Михаил Серегин - Убойные ребята

За добровольцами ходить далеко не пришлось: тут же нашлось семеро молодых амбалов из числа не самых опытных сотрудников «Грома», которые выразили желание размазать приезжих ублюдков по стенам и полу боцмановского коттеджа. Самые опытные промолчали, потому что справедливо полагали: случись острая нужда в их услугах, шеф сам им об этом скажет и предпочтет их менее обстрелянным. Хотя в «Громе» асами – каждый в своем смысле – были все.

Из семерых Орехов выбрал четырех. Калитин пристально смотрел за подготовкой к оперативной вылазке, но оставался молчаливым…

– Афоня, кажется, эта ребятня по ту сторону забора заволновалась, – сообщил Свиридов, не отрывающий взгляда от мониторов. Петя-Мешок при слове «ребятня» затрясся всем телом и невнятно пробормотал: «Не надо так говорить… это же… какая же это ребятня, это страш… страшные люди…» – Честно говоря, мне не нравится, что они так медлят. Лучше бы уж полезли в дом, тем более нам есть чем их угостить.

– Только не забывай, что этой ребятни там два десятка человек, и каждый ростом чуть ли не с меня, – пробурчал Фокин. – Ну и что… если они сейчас полезут в дверь, у тебя есть план?

– А как же! – отозвался Свиридов. – У меня на каждый случай жизни есть план. И на этот найдется. Дай-ка сюда эту штуку, – потянулся он за снайперской винтовкой с инфракрасным прицелом. – Я возьму ее, я все-таки стреляю получше тебя. А ты бери «узи» и «ТТ» и пали себе с двух рук. Я думаю, сориентируешься. Просто я хочу выключить свет в коридоре, а потом резко его включить.

– Выключить? – хмуро спросил Фокин. – Зачем?

– Просто у меня есть инфракрасный прицел, а у них нет, – пояснил Свиридов. – Надо использовать преимущество… я могу стрелять в темноте, они, конечно, тоже могут, но наугад. А ты, Афоня, надень-ка бронежилет этого Клюгина. Хороший у него, кстати, бронежилет. И пойдем встречать дорогих гостей.

– А я? – пробормотал Петя-Мешок.

– А ты, лицедей, сиди смирно в этой комнате и не высовывайся. Оружия я тебе не дам, мало ли что тебе в голову в твою дурную стукнет. Еще нас с Афоней перестреляешь. А то ты вон уже как-то раз помог ментам кармановским его обезвредить. Конечно, тогда у тебя была уважительная причина… – бормотал Свиридов, проверяя оружие. – У Афони тогда проклюнулась белая горячка, и он представлял опасность для сознательной части граждан…

– Все! – резко перебил его Фокин. – Заканчивай это занудство! Они перемахнули через ограду и бегут к дому! К двери!

Свиридов молча выскочил из комнаты в коридор и выключил свет, а потом стал метрах в двадцати от входа. Фокин же находился ближе к дверям. Он прислонился к правой, если считать от Свиридова, стене (чтобы не попасть в траекторию выстрела своего же товарища) и был вооружен клюгинским «узи» и пистолетом «ТТ» из чемоданчика с владивостокского вокзала.

Свиридов приложил винтовку к плечу и поймал в крестик прицела входные двери. Пространство вокруг виделось рассеянно-красным, а сами двери – тускло-серыми. Такой вид давала инфракрасная оптика. Свиридов считал про себя до десяти, ожидая, что на десятом счете дверь распахнется и появятся те, кому приготовлен теплый прием. Раз, два, три (Влад видел, как Фокин поднял оба ствола в направлении дверей), пять, шесть, семь (невнятный шум за дверьми, это как же надо шуметь, чтобы звуки просачивались сквозь преграду с такой звукоизоляцией, как эта проклятая дверь!). Восемь – прощения просим. Девять – шурин да деверь. Десять – пирата надобно повесить!

…Под аккомпанемент этой чепухи, проскакивающей в мозгу Влада, дверь распахнулась, и Свиридов увидел фигуру в камуфляже, черной маске и с «калашом» наперевес. Прорезь глаз дернулась в крестике прицела, и Свиридов нажал курок. Человек молча упал, но из-за его спины, как молодые грибы рядом с только что срезанным, выросли еще… крестик прицела метнулся, и палец еще трижды совершил губительное касание, в то время как Фокин открыл огонь из двух стволов. Он еще стрелял, когда Свиридов крикнул ему:

– Афоня, давай-ка попробуем прорваться, они все оприходованы!!

Фокин скакнул к серой полоске ночи, открывающейся в проеме приоткрытой двери, и сунулся было наружу, но тут же с силой толкнул массивную металлическую панель и упал на пол… Свиридов видел это в прицеле.

Неужели его подстрелили, метнулась тревожно-багровая, как вид в инфракрасном прицеле, мысль? Почему нет… у них тоже могут быть снайперы, которые держат на прицеле парадный вход дома!

Глухо прорычал разрыв, и Свиридов понял, что по дверям дома снова выстрелили из гранатомета. Оставалось только удивляться, сколь прочно все-таки выстроили двери боцмановской виллы. Свиридов зажег свет и, увидев, что дверь, захлопнутая Фокиным, снова заблокировалась, подскочил к Афанасию. Тот уже поднимался с пола, глядя на Свиридова стеклянными глазами. Наконец он выговорил:

– Уф-ф… чуть не накрыло. Они снова «мухой» шарахнули. Веселятся ребята. Куда же смотрит гражданин участковый?..

– Участковый не участковый, – холодно сказал Владимир, – а вот шумим мы действительно так, что ментов скоро нарисуется, как грязи. Конечно, никто им и сунуться сюда не даст, все-таки дом Боцмана, который всю эту владивостокскую ментуру под колпаком держит, но все равно… неприятно. Что там у нас с этой несчастной группой захвата? – Он посмотрел на наваленные один на другой трупы «громовцев», вокруг которых на ковре расплывались бесформенные бурые пятна, и передернул плечами: – Что-то непонятно мне. Этот Орехов или дурак, или чего-то ждет. Потому что этих четверых он послал просто на убой. На прямой видимости, прямо в прицеле… он просто не видел, как я кладу пулю на пулю в «десятку», когда…

– Да не бахвалься ты, – перебил его Фокин, и в его голосе прозвучала едва ли не неприязнь. – Не до того.

– Я просто хотел сказать, что в одного я не попал, – сказал Свиридов, внимательно осматривая тела так быстро и нелепо погибших людей. – Одного убил ты. А теперь – к мониторам!

На мониторе, на который давалась картинка перед воротами, их ожидала удивительная сцена. Орехов мрачно стоял у ограды, а за его спиной бесновался Калитин. При этом он говорил примерно то же самое, что и Свиридов, только в куда более повышенных тонах:

– Вадим, ты же послал их на убой! Их расстреляли в упор, я понял, что произойдет!.. Ты все знал, ты разменял этих троих, чтобы доказать Китайцу, что…

– Не трынди, как рыхлая баба, – сквозь зубы перебил его Орехов. – Я действительно подозревал, что может произойти что-то подобное. К сожалению, мои худшие подозрения подтвердились. – Он отошел от ограды и вынул телефон, а Калитин продолжал что-то говорить ему под угрюмыми взглядами «громовцев», которые потеряли – так быстро и бесповоротно – уже шестерых своих. Орехов не обращал внимания ни на кого, он сказал несколько коротких зловещих слов в трубку, а потом проговорил, обращаясь то ли к Калитину, то ли к стоявшим за спиной полковника ФСБ людям: