Михаил Серегин - Стиль барса

Он сидел на заднем сиденье своего серебристого «мерина», наслаждаясь настоящей кубинской сигарой, и гадал, что сегодня выкинет его маленькая бестия. Положив свой неизменный «узи» на соседнее сиденье, Дохлый крутил баранку и внимательно смотрел за дорогой. Серый и Лева с пистолетами в наплечных кобурах расположились по обе стороны от шефа на заднем сиденье.

Новый кооперативный дом на Кузнечной, где в прекрасно обставленной двухкомнатной квартире на третьем этаже жила Матильда, стоял неподалеку от оврага, разрезавшего город на две части. Свернув от центра влево и попетляв по узким улочкам, застроенным старыми одноэтажными домами, «Мерседес» сделал крутой поворот и въехал во двор длинной восьмиподъездной девятиэтажки. Миновав узкую детскую площадку, на которой курила компания подростков, и трансформаторную будку, «мерс», мягко качнувшись, затормозил возле дворовой автостоянки, напротив двери второго подъезда.

Открыв дверцу, Серый вышел первым. Он внимательно осмотрелся вокруг и, не заметив ничего подозрительного, не спеша двинулся к подъезду. Там он набрал на переговорном устройстве номер квартиры и, когда Матильда ответила, сухо произнес:

– Открывай, хозяин приехал.

Тут же едва слышно щелкнул электронный замок, и, потянув за ручку, Серый открыл тяжелую стальную дверь. Он вошел в подъезд, а дверь начала медленно за ним закрываться. Зайдя за угол, где находился лифт, Серый нажал кнопку вызова и вернулся к выходу. С внутренней стороны дверь отпиралась простым нажатием кнопки. Снова раздался сухой щелчок, и, открыв дверь, телохранитель Тяпы остался в дверях, кивнув, что путь свободен.

Лева выбрался с другой стороны «Мерседеса», встал рядом с машиной и подождал, пока Юрий Николаевич неловко выкарабкивался наружу. Держа сигару в зубах, он, не оглядываясь, пошел прямо к подъезду. Дождавшись, пока он подойдет ближе, Серый пошел впереди, но не успел он сделать и двух шагов, как в грудь ему ударила автоматная очередь. Два коротко стриженных молодых парня с «АКМами» с укороченными стволами спустились с площадки второго этажа и открыли по нему беглый огонь. Серый даже не успел снять пистолет с предохранителя и, обливаясь кровью, рухнул как сноп к ногам своего шефа. Проявив завидную прыткость, Тяпа кинулся назад и столкнулся с Левой, который от неожиданности выронил свое оружие. Оттолкнув «телка» с дороги, Юрий Николаевич, пригибаясь к земле, что было нелегко из-за его грузной фигуры, бросился к машине.

Упав в дверях, Лева успел-таки подхватить свой пистолет и, не целясь, сделать несколько выстрелов в сторону нападавших. Одному из них пуля пробила мышцу бедра, артерию и раздробила кость немного выше колена, но он еще жил некоторое время. Скатившись с лестницы, ведущей к лифту, он принялся вопить, как недорезанный поросенок, орошая кровью, брызгавшей из пробитой артерии, керамическую плитку пола и Серого, который уже перестал дышать. Второму повезло меньше, а может быть, больше, потому что он умер мгновенно и не мучился. Отрикошетив от стены, пуля снизу вонзилась ему в глаз и, пройдя через мозг, застряла в затылке. Взмахнув руками, словно пьяная ворона на взлете, он грохнулся на спину и, считая ступени, сполз к своему визжащему товарищу.

Тяпа был уже почти рядом с «Мерседесом», когда из стоявшей на стоянке неприметной бежевой «шестерки» с тонированными стеклами выскочил еще один парень с таким же автоматом и от бедра, словно дворник из шланга, принялся поливать Тяпкина. Юрия Николаевича спас «мерин», громада которого заслонила его от пуль, и подсуетившийся водитель. Дохлый успел нажать кнопку, опустить стекло и выпустить по стрелку короткую очередь из «узи». Падая, тот продолжал еще нажимать на спусковой крючок автомата. Пули пробили серебристый металл «Мерседеса», разбили стекло задней дверки и вспороли спинку обитого коричневым велюром заднего сиденья. Одна даже зацепила пиджак Тяпы, вырвав из него клок.

– Гони! – Юрий Николаевич плашмя плюхнулся на сиденье и закрыл руками голову. – Гони, мать твою!

Дохлого не нужно было долго упрашивать. Он уже включил заднюю скорость и со всей дури надавил на педаль акселератора. Колеса, завизжав, задымились, запахло паленой резиной, и тяжелая машина рванула с места. Сдав задом к трансформаторной будке, Дохлый зацепил открытой дверкой за столб, на который была натянута сетка, ограждавшая мусорные баки. Дверку выдрало с корнем и она отлетела в сторону, глухо прыгая по асфальту. Не обращая внимания на такую досадную потерю, «мерин», словно подраненная птица, стрелой понесся к выезду со двора. Следом за ним, размахивая руками, летел Лева и орал что было сил, чтобы его забрали тоже. «Мерседес» на секунду притормозил, Лева на ходу запрыгнул в машину, и Дохлый снова прибавил скорость. На стоянке остался неподвижный «поливальщик»; в подъезде дома, дверь которого автоматически захлопнулась, между двух трупов корчился его подельник с простреленным бедром. Кровь быстро вытекала из раны, вскоре взор его затуманился, и он навсегда закрыл глаза.

После того как «Мерседес» скрылся за поворотом, бежевая «шестерка» тронулась с места, выехала со стоянки и, миновав двор, исчезла в том же направлении.

– Я не отниму у вас много времени, – заверил Китаец Татьяну Геннадьевну, когда они опустились в кресла.

Он достал из кармана «Винстон» и предложил Скороходовой. Она сдержанно поблагодарила, взяла сигарету. Китаец поднес зажигалку.

– Что вы хотите узнать? Я, право, не знаю, чем могу вам помочь, – приподняла она свои хрупкие плечи.

– Разговор у нас с вами пойдет о Заватове… – Китаец внимательно посмотрел на Скороходову.

– О Заватове? – На губах Татьяны Геннадьевны заиграла недобрая усмешка. – Но какое, простите, он ко мне имеет отношение?

– Вы, извините за прямоту, ведь были любовниками. Или я неправ? – Китаец в упор смотрел на Скороходову.

Она даже поежилась под этим пристальным взглядом. Но быстро справилась с растерянностью и недовольством и, резко выпрямившись в кресле, вытянула шею, приняв гордый вид.

– У меня нет ни малейшей охоты говорить о нем, – отрезала она.

– Этого требуют интересы проводимого мною расследования, – спокойно возразил Китаец.

Скороходова закинула ногу на ногу, на ее лице застыла презрительная гримаса.

– И что это за расследование? – В ее черных глазах забегали огоньки насмешки.

– Этого я вам сказать не могу. Слишком много поставлено на карту, – как можно более мягко произнес Китаец, заставив себя мило улыбнуться.

– Видите ли, – Татьяна Геннадьевна выпустила дым через тонкие ноздри, – я не имею привычки копаться в прошлом. Так проще жить.

– Согласен, но иногда это может потребоваться для того, например, чтобы спасти человека или наказать преступника.