Олег Пауллер - Псы войны: дневники Шеннона

После формальных слов приветствия доктор приступил к брифингу, посвященному текущему положению в стране. Подобно рукопожатиям, обсуждение было поверхностным и небрежным. Все собравшиеся прекрасно отдавали себе отчет о том, в какой сточной канаве находится хозяйство Зангаро.

– Господа, позвольте мне сделать несколько предложений, – вмешался в их разговор Шеннон и, увидев удивление, на лицах присутствующих, добавил. – Я ведь бывший бухгалтер.

– У Вас есть что-то конкретное, полковник? – оживился Кауна.

– Да. Мне кажется наша экономическая программа, доктор, должна учитывать уклад экономики Зангаро и, в первую очередь, её экспортный потенциал.

– Вы имеете ввиду какао? – спросил Адам Пир.

– Именно! Надо максимально стимулировать его производство!

– Но большинство плантаций заброшены, растения вырождаются, болеют, – влез в дискуссию Фернандес. – Для восстановления производства требуются вложения, специалисты и…

– Или хозяева, – перебил его Шеннон. – Я предлагаю провести реституцию собственности и вернуть земли прежним владельцам.

– Послушайте, мистер Шеннон, Вы же любите Зангаро, так почему же Вы хотите вернуть землю белым?

– Я люблю не Зангаро, а не терплю несправедливость, – буркнул Шеннон. – Это большая разница!

– Я на досуге об этом подумаю, хотя не вижу в этом противоречия… – мягко произнёс Фернандес.

– Что? Возвратить земли бакайя белым захватчикам? – возмущённо произнёс Вашни. – Этому не бывать!

Шеннон внимательно оглядел присутствующих. Вожди винду сидели с отсутствующим видом, поскольку их это не касалось: все плантации находились в Стране Кайя. Пренк и Бенъард сочувственно смотрели на него, но было ясно, что они поддержат мнение председателя Комитета. Доктор задумчиво смотрел прямо перед собой и молчал.

– Я не предлагаю огульно возвратить все земли прежним владельцам. Было бы рационально дать их только тем, кто сможет вести на них хозяйство…– продолжил Шеннон.

– Полковник прав, – прервал своё молчание Окойе. – Нам нужно прививать чувство собственности народам Зангаро. – Я предлагаю принять три декрета: о регистрации собственности; о землепользовании, по которому право владения недвижимостью сохраняется только за теми, кто ею пользуется; и, наконец, о возврате собственности владельцам, у которых она была отнята без компенсации.

Вожди винду зашевелились о чём-то между собой переговариваясь.

– А что будет с теми, кто не захочет использовать собственность? – поинтересовался Пренк.

– Мы продадим её с аукциона, а деньги от продажи вернём прежнему владельцу, – ответил за доктора Бенъард. – за вычетом комиссии и налогов, естественно, – добавил он.

– А если не будет покупателя? – не унимался Адам Пир.

– Тогда выдадим владельцу облигации государственного долга со сроком погашения пять лет, а земельный участок зачислим в государственный земельный фонд.

– А если он не согласится?

Вопрос повис в воздухе. К дискуссии присоединился Вашни:

– Доктор, как вы представляете регистрацию имущественных прав?

– Я считаю, что владельцы должны представить доказательства, что они приобрели собственность законным путём.

– Допустим! – поддержал коллегу Адам Пир. – Это возможно здесь, на побережье, где сохранились кадастры, купчие и акты по отводу земель. А что делать со Страной Винду, где другие представления о собственности? Пословицы моего народа гласит: ты не можешь строить дом там, где не жили твои предки». Этот завет был одним из самых строгих.

– Моему деду Нгумо принадлежали земли площадью в четыреста миль и у него не было никаких документов кроме устного соизволения Мурата, – поддержал Пира Калин Верд. – Колониальные власти эти права никогда не подвергали сомнению. Теперь их владельцем являюсь я.

– Это потому, что им было глубоко наплевать на этот кусок джунглей…– тихо пробормотал Шеннон по-английски. Его понял только Пренк, который понимающе прикрыл глаза. Тем временем, дискуссия продолжалась:

– Но, форон Верд, на этих землях живёт весь твой клан! Следовательно, эта земля принадлежит общине, а не Вам лично!

– Я этого не отрицаю, но территория делает мой клан самым сильным в Загорье! Как только моё право собственности будет поставлено под сомнение, соседи перестанут уважать меня и перестанут боятся моих людей, – в эмоциональном порыве вождь вскочил и оглянулся на Пира. – Я верно говорю!

Тот важно кивнул в подтверждение его слов.

– Нам нужен компромисс! – глубокомысленно произнёс Фернандес. В наступившей тишине его голос звучал очень торжественно. – Я предлагаю распространить действие декрета о регистрации только на частные владения. А вопрос о клановых и общинных землях рассмотрим позже.

– Чтобы не затягивать дискуссию, – подвёл итоги Окойе, – предлагаю поставить вопрос на голосование и назначить лиц, ответственных за подготовку декретов.

Все три декрета были приняты большинством голосов. Их окончательная редакция была поручена Фернандесу, Кауне и Бенъярду. Так впервые сложилась практика работы Комитета над декретами: сначала все его члены, а обсуждали проект, затем один из членов редактировал его текст и, наконец, доктор его подписывал.

Финансовый вопрос на повестке дня был вторым. Казна диктатора позволяла протянуть некоторое время. Однако, ценные бумаги и золото ещё надо было превратить в чистую монету. Члены Комитета Национального Спасения, включая доктора Окойе, имели слабое представление о международных платежах. В результате обсуждение приняло характер вялотекущей беседы ни о чём. Шеннон решил вмешаться:

– Господа, позвольте сделать небольшое предложение, – прервал он. – Мой счёт в бельгийском КредитБанке обслуживает господин Гуссенс. Думаю, он поможет нам превратить бумаги Кимбы в звонкую монету. Расчётные операции и учёт средств на счетах может вести бухгалтерская фирма «Ланг и Штайн», расположенная в Люксембурге. Как только наше правительство докажет свою платежеспособность мы сможем привлечь кредиты…

– Полковник! Где гарантии, что Вы не сбежите с этими документами? – недоверчиво спросил Каунда.

– Уважаемый вождь! Напомню, что ни Вы, ни Ваши коллеги ни гроша не вложили в организацию переворота. Казну обнаружили мои люди ещё до того, как Вас пригласили сюда. Так, что если бы я хотел присвоить казну Кимбы, то сделал бы это ещё вчера. – Шеннон смотрел прямо в глаза вождю.

– И никто бы об этом не узнал, – добавил Пренк.

– Господа! Давайте не будем ставить под сомнение честность друг друга! – патетически воскликнул Окойе. – Честность полковника мне хорошо известна. Ставлю вопрос на голосование! Кто против предложения полковника?