Михаил Серегин - Прекрасная попрошайка

Для порядка она посмотрела статью о дубе. Как оказалось, у дуба сильно заметны годичные наслоения и могут встречаться крупные поры.

Совсем другая опера. Дарья решила выдвинуть две версии.

В ее руках находится или самшит, или остролистник. И та, и другая порода росла на Кавказе, а значит, могла быть привезена практически любым жителем СНГ. От Саратова до Кавказа не так уж и далеко. День-другой на машине, и ты уже в субтропиках. Да, судя по описанию, до них и доезжать не нужно. Хороший материал можно найти и намного севернее Черного моря.

Покинув библиотеку, Дарья снова позвонила Лировым и спросила Катерину, не задавала ли она вопрос своему мужу о его знакомых, имеющих «Вольво». К разочарованию Дарьи, ответ последовал отрицательный. Даже и «Вольво» была, только машина эта принадлежала заместителю Лирова, а его, по словам самого Константина, нельзя было назвать человеком высоким и стройным. К тому же ему было не тридцать пять, а все пятьдесят пять.

Что ж, автомобилем «Вольво» в Саратове уже никого не удивишь. По улице поедешь – десятка полтора насчитаешь. Дарья, как прилежная ученица, в течение следующих двух дней листала различные каталоги, просматривала Интернет, заходила в магазины, покупала книги об искусстве, в надежде, что на одной из страниц она увидит некоего оленя размером с ладошку, которого просил подделать неизвестный господин. Но время шло, а информации не прибавлялось.

Данилова под это дело подключила и Загороднева. Но тот не звонил, а значит, никакой информации не нашел. На третий день Дарья с удивлением заметила, что по квартире разбросаны несколько весьма дорогих фолиантов с описаниями и репродукциями различных произведений искусства.

Единственным положительным результатом всех этих поисков было нечаянное пополнение небогатой домашней библиотеки. Теперь у нее в доме есть книги, которые порадуют глаз любого, кто возьмет их в руки. Это было приятно. Хотя стоимость приобретений была сравнима со стоимостью хорошей золотой цепочки.

Она позвонила Салову. Выяснилось, что у Александра Евгеньевича дома также есть несколько книг по искусству.

Она незамедлительно приехала, просмотрела все, что он выложил перед ней, и покачала головой.

– Здесь нет того, что я ищу.

Он оставил ее одну в комнате, сообщив, что ушел копаться в кладовке. Вернулся минут через десять с несколькими объемными изданиями, выпущенными в разное время в Германии и Англии.

Книги эти, по словам Салова, стоили по нескольку сотен долларов, но качество издания убеждало Дарью, что да, они стоят этих денег. Начали вместе перелистывать тома. Дарья попросила чего-нибудь попить, но Александр Евгеньевич строго заметил, что сделает ей ата-та по мягкому месту всего лишь за одно пятнышко на какой-нибудь из этих книг, и предложил потерпеть.

– Может быть, вот это вот? – Он придвинул к ней раскрытую книгу, где на одной из страниц была изображена небольшая миниатюра из слоновой кости, олень с просвечивающими сквозь кожу мускулами.

Дарья долго рассматривала фотографию, затем пожала плечами.

– По описанию вроде бы этот. Но точный ответ сможет дать лишь человек, которому предлагали сделать с него копию.

– Копию? Вот с этого? – воскликнул Салов. – Но это же должен быть просто мастер с золотыми руками! Таких, может быть, на всю страну наберется один-два.

– Вот поэтому мой знакомый за выполнение копии и не взялся.

– Кажется, я был сегодня молодцом. – Он стиснул ее груди, прикусывая собственную нижнюю губу.

– А вы не надорветесь?

– Нет.

– Ну что ж, надо сказать, что вы мне очень помогли. – Она не стала отталкивать его.

Пришлось съездить за Колпаковым, так как книгу на руки ей не дали. Парень приехал и подтвердил, что это именно та самая статуэтка. Данилова в восторге захлопала в ладоши.

Как следовало из описания, этот олень был сделан польским мастером в середине семнадцатого века и хранился в одном из музеев Варшавы. Дарья увидела, что адрес музея именно тот, по которому Салов вел переписку.

Она знала, что Александр Евгеньевич хотел договориться о получении каких-то консультаций в этом музее, но не могла напрямую говорить об этом, потому что в данном случае пришлось бы сознаваться в том, что она навещала компьютер Полины Савельевны, а она, как-никак, племянница Салова.

Поблагодарив коллекционера за содействие, Дарья вышла на улицу вместе с Колпаковым.

– Мне кажется, что я смогла определить породу дерева, с которым ты работал. Кстати, а у тебя, как мастера, это что, не вызвало никакого любопытства?

– Любопытство вызвало, – признался Алексей, – только времени у меня на выяснение не было. А затем я просто позабыл об этих деревяшках. Единственное, что я могу тебе сказать, дерево с течением времени желтеет. То есть тот кусок, который я тебе дал, он был в тот день, когда мне его принесли, совершенно белый, а сейчас он имеет желтый цвет. Не покрой я работу специальным лаком, подделку разоблачили бы намного быстрее. С чем это связано, я сказать не могу. Видимо, какие-то атмосферные процессы влияют на цвет. Скорее всего, влажность. Может быть, оно засыхает, но почему происходит перемена в цвете, объяснить не могу.

– Предположим, что оно действительно ссыхается, – ухватилась за мысль Данилова. – Следовательно, тебе привезли абсолютно свежую древесину.

– Да, выходит, что так.

Она отвезла молодого человека обратно к нему домой, а сама отправилась в кафе, желая поговорить с Виктором Борисовичем.

– Что ты от меня хочешь, Дарья? Хочешь, чтобы я стал высказывать гипотезы о причинах смерти Марсельского? В Саратове каждый день умирают несколько десятков человек. Твои предположения насчет того, что его могли убить, так и останутся предположениями, потому что ни доказать, ни опровергнуть их теперь невозможно. Ты бы лучше посидела спокойно и покушала.

Даниловой ничего не оставалось делать, как согласиться с толстяком и предаться чревоугодию.

Общеизвестно, что во время еды кровь отливает от мозга и приливает к желудку для того, чтобы улучшить пищеварение. Соответственно, в процессе еды и после нее человек соображает немного хуже. С Дарьей приключилось совершенно обратное. Как только она накинулась на поджаристую картошечку, которую здесь великолепно готовили, в ее голове случилось некое озарение. Ей показалось, что идея весьма не плоха и стоит ее отработать.

Когда наступило время очередного аукциона, Данилова привела с собой на торги не Синицына, которому пришлось рассказать басню о слишком загруженном субботнем дне, а Колпакова. Она надеялась, что человек, который интересуется искусством до такой степени, что занимается подделкой экспонатов, вполне возможно, приходит время от времени и в это кафе, где каждую неделю распродаются любопытные вещицы.