Фридрих Незнанский - Лечь на амбразуру

— Это — другое дело. А то я уж испугался — подарок же надо бы!

— Между прочим, присутствие красивой женщины на торжестве — уже само по себе подарок. А очень красивой — это выше, это — дар! Который от Бога. Но… хватит балагурить, чего это Клавдия заснула?…

И в этот момент раздался звонок внутреннего телефона. Турецкий поднял трубку и, не слушая, сразу ответил:

— Уже в пути!

…- Что-то я начинаю опасаться, — шепнула Галочка Гордееву, когда они вслед за Турецким пошли по коридорам в приемную Меркулова.

— Причина? — взглянул на нее Юрий Петрович.

— А вы что, в самом деле по-настоящему красивых баб не видели? Ну чего вы на мне зациклились?

— Это хорошо, — кивнул Гордеев. — Скромность всегда должна украшать героев. Героинь — тем более… Нет, это просто от свойств характера зависит. В нашей компании, если так можно выразиться, суки и зануды не уживаются. А подлецы — тем более. Но ты… простите, Галочка, вы сами это увидите.

— Пора бы уже и на «ты», — поправила она его.

— Позже. С удовольствием. Ну вот и пришли.

— О чем это вы? — обернулся к ним Турецкий.

— Девушка в восхищении, — ответил Гордеев.

— А-а, ну-ну… Прошу, — и пропустил вперед себя в открытую дверь.

Галочка сразу поняла, что главная в этой обширной приемной именно Клавдия, кажется, Сергеевна. И она склонила перед ней голову.

— Здравствуйте, Клавдия Сергеевна.

— Милости просим, — улыбнулась та в ответ и окинула гостью ревнивым взглядом. — Проходите, Юрочка, Константин Дмитриевич ждет. Александр Борисович, на минуточку задержитесь!

Меркулов понравился Галочке с первого взгляда. Крупный, седой, в отлично сшитом мундире с тремя большими звездами на погонах, он излучал явную мощь, спокойствие, порядок, которых так не хватало ей в последнее время.

Жестом пригласил садиться, приподнялся и пожал руки сперва Галочке, затем Гордееву. А тут и Турецкий появился с лукаво сверкнувшими глазами. Взял от стены стул и подвинул к приставному столику, где уже сидели Гордеев с Галочкой. Но сел-то рядом с ней. И хитро взглянул на Юрия Петровича: вот, мол, тебе, съел?!

— Времени, дорогие мои, у нас немного, поэтому давайте о том, чего мы еще не знаем. Александр Борисович немного ввел меня в курс дела, Юра. Я позвонил Прохорову… московскому прокурору, — пояснил он отдельно для Галочки, — и попросил его посмотреть, что там случилось. И если все именно так, как мне стало известно, в чем я, в общем-то, не сильно сомневаюсь… к сожалению, то придется принять определенные меры. Кто ведет дело?

— Наш друг Черногоров, — подсказал Турецкий.

— Ах Эдуард? Ну и что? С ним что-то случилось?

— Разрешите я, Константин Дмитриевич, — вмешался Гордеев. — Эд, насколько я его понял, сам завис. «Вот тебе бесспорные улики — и давай оформляй». А у него душа, извините, не лежит.

— Ишь какие мы! — словно ежик, фыркнул Меркулов. — А кто ж его заставляет?

— Указание свыше, — объяснил Юрий.

— А чего донесла разведка? — поинтересовался Меркулов.

— Житная, Константин Дмитриевич. И опять же ГУБОП.

— Господи, опять!

— Если вы позволите, Константин Дмитриевич, — словно в классе подняла руку Галочка, вызвав у мужчин усмешки.

— Ну конечно, иначе зачем собрались? — развел руками Меркулов.

— Я хотела сказать, что совсем недавно, буквально два дня назад, к нам в Белоярск прилетал заместитель начальника ГУБОПа генерал Толубеев. Был личным гостем губернатора, потом быстренько, скорее даже формально, пошерстил нашу криминальную милицию, пару ночей переночевал и отбыл в Москву. Зачем прилетал — никто так толком и не знает.

