Михаил Серегин - Прекрасная попрошайка

– Не было никакого Паши.

– Да что ты говоришь?! А то я не догадалась, как ты списал его со стоящего рядом со мной Виктора Борисовича. Придумал все? Молодец, хорошо придумал. Теперь пора правду рассказать.

Алексей положил свои руки, привыкшие к резцу, на стол. В отличие от рук учителя, его пальцы были тонкие и, как показалось Дарье, очень чувственные. Такими руками можно было создавать действительно восхитительные вещи. Его руки были почти женскими. В них не было грубой силы, а была какая-то мягкая отточенность каждого жеста. Они и двигались у него как-то очень уж красиво, гармонично.

– На самом деле копию попросил сделать меня Марсельский.

– Вот как интересно. И он тебе принес вот этого янычара. Да?

– Да.

– А почему он сам не занялся тем, чтобы изготовить копию?

– Дело в том, что Фридрих Германович уже плохо видел. У него был острый глаз, но для столь тонкой работы нужно было молодое здоровье, а у него его уже не было.

– Это он тебе сам сказал?

– Да, это сказал мой учитель, – с гордостью ответил Колпаков. – Я, конечно, не думаю, что уже могу сравниться с его мастерством. Но в его словах была доля правды, потому что там было необходимо очень точно передрать скульптурку. К этому предъявлялись большие требования.

– И он заплатил тебе всего пятьсот рублей?

– Знаешь, даже если бы он мне ничего не заплатил, я бы все равно сделал это, потому что он мой учитель, вот и все.

– Какой ты правильный мальчик, Алексей. А вот Фридрих Германович был не совсем честным человеком и прикрывать тебя он не захотел. Ведь это он указал мне, что ты мог бы сделать подобную копию. Только благодаря ему мы и вышли на тебя. Что-то опять не сходится. Так, может быть, ты закончишь врать и скажешь правду? Списать все грехи на мертвого – это вещь, конечно, умная, но нужно же при этом уметь врать. А ты врать хорошо не можешь по той простой причине, что не знаешь всех обстоятельств дела. Тебе хочется выкрутиться, одновременно тебе хочется отомстить тем, кто убил Марсельского. Точнее, ты подозреваешь, что какие-то люди убили его, не так ли? Или ты кого-то боишься, чувствуешь опасность, а язык не ворочается.

Колпаков молчал.

– Алексей, – воззвала к его сознательности Данилова, – ты сам позвонил мне, сам звонил Загородневу. И очень хотел, чтобы тебе помогли. Так какой смысл сейчас врать?

Автор подделки уставился в пол, затем посмотрел на Данилову и снова опустил глаза. Молчание продолжалось довольно долго, но Дарья не мешала своему собеседнику сосредоточиться. Сейчас он должен был рассказать ей все, что знает.

Однако он не спешил разлить реки красноречия, и Дарье пришлось слегка подстегнуть его.

– Что ты молчишь? Молчать бессмысленно. Раз уж ты позвонил мне, позвонил Загородневу, хотел признаться. Ты же хотел признаться. Зачем сейчас врешь? Если бы у тебя было бы все хорошо и все прекрасно и ты не был бы напуган смертью своего учителя, то никому никогда не сказал бы о своих подозрениях и о том, во что ты реально вляпался. Я бы сидела и как дура надеялась на то, что к тебе зайдет этот Паша, которого и в природе-то не существует. Не надо. Сейчас уже незачем прятаться. Раз уж я сижу перед тобой, то ты мог бы поделиться. У меня простая задача: найти подлинное изделие и того, кто его своровал.

Алексей стал растирать ладони одну о другую и наконец выдавил:

– Старику могли принести работу, за которую он не взялся.

– А поподробнее?

– Я не знаю подробнее, я так думаю.

– Ну а на чем основаны твои подозрения? Поделись со мной.

– Все началось месяц назад, когда ко мне пришли два человека…

– Мужчины, женщины?

– Двое мужчин. Один высокий, подтянутый, одет хорошо, а другой чуть пониже, но широкий, плотный, типа телохранителя. Приехали они на «Вольво». Спросили, могу ли я выполнять работы по дереву. Я сказал, что могу. Тогда они попросили пустить их и сказали, что есть для меня хорошая работа. Я всегда рад сшибить лишнюю копейку и поэтому провел их в дом, показал мастерскую.

– А откуда они узнали твой адрес?

– Сказали, что дала продавщица в магазине. Я ведь прошу всех, и заведующих, и продавцов, если спрашивают, давать мой адрес, потому что не знаешь, в какой момент появится заказчик. В конце концов, надо же на что-то жить.

Они предложили мне показать работы, которые уже готовы к продаже. Я удивился такой просьбе, но увидел, что люди прилично одеты, значит, с деньгами. На тот момент у меня была завершена лишь одна статуэтка. Это мальчик с большим луком. Он индеец, понимаете, и пошел охотиться. Они тут же купили эту работу, заплатив в несколько раз больше того, что я надеялся получить, продав ее через магазин.

– И сколько же тебе заплатили?

– Они отдали мне за нее двадцать сотен. Это было для меня большой неожиданностью, и мне оставалось только поблагодарить их за покупку и спросить, не хотят ли они купить еще что-нибудь. Тогда я выразил желание поработать на заказ. Но никаких предложений в тот день они не высказали, сели в «Вольво» и уехали. Зато через неделю приехал тот, что повыше, и привез мне янычара, попросил сделать с него копию. Я, естественно, спросил, сколько у меня времени. Он бросил на стол тысячу рублей и сказал, чтобы я постарался сделать все как можно быстрее.

– Он же привез материал? – уточнила Данилова.

– Да, несколько чурбаков. Из одного и получился восточный воин.

– А остальные у тебя остались?

Алексей поднялся со своего места.

– Сейчас я посмотрю в мастерской. Кажется, где-то были куски.

Он вышел из гостиной и через минуту вернулся с чурбачком в руках.

– Вот, я понимаю, тебе нужен экземпляр, можешь забрать себе в качестве сувенира.

– Спасибо, – поблагодарила Данилова, пряча кусок дерева в сумочку. – Итак, на самом деле за копию тебе уплатили не пятьсот рублей. А сколько?

– Он снова отдал мне двадцать сотен и выразил надежду, что сможет приезжать еще. Кто же будет отказываться от такого клиента?

– И он приехал, – договорила за него Данилова.

– Да, три дня назад этот человек появился вновь.

– Подожди. Этот человек, этот человек. Ну-ка, опиши его. Возраст, цвет глаз, цвет волос, особые приметы? Как его зовут, в конце концов?

– Представлялся он Аркадием Ивановичем, а возраст, ну, может быть, лет тридцать пять. Курит. Сигареты у него дорогие.

– Какие сигареты?

– В России мужики такие редко покупают. «Кэмел».

– Понятно.

– Волосы черные, пострижен аккуратно, седина на висках. Цвет глаз, извини, не запомнил. Скорее худощавый, чем жирный.

– То есть человек с небольшим недобором массы тела. Так?

– Ну, может быть, из-за того, что курит, поэтому он и худой.

– Итак, он появился снова. И что от тебя потребовал? Или, пока скажем, попросил?