Александр Тамоников - Огненный мост

– А что Агафонов и Кочетков?

– А что им? Они друг друга держатся. Не скажу, что дружат. Молча сидят, курят. Пытался я их на разговорчики всякие вытянуть. Не идут. Отворачиваются. Но подготовку проходят как все. Стараются – этого скрывать не буду. Уголовники тоже стараются.

Из всего, что ему говорит Лыков, командир группы отбрасывал и не принимал к сведению больше половины. Но все же атмосфера в группе ему рисовалась благодаря доносчику вполне реалистичная. И она никак не выбивалась из тех рамок, которые казались Храпову правдоподобными. Так все и должно было быть, так и должны вести себя бывшие военнопленные, попавшие в плен случайно, дав на поле боя в трудную минуту слабину. И уголовники ведут себя так, как и должны в подобной ситуации. У них выбора нет. Иначе – лагерь за преступления на оккупированной немцами территории. А немцы уголовников не жаловали, не нужны они им. И на советской территории Плеткина и Бурлакова ждал лагерь, если не расстрел. Так что выбора нет ни у кого в группе. И все прекрасно об этом осведомлены.

И у самого Храпова, попадись он в руки НКВД, шансов нет. Бывший белый офицер, член РОВС, добровольный помощник врага, командир диверсионной группы, проникшей на территорию Советского Союза с целью совершения диверсии в пользу немцев. И как ни унизительно было убежденному борцу с большевизмом штабс-капитану Храпову сражаться вместе с отребьем, иного выхода у него не было. От того, как сработает в тылу его группа, будет зависеть и его жизнь.

На спортивном городке группа работала удовлетворительно. Храпов устроил экзамен без скидок и поблажек. Бывшие уголовники Плеткин и Бурлаков бегали плохо, мешала одышка. Лыков даже заподозрил и сразу же доложил командиру, что эти два типа откуда-то наловчились доставать травку, которую курили поздним вечером в туалете на улице. Сам Лыков был неутомим и на полосе препятствий, и на спортивных снарядах.

Агафонов и Кочетков выполнили все задания на грани допустимого. «Прикидываются или правда так слабы? – вдруг подумалось Храпову. Он смотрел на своих подчиненных и не видел, чтобы двое бывших военнопленных дышали, как загнанные лошади. – Не хотят выкладываться до последнего? Но ведь они понимают, что, выгони я их из группы, они попадут в лагерь. Лучше бы уж старались, стремились сбежать, когда их забросят на советскую территорию. Такое поведение было бы понятно».

Храпов хорошо понимал, что лучших агентов ему не найти, не сможет он выбрать здесь такой материал, из которого можно подготовить смелых, решительных, знающих диверсантов. Да еще и преданных антибольшевистскому делу. Нет, сойдут и эти. Сделают свое дело, и можно в расход, или пусть катятся к своим немецким хозяевам. Не сделают, там он их и порешит.

– А теперь минирование! – приказал Храпов. – Агафонов и Кочетков минируют. Лыков вперед, наблюдать за приближением состава. Бурлаков, Плеткин прикрывают. Начали!

Курсанты бросились к столу, на котором было разложено снаряжение. Храпов, хмуря брови, одернул поношенный чистый френч, расправил ремень и пошел неторопливо следом. Оружие на время тренировок и обучения использовалось учебное. Боевое применялось лишь во время стрельб. А вот взрывчатка была настоящая. Ее командир группы получал под расписку, а потом составлял акт об использовании в учебных целях. Диверсанты должны привыкать к тому, что они устанавливают настоящие мины с настоящими детонаторами и производят настоящие взрывы. Не такие сильные, правда, но рельсы и деревянные шпалы на полигоне повредить можно.

Курсанты схватили автоматы ППШ, трое побежали к учебному железнодорожному полотну, деловито осматриваясь по сторонам. Группа прикрытия. Лыков отдалился метров на пятьдесят и присел на одно колено, изображая, что прислушивается, не идет ли состав. Бурлаков и Плеткин расположились неподалеку от минеров, направив оружие в противоположные стороны, готовые «открыть огонь», если появятся милиция или бойцы НКВД.

Агафонов и Кочетков без лишней суеты подхватили вещмешок, подбежали к куску железнодорожного полотна, выложенного на насыпи недалеко от опушки леса, и стали старательно делать подкоп. Потом Агафонов оставил лопатку и достал динамит. Все делалось правильно: подкоп на нужную глубину, закладка динамита, маскировка, установка взрывателя с огнепроводящим шнуром. Решение принимать Агафонову. Тот приподнялся с земли, осмотрелся, увидел каждого члена группы и свистнул, подняв вверх руку. По этой команде все бросились к лесу. Агафонов поджег шнур и побежал следом.

Грохнуло через тридцать секунд. По ушам ударило взрывной волной, в воздух взлетели обломки шпалы, земля и щебень. Храпов потряс головой и посмотрел на часы. Группа уложилась в нормативное время. Хорошо, хотя есть замечания. Но это потом. Сейчас второй состав.

– Группа, ко мне! – гаркнул бывший штабс-капитан и, дождавшись, пока все пятеро построились перед ним, приказал: – Плеткин и Бурлаков минируют. Лыков и Агафонов прикрывают. Кочетков – в дозор! Начали!

И снова завертелась отработанная за полтора месяца карусель. Храпов засек время и смотрел, как действуют курсанты. Все шло по плану. Немного неуклюже, но в целом все действовали правильно. По привычке ухмыляясь, Плеткин упал на песок и стал вместе с напарником копать под рельсом. Вот прошло время на подготовку. Медленно! Надо поторопиться. Вот и призывный свист. Плеткин поднял руку, и группа бросилась в укрытие на опушке леска. Побежал и Бурлаков. И тут неожиданно раздался взрыв. Взметнулось в воздух облако дыма, полетел песок со щебнем, бывшего уголовника отбросило в сторону от полотна.

От неожиданности Храпов споткнулся. Черт! Что такое? Такого не могло быть, но это случилось!

Видимо, охранник с вышки доложил по полевому телефону о случившемся. Из здания администрации школы уже бежали капитан Лун и несколько инструкторов. Плеткин лежал на спине, широко раскинув руки и ноги. Лица у него не было. Вместо него – сплошное кровавое месиво. И только одна нога подергивалась, елозя каблуком кирзового сапога по песку.

Группу арестовали до выяснения обстоятельств самопроизвольного взрыва динамитной шашки. Даже самого Храпова посадили в его комнате под домашний арест. Нелепо было сознавать, что все разбирательство сведется к выяснению причин взрыва – было оно непроизвольным или умышленным. Судьба курсанта не волновала никого. «Расходный материал, – привычно подумал Храпов и зло усмехнулся. – Мы все для них – расходный материал».

Матвей Лыков босиком, стараясь ступать неслышно, подошел к двери. Агафонов и Кочетков, в одних кальсонах, курили у входа в казарму. Это было нарушение. После отбоя вставать, а тем более выходить на улицу было запрещено.