Олег Кинчин - Сталкер. Зона для самых маленьких

– Ну вот, вас уже ждут! – усмехнулся Бельченко.

Свернув на этот раз направо, мы вошли под свод стены, с раздвижными воротами. Сержант исчез за железной дверью и появился, спустя минуту, с журналом в руках. – У вас двадцать минут, чтобы дойти до зеленой отметки. Расписывайтесь. Стоило Андрею отдать талмуд, как четырехметровые ворота приоткрылись на ширину моих плеч. – Не то удовольствие, – прокомментировал Андрюха, когда ворота за нами закрылись. Я взглянул на часы. – Под колючкой лезть – совсем другие ощущения! – Согласен, – сказал Вова, изучая открывшуюся панораму, – не успели перелезть, а нас уже обобрали. – Военные – такие военные, – добавил я. А знаете, мне даже понравилось! Такая забота, еще и салют дали! Кстати, – я поднял палец вверх и сунул руку в нагрудный карман, – с этой штуки, предполагается пленку снять. Мы достали индикаторы, напоминавшие армейские жетоны и сняли защитные наклейки, служившие еще и эталоном цветов предельной концентрации разной дряни. – Да, – сказал я, надевая на шею колдунский амулет, – а раньше могли прямо у ворот пристрелить за хабар. – Лихое времечко было, – согласился Андрей. И это было так.

Десять-пятнадцать лет назад, через точно такие же ворота, текли серьезные финансовые потоки. Вояки безбожно доили бродяг, правда, в основном, это были беззубые одиночки и прочая мелочь. А вот с кланами уже приходилось считаться, вплоть до разжалования. Да, бывало и такое. У обеих сторон имелись свои связи, как в высоких кабинетах, так и в глубоких подвалах. Но чаще, со стороны зоны прилетала пуля, и кресло занимала фигура, понимающая тонкости взаимовыгодного равновесия. Стальным кулаком зоны, по праву считался «Долг» – полувоенная группировка, с присягой, уставом и лютой муштрой. Попасть туда было проблематично, и кое-кого в стройные ряды не принимали. Никто не собирался выступать вглубь, с необстрелянным шалашом, или доверять участие в серьезной задаче засаленному баклану. Но, для протокола, кое-кто, туда особо и не рвался. Красную нашивку получали люди с определенным темпераментом и соответствующим складом ума, а точнее сказать – мировоззрением.

Из плюсов, здесь были: постоянное жалование, казенное оружие и боеприпасы. А бонусом, возможность подтянуть физическую подготовку, и, не побоюсь этого слова, здоровье, в виду постоянных тренировок и тотального запрета на алкоголь. Ну и чувство безопасности. Очень, надо сказать, вредное.

Из минусов: полное отсутствие своеволия и постоянная муштра, включая дисциплинарные взыскания, доходящие, в особо тяжких случаях, до расстрела.

На самом деле, долговская дрочильня, имела к армии такое же отношение, как и «Свобода», которая была диаметральной противоположностью красных комбинезонов. В этих рядах процветала матушка анархия, чье черное знамя, периодически приподнималось под пьяное гиканье и прокатывалось по окрестностям чередой грабежей и изуверств, похлеще, чем от местной маргинальной составляющей. За что, частенько, бывали биты, либо болтались на древе правосудия, перед корпусами завода «Росток».

Группировка существовала только за счет круговорота артефакт-водка или трава-патроны, в разных сочетаниях. А еще, поговаривали, что дурь с местных теплиц, шла, чуть ли не лучше, чем аномальные порождения.

Обитатели армейских складов, вообще славились моральными устоями и смертностью среди коллег по цеху, благодаря которой, весь состав группировки, мог полностью смениться уже к середине сезона.

