Сергей Самаров - Право на первую пулю

Сам новый российский пулемет РПЛ-20 я уже видел раньше на форуме «Армия-2020» и слышал о нем только положительные отзывы. Пулемет имел ленточное питание. То есть патроны подавались из ленты, рассчитанной на 100 штук. Сама лента подавалась снизу, под затворной коробкой, из специальной сумки, а сумка была изготовлена из брезента, что не создавало пулеметчику лишнего шума, как, скажем, при использовании коробчатого магазина, которым вооружались все пулеметы серии РПК-74. Кстати сказать, коробчатый магазин был рассчитан на сорок пять или, если он был четырехрядным, на шестьдесят патронов. Кроме того, РПЛ-20 имел мощную планку Пикатинни, для установки любого прицела сверху и дальномера с тактическим фонарем по бокам. Хороший пулемет, одним словом. Боюсь только того, чтобы его не стали «дорабатывать». Слишком часто доработки портят уже почти готовую и привычную модель. Я лично с таким многократно сталкивался.

Уже основательно стемнело, и я вытащил из кармашка своего рюкзака бинокль «Катран 3 Б», не доставая пока свой трофейный бинокль. Сделал я это, чтобы проводить взглядом спину мулязим авваля Джафара Азара. Увидел, как он, видимо, с тем же мрачным выражением лица подошел к группе своих солдат, дал короткую команду и, не оборачиваясь, махнул рукой за спину, в сторону нашей позиции, одновременно показывая направление оттопыренным большим пальцем руки. Один из бойцов тут же поднял с камня свой пулемет, другой рукой захватил четыре подсумка с патронами и бегом устремился по зигзагообразному окопу в нашу сторону.

Мы встретили его вместе с Тахиром, из опасения, что пулеметчик по-русски не разговаривает. Так и оказалось. Жунди авваль Исхак Хабиби, пулеметчик, обратился сразу ко мне как к старшему по званию, но мой «толмач» даже переводить его фразу не стал. Что-то сказав, сразу повел на вершину скалы, где ефрейтор, если перевести его звание на русский язык, сам ранее заготовил для себя окоп. Так мы разобрались с распределением бойцов.

Оставшись один, я прислушался. Те два автобуса, что доставили к месту боя мой взвод, уже почти добрались до подошвы высоты с ее задней стороны, то есть спустились вниз, но вверх карабкался другой транспорт, судя по звуку двигателя, тоже автобус. Я помнил, что где-то в той стороне оставил набирающим номер на мобильнике подполковника Ягужинского. И еще помнил, что третий автобус остановился где-то в стороне, не слишком далеко от нашей высоты, и сейчас, очевидно, именно он взбирался вверх, насилуя свой двигатель.

Я дал время автобусу завершить подъем. После чего сам поднялся на скалу к пулеметчику мулязим авваля Джафара Азара, якобы проверить, как тот устроился, при этом забыв позвать с собой переводчика с арабского лейтенанта Футракулова. Хорошо, что он сам меня увидел, узнал при свете луны и вернулся к окопу пулеметчика, который только недавно покинул.

– Как тебе здесь? Обживаешься? – поинтересовался я, а Тахир тут же перевел мой вопрос на арабский.

– Спасибо. Удобно… – последовал обратный перевод ответа пулеметчика. Иного ответа я и не ждал. Он же сам для себя этот окоп готовил.

– Ну и отлично. А у тебя здесь обзор в самом деле отменный, в любую сторону видно. Хоть вперед, хоть назад. Стреляй, куда пожелаешь…

Я вытащил из кармана свой «Катран 3 Б». Хотя, для порядка, сначала осмотрел будущее поле боя, потом повернулся назад, и окуляр легко нашел автобус, из которого выгружали те самые коробки, что недавно перевозились в вертолете вместе с нами. Подполковник Ягужинский стоял рядом с дверью, а рядом с ним стоял Василий Васильевич. Я не мог себе представить в бою этого крупного возрастного человека. Но Ягужинский ему, судя по почтительной позе, доверял, значит, придется доверять и мне.

