий, хочешь узнать, что тебе, козлиной голове, привезли в подарок, то какие ж с фронта гостинцы!» Фраза, конечно, не моя, Михаила Александровича Шолохова из «Тихого Дона», но Вована она впечатлила и не надолго заставила замолчать.

Пустая квартира негостеприимно встретила нас застоявшимся затхлым воздухом и толстым слоем пыли на всем. Неудивительно, даже родителям велено было не сообщать о нашем внезапном приезде. Привыкшая и не к такому бывалая Маруся, пошатываясь от усталости после тяжеленного перелета, незаметно для окружающих, чуть ли не вставляя спички в глаза (почти двое суток в воздухе), мгновенно стала наводить в квартире марафет.

Пока я доставал из багажа привезенные Вовке и ребятам из отдела небольшие презенты (известно какие – вискарь, заморские сигареты и знаменитый кофе), жена быстренько протерла стол и, как заправский Кио, расстелила волшебную скатерть-самобранку. Откуда все взялось! Выпили по-быстрому – коллеге надо было возвращаться на службу.

Каюсь, но этого времени мне с женой с лихвой хватило, чтобы сплоченным дуэтом навешать Вовке лапши на уши по поводу свалившегося на нас наследства. Для подтверждения легенды Маруся даже стала заказывать по телефону билеты на ближайший рейс до Краснодара.

Удовлетворивший свое естественное любопытство коллега, довольный привезенными дарами, попрощался и выскочил из дома, заедая на ходу благородный двенадцатилетний «Чиваз» извлеченным мудрой Марусей из неведомых закромов мускатным орехом.

Мера предосторожности простенькая, но в наших условиях нелишняя. Хоть и холодно сейчас за окном, но мужественные и неподкупные гаишники иногда вылезают из берлог, оберегая покой советских граждан на дорогах. Конечно же, в случае чего Вовка мог отбиться от алчных стражей порядка. В его нагрудном кармане, согревая душу, лежала красная книжица – волшебная комитетская «ксива». Иногда она выручала лихача, любившего, как и все русские, быструю езду да еще и подшофе. Но это, если у мздоимца с полосатым жезлом хорошее настроение и нет в роду родственников, репрессированных в 37-ом году кровавой ЧК, хихикнул острый на язык Вован.

Проводив друга, мы рухнули в кровать, которую хлопотунья Маруся непонятно когда к моему удивлению ухитрилась застелить свежим бельем. И забылись богатырским сном до следующего утра.

В МИД, слегка проверившись по пути от греха, я прибыл на следующий день аккурат к 9.00, прихватив сувениры для своих немногочисленных старых знакомых и приятелей со Смоленки. Встретили меня радушно, с объятиями, дружескими похлопываниями по плечу и благодарностью за привезенный колониальный товар. Потом – те же вопросы: почто внезапно приехал? Те же ответы – сказочное наследство.

Далее обязательный заход в кабинет к моему «любимому» тамошнему начальству. С вручением стандартных гостинцев, дежурными, но теплыми улыбками и пустыми вопросами. Имена и отчества друг друга вспоминали с трудом. Жаль, такие милые люди, а видимся редко.

Потом я по-тихому слинял из МИДа. Прошелся пешочком по любимому до комка в горле Арбату (мои детство и юность, как-никак) и к обеду образовался в Конторе, как и было приказано. Меня ждали, конечно, но встретили не особо торжественно, без пафоса.

Что нового мог я рассказать о своем агенте? За последние три года я встречался с ним всего несколько раз – в Аддис-Абебе, Дакаре и дважды в Португалии. «Гектор» приезжал туда по делам своего ведомства, тоже, между прочим, иностранных дел, где он служил в ранге одного из заместителей министра. Я – по делам своего, в составе каких-нибудь делегаций на переговорах по важнейшим международным проблемам. Ну, например, «выращивания бананов на Гавайских островах».