Мужчины переглянулись.

— М-да, — сказал Меркулов и откинул голову на спинку кресла.

— Отчет или расчет? — задал самому себе вопрос Турецкий,

— А если и то и другое? — хмыкнул Меркулов. — Вы не в курсе, Галина Федоровна, там у вас что-нибудь сдвинулось относительно убийства Смирнова?

Она пожала плечами.

— По-моему, все спускается на тормозах. И поводом к тому — арест нашего гендиректора.

— Красиво получается, — заметил Турецкий, — клин, так сказать, клином… А потом еще кого-нибудь замочат — и по новой!

— А у нас больше нет кандидатов на губернаторский стул, — сказала Галочка. И все внимательно посмотрели на нее, будто именно она открыла им суть происходящего. Тайну, понимаешь, открыла!

Вообще, Галина вдруг отметила про себя, что в ее присутствии мужчины чего-то явно недоговаривают, словно знают нечто такое, о чем ей знать, может быть, даже и не следует вовсе. Они переглядывались, многозначительно похмыкивали, но совсем не спешили делиться с нею своими соображениями.

Наконец вошла Клавдия Сергеевна и принесла две красивые папки тисненой кожи, внутри которых были привезенные из Белоярска письма. И сделаны они были так классно, что, глядя на них, Галочка, честное слово, не могла бы ответить себе — где тут копии, а где оригиналы.

Меркулов немедленно углубился в чтение. А Турецкий аккуратно и как-то по-чудному — не по горизонтали, а по вертикали — сложил две странички и сунул их в плотный конверт с темной бумагой внутри. Специальный, догадалась Галя. Сам конверт небрежно сунул во внешний карман пиджака.

Ознакомившись с текстами, Меркулов оглядел мужчин и спросил:

— Внимательно читали?

Оба кивнули.

— Заметили, да?

— А то! — вскинул голову Турецкий. И добавил: — Я думаю, Костя, все в конечном счете закономерно.

— Ты имеешь в виду этого? — Меркулов ткнул пальцем в письмо губернатора. — Да-а… Ну ладно, подумаем. Завтра у нас что? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

— А завтра у нас суббота! — каким-то цирковым голосом ответил Турецкий. — А нынче у нас…

— Помню, не отшибло память еще, — пробурчал Меркулов. — Ты там скажи Вячеславу… Не могу обещать, но…

— Мы рассчитываем именно на это самое «но», Костя, — сказал Турецкий и поднялся, делая знак остальным.

— Спасибо вам огромное, Константин Дмитриевич, — поднялась и Галочка.

— Нэма защо, — почему-то по-украински ответил Костя.

— Вы угадали, — засмеялась Галочка, — у меня есть и хохлацкие корни.

— Я ж вижу, — довольно пробасил Меркулов.

Время подбиралось к пяти. Турецкий, проводив Гордеева с дамой до лестницы, напомнил, что время встречи изменить никак нельзя, поэтому прибыть следует по известному адресу не позже восьми. И, еще раз чмокнув кончики пальцев у Галочки, повторил:

— Будем особо рады вас видеть. А его, — он ткнул пальцем в грудь Гордеева, — попросите не опаздывать. Есть у него, видите ли, такая неприятная манера.

И ушел к своему кабинету.

Уже сидя в машине, Гордеев спросил спутницу: как, по ее мнению, лучше использовать оставшееся время? Можно заскочить снова в «Глорию», чтоб потом двинуться вместе. Можно смотаться на Башиловку, к нему домой. Да хоть и душ принять. Отдохнуть, а там и ехать в гости к начальнику МУРа. У Галочки, видно, уже голова кружилась от Москвы, от всех этих высоких чинов и званий. Да и куда денешься, когда кругом сплошь генералы! Но в любом случае именно сегодня следовало бы прозвониться в Белоярск. Учитывая разницу во времени. Там ведь уже глубокий вечер, скоро народ спать начнет ложиться, А завтра — субботний день, у кого-то выходной.