Среди профсоюзов, выделялись еще наемники. Но кланом их назвать не позволяло отсутствие постоянной локации и состава. Даже если в баре одновременно появлялось два новых, хорошо экипированных лица, то сидеть за одной лавкой, они нужным не считали. Да и с чего бы? Как правило, все они были с разных краев, а уже утром, могли увидеть друг друга через прицел. Были еще и полумифические монолитовцы, но они исчезли также быстро, как и появились. Потому что, власть-властью, а радиация – штука вредная.

Но зона, вскоре, несколько раз расширилась, а вместе с этим, поменялся и климат. И вечная осень, однажды, разродилась зимой. А так как большинство аномалий, с артефактами в придачу, под снегом не видны, то многие лавочки, нет-нет, да закрылись. А вместе с ними, ушла целая эпоха.

Но это было тогда, а сейчас, Вова стоически пыхтел, поглядывая на часы. Когда мой счет в уме приблизился к тысяче восьмистам шагам, впереди появился ярко-салатовый столб и несколько разорванных трупов неопознанных тварей. От вида падали, неприятный холодок на спине только усилился. Столб, с обратной стороны, ожидаемо был красным и имел предупреждающие надписи на нескольких языках.

– Ну что, товарищи, мы снова сталкеры! – умудренным голосом произнес Андрей. – Девять ноль пять, – посмотрел на часы Вова. – Мы в графике. – Поздравляю, – я поправил лямки, – только давайте подальше отойдем. Что, как ощущения? – спросил я, загребая дорожную пыль и проводя пальцами по щеке. Андрей, увидев сие действие, незаметно плюнул себе на ботинок. Ритуалы входа в зону, здесь блюли и стар и млад. У каждого они были свои, а некоторые хранили их в секрете. Например, что делал Вова, нам до сих пор доподлинно неизвестно.

– Нормальные ощущения, – пожал плечами Андрей. – Печет не слабо уже. – Да я про Вову. – Я понял жизнь… – беззлобно ответил Володя, щурясь от солнца. – Да, ты старый мародер. – Это точно. По этому, давайте потихоньку в колонну. Андрюха, ты по сторонам смотри. А ты, Кость, меня проверяй.

Вовы был прав – вход в зону всегда очень опасен. Ранний подъем, путь, полоса колючки, это всегда стресс. К тому же, мозг не успевает переключиться в другой режим. Ведь все вокруг, тоже самое: трава, деревья, солнце, кости…

– Вон, впереди, лесок темнеет, за ним поле с оврагами. Если спутник нам не врет. У капитана, на карте, то же самое, вроде. Предлагаю там перекусить, а дальше по обстоятельствам. Мы вытянулись вдоль обочины и направились на юго-восток, обдуваемые теплым ветром, под весеннее чириканье. Через сорок минут, Вова махнул рукой и указал на другую сторону дороги. – Вон она, красавица! Первые аномалии не заставили себя ждать. Волнующийся воздух был виден еще издалека. Эта, как газонокосилка разодрала вокруг себя всю траву, и поэтому гнездилась в соломенном круге.

– Карусель! – предупредил Володя, любуясь смертоносными переливами. Самой страшной считалась изнанка. С ее наличием приходилось только мириться. Стараться не думать об этом, и все. Ее не брал ни один детектор, не чуял ни один зверь. Она вообще не выдавала себя, никоим образом. Смерть от нее была практически мгновенной и напоминала противоположность гравиконцентратов. Единственным, маломальским признаком этой аномалии, были неверно отбрасываемые тени. Но вы представляете себе, что такое, заметить преломление тени от травы в траве? Хорошо, если это одинокий предмет, на ровной поверхности. И слава великому графитовому стержню, что никому из нас, не доводилось иметь дело с этим тихим ужасом. Среди аборигенов бытовало мнение, что это проклятье черного сталкера, кара самой зоны. Но тут есть одна нестыковочка: подобными функциями были наделены еще и химеры, но во многом, именно благодаря изнанке, этого хищника можно было увидеть хотя бы в виде останков. Спрашивается, какой смысл зоне, стравливать свои же порождения?