Александр Лаптев - Сибирская вендетта

Тюрьма просыпается рано – в шесть часов уже захлопали железные двери, загремели шаги в коридоре, заорали надзиратели нарочито грубыми голосами. Начинали шевелиться и обитатели камер. Кому-то по нужде приспичило, кому-то просто не спалось. Андрей через силу открыл глаза. Голова была тяжёлой, ломило суставы. Усилием воли он заставил мысли проясниться и внимательно посмотрел вокруг себя. Обитатели камеры не обращали на него никакого внимания, словно Андрей и раньше тут был, всегда сидел возле стены и стал частью обстановки. Вот один пошёл к параше, за ним другой пристроился. Мелькали заспанные лица, переговаривались вполголоса, глухо. Андрей хотел было встать, но раздумал. Да и зачем? Что бы он стал делать? Но что-то нужно было предпринять. Тюрьма – самое невыгодное для него место. Тут его легче всего достать. А в том, что его будут доставать, сомневаться не приходилось.

Прошёл час. Уже половина обитателей камеры пробудилась. По некоторым репликам Андрей понял – скоро завтрак. И точно: послышался грохот из коридора – по железному полу везли баки с кашей. Арестанты не выказали большого воодушевления, но и не собирались попуститься даровой порцией овсянки.

Но не всё спокойно было в этом мирке. И здесь нашёлся тот, кто хотел жить «по понятиям». Это был коротко стриженный, упитанный крепыш. До пояса голый, в мятых пузырящихся на коленях штанах. На плечах и груди синие наколки. На лице отпечатались безмерная наглость, жестокость и полное отсутствие интеллекта. Этого субъекта здесь побаивались, Андрей это заметил.

– Ты кто? – кривой грязный палец поплыл в воздухе и указал на Андрея. Пустые стеклянные глаза, дегенеративная рожа. – Кто такой, я спрашиваю!

– А ты кто? – спросил Андрей, продолжая сидеть.

– А ну встал, быстро! – последовал окрик. – Пока я тебя в парашу головой не опустил!

Мордатый неожиданно толкнул Андрея ногой в грудь, вернее, попытался толкнуть. Андрей остановил ботинок у самого лица и, не вставая, с силой лягнул парня в колено опорной ноги. Нога могла запросто сломаться, но Андрей на первый раз не стал уродовать этого дебила, удар и без того был болезненным. Мордатый сдавленно вскрикнул и повалился на спину, смачно хряснувшись затылком о каменный пол.

Тут же налетели шестерки (откуда что взялось?). Всем им был преподан урок хорошего плотного боя: пара ударов «зуки», пара ударов согнутым локтем, а одного удачно поймал на колено. Вся камера с изумлением наблюдала эту сцену. Такое они видели только в кино! Хотя было одно существенное отличие: в кино драки длились подолгу, удары сыпались как горох. Здесь же всё началось и кончилось в одну минуту. Каждому досталось по разу, и этого хватило, чтобы успокоиться надолго и всерьёз. Исключение составлял главарь, местный положенец. «Вот и жалей после этого людей», – подумал Андрей, слушая угрозы мордатого. Мордатый обещал замочить Андрея, говорил, что ему не жить на белом свете, не кушать мяса и не пить водки, не любить женщин, и что напротив – любить будут теперь его – Андрея – такие как он – правильные парни, живущие по понятиям. Но Глотов был не из тех, кто прощает оскорбления и угрозы. Мордатый был в его глазах хуже животного. Поэтому, особо не рассусоливая, он шагнул к нему и нанес правой ногой сильный удар в пах. Это было не очень гуманно. Но скольких людей унизило это животное в своей жизни? Способ унижения был слишком очевиден, а угрозы недвусмысленны. Андрей решил сразу это дело прекратить, спасая от этого урода не только себя, но и будущие жертвы.

Через несколько минут мордатого уволокли за руки надзиратели – он был без сознания, голова его беспомощно болталась. Вслед за ним эвакуировали ещё четверых – при этом кто-то сам ковылял, а кого-то пришлось поддерживать под руки. А ещё через час вывели из камеры Андрея. На этот раз его сопровождали сразу четверо. Утренняя бойня произвела впечатление на местное начальство. Надзиратели выстроились ромбом – один впереди, один сзади и двое по бокам. Андрей только усмехался про себя. Неужели они думают, что четыре человека смогут его остановить? Да будь их сорок четыре – ничего бы они не сделали. Правила ближнего боя диктовали свои условия.

Они прошли гулкими коридорами положенный путь, миновали несколько внутренних решёток и, наконец, приблизились к выходу. Потянуло холодом, воздух посвежел, Андрей расправил плечи и глубоко вздохнул. Он понял, что его увозят из этого гиблого места. Вернуться сюда он не рассчитывал.

Снова полицейский бобик, холодная скамейка, забранное решеткой оледеневшее окно. Ехали минут двадцать. Конечный пункт – знаменитый серый дом на улице Литвинова – областное УВД. Снова остановка перед железными воротами, проверка документов и – въезд во внутренний двор. Тут была своя тюрьма – следственная.

– Следователь по особо важным делам – Баранов Юрий Николаевич!

Из-за стола вышел мужчина лет сорока, среднего роста, коренастый, с крупной головой. Глаза навыкате, нос закруглен. Он протянул руку в знак расположения, которую Андрей спокойно пожал. Потом показал на стул возле стола.

– Садитесь, Андрей Викторович.

Андрей сел, следователь обошел стол и занял место с другой стороны. Они остались одни в кабинете. Это было весьма символично – следователь ему доверял.

– Много слышал про вас хорошего, Андрей Викторович, давно мечтал познакомиться, но не думал, что в такой обстановке придётся, – проговорил внушительно. Заметно было, что это очень серьезный, уравновешенный человек, не разменивающийся на пустяки.

– Ничего, – сказал Андрей. – Всё нормально. Я вас слушаю.

Следователь положил на стол узловатые кулаки, каждый величиной с блюдце. «Сила есть, – машинально отметил Глотов, – в ближнем бою должен быть неплох».

– Такое дело, Андрей Викторович, – усиленно величал следователь подследственного, – заявление на вас поступило. Выдвигаются серьёзные обвинения.

– В чём меня обвиняют?

– Вы человека покалечили. Тяжкие телесные. Проникновение на частную территорию. Мордобой, увечья, огнестрел…

– Вы Меченого имеете в виду?

– Волкова Николая Сергеевича, директора компании «СибТранс», уважаемого в городе человека.

– И что с ним? – спросил Андрей.

– Ничего хорошего. Сломана челюсть в нескольких местах, восемь зубов ему удалили, шины наложили. Сотрясение мозга, психическая травма. Может на всю жизнь остаться инвалидом.

Андрей отвёл взгляд.

– Он моего ученика убил, Колю Гинкулова.

– У вас есть доказательства?

– Я знаю это.

– Знать мало. Вы можете ошибаться.

– Колю убили его люди. Метили в меня, да промахнулись.

– А-а, всё-таки не он, а его люди! – неожиданно обрадовался следователь.

Андрей строго посмотрел на него.