Сергей Алтынов - Зона особого внимания

– Этот, по-вашему, отставной полковник ФСБ снял меня вчера утром с электрички в Москве, – начал Костя тусклым голосом. – Он был во главе патруля, чернявый тоже там был, и один милиционер. Четко сказали, что они – ФСБ, и не какие не отставные… – Костя говорил устало, без деталей, но и не искажая сути, только о Марине не сказал ничего.

Майор чуть не скрипел зубами, ну сволочи, ну мастера, везде поспели, и как же чисто сработали… Второй раунд тоже, выходит, за ними. Костя как свидетель теперь неоценим. Почему же он еще жив? Ясно почему: в планах Балашова и его своры Костю наверняка должен был прикончить Болт, после чего он – глава Центральной ОПГ, ему подчиняется поредевшая, но мощная банда, а сам он – марионетка Балашова! Гениально!

И сорвал этот великолепно срежиссированный спектакль Маршал, прояснивший одурманенные Костины мозги своими последними словами… Вот уж действительно последнее слово Маршала…

Сейчас Балашов и его свора снова на тропе войны: Болт не позвонил, не доложил о выполнении задания, наверняка они уже знают, что он мертв, а Костя жив-здоров, и идут по его следу. А может, они уже за дверью… Майор похолодел и медленным движением расстегнул кобуру.

Костя умолк, ему не надо было объяснять, что означает это жест. Сейчас майор влепит ему пулю в лоб – и конец. Ну и пусть, и слава богу…

Майор понял, почему Костя вдруг замолчал.

– Парень, за тобой сейчас идет такая охота, что хоть вызывай ваш воздушно-десантный и занимай круговую оборону. Они, твои фээсбэшники, могут прийти за твоей головой в любую минуту. Болт – пешка в их игре, он был простым исполнителем, и тебе подложили сумку с оружием совсем не случайно: ты тоже был слепым орудием в их руках, пока не услышал слова отца… Тебя провоцировали на убийство отца, а потом Болт должен был тебя убрать – и все они чисты: перед милицией, перед московским преступным миром и даже перед остальной братвой группировки – все свалили бы на тебя, а Болтянский стал бы героем. Но ты их планы поломал.

Костя хотел что-то сказать, однако майор его прервал.

– Погоди. – Каменев внимательно оглядел палату. – Так, перебирайся сюда, на эту койку, здесь тебя не достанут ни из окна, ни из двери.

Еще многого не понимая, Костя опять ощутил себя в своей стихии. Голова работала четко, как никогда. Он быстро занял позицию, указанную майором, тот пересел к нему на кровать.

– Отсюда рано или поздно надо уходить, подумаем, куда. Медики скоро захотят тебя выписать, но мы их попросим не спешить. Идти тебе, как я понял, некуда. Погоди, тебя эти липовые фээсбэшники перехватили на вокзале. Ты куда следовал?

Костя замялся:

– Ну, в Новгород…

– Что у тебя там?

– А ничего. Это Мар… отец меня туда послал, сказал, там тебя встретят, поживи где скажут, потом, мол, я приеду, решим, что делать дальше…

– Нет, сейчас это не годится. Вот что, есть у меня практикант, Саня Пушкарев, отличный парень. Я сейчас должен ехать, так пусть пока Саня с тобой побудет. Неотлучно. Понимаешь, неотлучно. Захочешь в туалет – только вместе, есть только здесь и только вместе. Спать Саня должен здесь в комнате. Снаружи будет наша охрана, медперсонал входит только в их сопровождении, еду будут передавать только они. Никаких уколов и пилюль. Вопросы есть?

– Вопросов нет.

– Тогда так и делаем. – Майор достал мобильник, набрал номер, отдал распоряжения, затем, заглянув в записную книжку, позвонил главврачу, договорился о продлении пребывания Кости в больнице и о спецрежиме. Не слушая возражений, заверил, что официальные бумаги подвезут его люди.

– Товарищ майор, – через минуту проговорил Костя, – мне отец дал телефон в Новгороде, мне бы надо позвонить, сказать, что не приеду… Или задержусь, – голос Кости звучал глухо, неуверенно.

– Да, правильно. Номер помнишь?

– Помню.

– На, звони. Только не говори, где ты, с кем, что произошло, вообще ничего не говори, только: жив, здоров, когда приеду, не знаю. Как соберусь, сообщу.

Костя медлил.

– Лучше сами позвоните…

Майор посмотрел удивленно, подумал.

– Нет, это могут не так понять. Заподозрят провокацию. Звонить надо тебе самому.

Костя взял трубку, неумело набрал номер. Ответили сразу.

– Да, это я. – Голос Кости вдруг зазвучал хрипло, он прочистил горло.

– Да нет, я в порядке… В полном порядке, живой и здоровый… Ну не смог, так получилось… Не знаю… Не по телефону… Нет, никто не мешает… Да, один… – он покосился на майора. – Да, приеду… как только смогу… Не по телефону… Ну я же говорю, не телефонный разговор… Я тоже… – Костя стал медленно краснеть. – Ну все, все… Я тоже… Ну все, пока, до встречи. – Костя дал отбой и вытер рукавом вспотевший лоб.

Майор ничего не спросил, и так все было ясно. «Захочет, сам о ней расскажет, не захочет, его личное дело», – подумал майор, тихо порадовавшись за парня. Влип он, по сути дела, капитально. Если до него не дотянутся лапы Балашова, то ему может отвесить по максимуму российский суд, самый справедливый и тэдэ и тэпэ. Он же первый начал… Единственное, что его может вывести из-под расстрельной статьи, это невменяемость в момент совершения, состояние «берсерка»…

– Костя, – начал майор безразличным тоном, – а что ты имел в виду, говоря: «когда я в таком состоянии…» Что это за состояние, расскажи.

– Ну, это у меня после контузии в Грозном появилось. Я сам удивляюсь, очень странно все, раньше этого у меня не было, я никогда не слыхал, что такое бывает. Если я думаю, ну, вот как «чехи» с нашими пленными расправлялись… Или если мне угрожают какие-то гады… У меня происходит сдвиг в другое состояние. Сначала звон в ушах, потом круги перед глазами, то ярче, то темнее, потом щелк – и все это пропало, но я стал как одержимый, мне надо сразиться, убить этого гада. Надо и все. Могу не убить, могу отключить, если этого достаточно, короче, обезвредить. Вот как я этих в особняке обезвредил. Там, кстати, кто живой остался?

– Остались те, кого ты по черепу стволом саданул. Хотя на что их мозги теперь годны, неясно. Ну, это необходимая оборона, не бери в голову. А с дозорными как, тоже необходимая оборона? Кто первый тут начал? Кто кого первый обнаружил?

– Вот тут самое странное. В этом состоянии я… ну, вроде как вижу сквозь стены.

– Как это?

– Сам не знаю. Я думал, вспоминал, но понять не могу, как это у меня получается. Я просто знаю, что есть человек, с оружием или без него, напряжен, настроен убить… меня, а может, другого, кто первый появится, а я как раз и есть тот первый… Причем чувствовать я начинаю издалека, ну, метров за сто, а то и больше, как радиомаяк. Появляется знание: он есть, он там… То есть направление и расстояние различаю… Это может быть в темноте, в полной тишине или при постороннем шуме, мне не мешают ни стены, ни лес… Ну я, конечно, опыты не ставил, – Костя криво усмехнулся, – может, я не все об этом состоянии знаю, может, оно известно науке. – Костя поднял глаза на Каменева, слушавшего его чуть ли не с открытым ртом, но не забывавшего ловить каждый шорох за дверью.