Михаил Серегин - По прозвищу Китаец

– Почему же не надо? – спросил он.

– Я не сказала ему, кто ты… на самом деле, – промямлила она, – если он узнает, то…

– Что?

– Не поймет, – пьяно улыбнулась Наталья.

– Ну, для этого есть язык. Он же понимает по-русски? – не удержался Танин от издевки.

– Зачем ему докучать? – упрямо проговорила Наталья. – Ты на меня работаешь или на кого? – с вызовом посмотрела она на Китайца, внезапно отстранившись и останавливаясь.

– Перестань комедию ломать, – Танин снова обнял ее и задвигался с ней в танце.

– Не хочу я больше танцевать, – капризно выпятила губы Наталья, – мы с Сашей уезжаем.

– Этим ты меня не проймешь, – усмехнулся Китаец. – Ладно, пойдем к столу.

Они подошли к столику, он помог ей сесть и сам опустился на стул рядом с Лизой.

– Пойдем, – Наталья неуверенным жестом махнула Александру Степановичу, – хотя нет, мне нужно пи-пи.

Она поднялась и, слегка покачиваясь, пошла по направлению к дамской комнате.

– Извините, – Пляц поднялся и пересел за свой столик.

– Это тот самый Шурик-мазурик, – Лиза проводила его пренебрежительным взглядом.

– Приятель Эванса, про которого ты мне говорила? – Китаец достал сигарету и закурил.

– Он самый.

– Погоди-ка минутку, – он встал и направился в Пляцу.

– Могу я кое о чем спросить вас, Александр Степанович? – произнес он, подсаживаясь к столику.

– Конечно, – тот любезно поднял голову, приготовившись слушать.

– Вы были приятелем Питера Эванса, ведь так?

– Почему был? – улыбнулся Пляц. – Мы и сейчас поддерживаем отношения.

– Его убили вчера утром, – сказал Китаец, исподволь наблюдая за Пляцем.

Он ожидал от него какой-нибудь реакции: грустного покачивания головой, если ему было известно о смерти Питера, выражения страдания или сострадания, растерянности, удивления, непонимающего взгляда, наконец. Но Александр Степанович бесстрастно посмотрел на него и безо всяких эмоций спросил:

– Вы что, уже успели выпить? Или гоняетесь за дешевыми сенсациями?

– Я ищу убийцу Эванса.

– Наталья, кажется, сказала, что вы журналист?

– Считайте, что это журналистское расследование.

– Так его действительно убили? – В глазах Пляца появился интерес.

– Вчера утром.

– Он был в Москве, насколько мне известно…

– Да, – Китаец стряхнул пепел с сигареты и затянулся, – кто-то снял для него квартиру, в которой его и убили. Я думаю, это сделал человек, которому он доверял. Может быть, тот самый, который помог ему с квартирой. Вы ничего об этом не знаете?

– Ну, дорогой мой, – Александр Степанович возвел очи горе, – почему я должен об этом знать? Питер был общительным человеком, у него было много друзей, но были у него и враги…

– У Эванса в последнее время были неприятности. Об этом вам тоже ничего не известно?

– О, у него каждый день случались какие-нибудь истории. Событие следовало за событием. Жаль, что он умер… Но мы ведь не были особенно близки. Я вас только попрошу, Владимир, – Пляц понизил голос и наклонился к Танину, – не называйте мое имя в своей статье, пожалуйста. Я работаю в городской администрации, и мне не хотелось бы… Ну, вы меня понимаете? Я в долгу не останусь – если нужна какая-то информация – милости прошу.

Он указательным и средним пальцами выудил из нагрудного кармана пиджака визитку и протянул ее Танину.

– Кстати, – Пляц хитро улыбнулся и погрозил Китайцу пальчиком, как маленькому шалуну, – я знаю вашего брата журналиста – вы будете копать до самого конца. Меня не было в тот день в городе, позавчера я улетел в Самару, вернулся только сегодя. Даже документы не успел сдать в бухгалтерию. Хотите взглянуть?

– Было бы интересно, – пожал плечами Китаец, – так, для полноты картины.

Пляц действительно достал из кармана пачку документов: билеты на самолет туда и обратно, счет из гостиницы, несколько счетов из ресторана, командировочное удостоверение. Даты, фамилия, все как положено. Пляц быстро спрятал документы.

– Я, собственно, не этого хотел от вас, – Китаец затушил сигарету. – Вы знали, что у Эванса были важные документы, которые могли наделать много шума, в том числе и в мэрии?

– Нет, – покачал головой Александр Степанович и улыбнулся. – Я не такая уж большая фигура в администрации, чтобы мне волноваться по этому поводу. А что, вы думаете, Питера убили из-за этих документов?

– Я убежден в этом, – Китаец снова закурил. – Когда вы последний раз говорили с Эвансом или видели его?

– Мы договорились насчет моего имени в газете? – Пляц настороженно заглянул ему в глаза.

– Будьте уверены, – успокоил его Китаец.

– Питер звонил мне несколько дней назад.

– Из Москвы?

– Да. Спрашивал, не смогу ли я устроить ему аудиенцию у мэра.

– И что же вы ему ответили?

– Вы знаете, – Пляц достал пачку легкого «Парламента», – в мэрии он почему-то не пользуется доверием. Я пообещал, что буду пытаться, но он больше не звонил.

Он закурил, манерно поводя рукой с белой сигаретой.

– О, – он увидел возвращающуюся Наталью, – прошу меня простить, но нам пора. Натали что-то быстро опьянела.

Пляц быстро поднялся и пошел ей навстречу. Перехватив ее на полдороге, он махнул Танину рукой и увлек свою спутницу в гардероб. Наталья тоже делала какие-то неуклюжие телодвижения и жесты. Китаец пересел к совсем приунывшей Лизе.

– Никогда, – Лиза смотрела в тарелку с нетронутым салатом, – никогда, Танин, я больше не пойду с тобой в ресторан.

Китаец виновато улыбнулся, достал из ведерка со льдом шампанское и, открыв его, наполнил Лизин бокал. Себе налил рюмку водки.

– Держи, Бедная Лиза, – он подал ей шампанское. – Оставшееся нам время я обязуюсь танцевать только с тобой, идет? И не посмотрю ни на одну особу женского пола, кроме тебя.

Она протянула руку за бокалом.

– Кто ж тебе поверит-то, Танин?

Китаец поймал такси и завез изрядно захмелевшую Лизу к Игнату. Попросив своего приятеля, чтобы завтра он никуда ее не выпускал из квартиры, Танин попрощался и спустился вниз. Стояла безветренная погода. Легкий морозец приятно пощипывал кожу, разгоряченную алкоголем, и Китаец решил прогуляться до дома пешком.

В центре было довольно людно, но, когда он свернул на улицу Советскую, навстречу стали попадаться редкие прохожие и парочки, ищущие хотя бы относительного уединения.

У Китайца появилось смутное чувство, что за ним кто-то наблюдает. Непосредственной опасности он пока не ощущал, но все же расстегнул верхнюю пуговицу куртки, чтобы легче было добраться до пистолета, который согревался под мышкой в кобуре. Если за ним кто и следил, то делал это довольно умело, потому что ничего подозрительного Китаец не видел. Он присел, делая вид, что поправляет туфлю, и осторожно посмотрел назад. У перекрестка стоял джип «Гранд Чероки», мимо которого он только что прошел. Его фары были погашены, а сквозь тонированные стекла ничего не было видно.