Но меня интересовал вовсе не подполковник Ягужинский, несмотря на его знаменитую фамилию [11] Павел Иванович Ягужинский – русский государственный деятель и дипломат, сподвижник Пет- ра I, камергер, обер-шталмейстер, генерал-аншеф, первый в русской истории генерал-прокурор. Славился честностью и неподкупностью, что в первую очередь и ценил в нем Петр Великий. , а Василий Васильевич. Но и он интересовал постольку, поскольку был моим спутником по пути в Сирию. И еще я опасливо предполагал, что Василий Васильевич, совсем никак не показавший себя в инциденте с американским патрулем на дороге, вздумает вдруг командовать защитой высоты. А судя по возрасту и по солидному животу, он был старшим офицером, если не полковником, то хотя бы подполковником. А мне лишние командиры не нужны. Сколько раз уже случалось, что неуместные команды старших по званию офицеров срывали выполнение какого-то задания. Об этом я был многократно наслышан. А старшие по званию любят покомандовать. Не случайно же в армии существует единоначалие.

Ягужинский, кажется, тоже не проявлял желания уехать. По крайней мере, его уазик вместе с сержантом-водителем так и стоял внизу, там же, где и наши автобусы. А мне очень даже хотелось, чтобы он удалился. А то и еще один командир появится.

Однако Василий Васильевич не спешил перейти на нашу сторону высоты, и меня лично это радовало. С ним вместе в Сирию прибыла бригада из шести человек. Все в гражданской полуспортивной одежде, некоторые вообще в джинсах. Автобус разгружали именно они. Понаблюдав за ними, я пришел к выводу, что бригада в автобусе занимается сборкой каких-то агрегатов из заранее подготовленных узлов или частей, а потом их выносит. Насколько я знал, такие агрегаты называются модулями. При этом один модуль, в случае необходимости, можно быстро заменить другим.

Устав от наблюдения за бригадой Василия Васильевича, я перевел бинокль в противоположную сторону. Как раз в этот момент жунди авваль Исхак Хабиби оторвался от своего ночного оптического прицела и сказал фразу, которую Тахир сразу перевел на русский язык:

– Несколько «роев» дронов летят. Еще далеко, но его прицел их хорошо видит. По крайней мере, приблизительно три «роя» он уже рассмотрел, сколько их всего, точнее сказать пока не может.

Я вытащил мобильник и позвонил подполковнику Ягужинскому, как тот и приказал.

– Товарищ подполковник, майор Верстаков. Вы просили предупредить, когда покажутся дроны противника. Они показались. Пока, предположительно, видно только три «роя». Но их может быть больше.

– Спасибо, майор, – ответил Ягужинский. – Я к вам спешу, – и, как показал мне бинокль, сказал какую-то фразу Василию Васильевичу, дождался ответного кивка и полез в гору.

Обрадовал! Нечего сказать… Я, кажется, только-только думал о том, как важно в армии единоначалие, особенно во время боя, и даже мысленно обнадежил себя тем, что буду командовать сам, как Ягужинский своим поведением все мои надежды обрушил – потащился на позицию. С одной стороны, его общее командование снимало с меня определенную ответственность, с другой стороны, оно же мешало мне в полной мере проявить все возможности мощного ударного кулака снайперов. И что было лучше для меня лично и для взвода в целом, я не знал и точно ответить не рискнул бы даже самому себе. Но если сирийские командиры взводов были уверены, что они способны собственными силами отстоять высоту – а они наверняка уже много раз ее отстаивали, – то как я мог бы подумать, что два взвода, усиленные третьим, к тому же таким мощным взводом, как мой, не выполнят поставленную перед ними задачу. У меня и сомнений на этот счет быть не должно бы. Но в то же самое время подполковник Ягужинский при мне получал донесения «с той стороны». Получается, что он знал нечто, что неизвестно ни мне, ни командирам сирийских взводов. Такое тоже допустимо. И он решил лично купировать опасность. По крайней мере, имел возможность контролировать ее и вовремя принимать необходимые меры к ее устранению.