Геннадий Прашкевич - Пятый сон Веры Павловны

Моторы смолкли.

«Если опять гречка, – донесся от грузовика прокуренный голос, – шею сверну! Давай подождем Гершеневича, с ним и пойдем. Без Гершеневича точно придерутся. Жеганов придерется. Надоела гречка на вахте».

– Слышишь, Коровенков? – позвал Сергей, легонько похлопав рукой по капоту остывающего трактора.

– Ну?

– Один ученый отправился в экспедицию. Настоящий ученый, бабочек изучал. Сидит у костра, звенят москиты, все как надо, только откуда-то тревожные звуки. Тамтамы людоедские бьют. «Не нравятся мне эти звуки», – с отвращением говорит проводник из местных. Ученый, понятно, бледнеет. Он человек кабинетный, страшно далек от людоедов. А звуки приближаются. «Ох, не нравятся мне эти звуки». Ученый еще сильней бледнеет, лезет в кобуру, заряжен ли револьвер? А тамтамы совсем близко. «Ох, не нравятся мне эти звуки! – проводник даже кулаком ударил по земле и ученый прямо у костра хлопнулся в обморок. – Барабанят хреново!»

Не глядя на нервничающего Коровенкова, Сергей прислонился к теплому бетонному столбу, поддерживающему навес. Ну, приехали и приехали. Никто ими не интересовался, только шофер грузовика, маленький, усатый, все что-то энергично объяснял напарнику, поглядывая на наручные часы.

Попасться на глаза напарнику Сергей не хотел.

Он сразу узнал немого Андрея Ф., похожего на румынского футболиста.

По крайней мере, подумал Сергей, про периметр он не врал. Новые Гармошки и есть тот самый периметр. Сюда он и летает на вахту. Наверное, визиты посторонней шоферни на территорию периметра не очень приветствуются, потому они и ждут какого-то там Гершеневича.

– Не трясись, Коровенков, все равно ворота за нами уже закрыли.

– Потому и трясусь.

В душном вечернем воздухе звенели редкие комары.

Озабоченные великой сушью, обрушившейся на черневую тайгу, комары совсем ошалели. Их было немного, зато их нисколько не пугал дымок, явственно растворенный в воздухе. Отмахиваясь от ошалевших комаров, Сергей и Коровенков еще до обеда высмотрели несколько богатых пихтовых делянок. «Что там за проселок?» – спросил Сергей, когда ближе к вечеру они присели отдохнуть. Он имел в виду пыльную колею, как тоннель уходящую в сизую тьму тайги. «Придурки наездили, – неохотно пояснил Коровенков. – С периметра». – «А куда им тут ездить?» – «Ну, не знаю, может, за дровами, – отвел глаза Коровенков. – Пора нам, начальник. Кобельков давно натопил смолы, за ним глаз да глаз нужен». – «Есть теперь за ним глаз, – усмехнулся Сергей. До выезда за лапником он предупредил Валентина о том, кем является на самом деле Кобельков. – Есть теперь за ним глаз, – с удовольствие повторил он. И приказал: – Выезжай на проселок. Взглянем на периметр хотя бы со стороны».

Стуча движком, держась на расстоянии от появившегося на проселке грузовика, колесный трактор лихо выскочил на вырубку и они увидели впереди бетонную стену. И была она не просто высокая (понятно, с колючкой), а очень высокая – метров под пять.

Лагерь?

Тюрьма?

Стена, кстати, не тянулась прямо.

Кое-где она вдавалась в темный ельник, кое-где захватывала часть вырубки.

– Интересное кино, – пробормотал Сергей. – Ты чего это молчишь, Коровенков?

– А я не молчу. Я жду. Посмотрели и хватит.

– Да погоди ты, – остановил Сергей. – Раз уж добрались до периметра, давай заглянем вовнутрь. Люди же там, не звери. Заодно может решим проблему горючки. Лучше здесь заплатить за продукт, чем забрасывать его по обмелевшей реке. Правильно?

– Какая горючка? Проволока по стене!

– А как тут без проволоки? – усмехнулся Сергей. – Это они тебя с Кобельковым боятся.

И приказал:

– Держись за грузовиком. Прямо за ним и въедем в периметр.

– Может, не надо? – Коровенков явно не хотел подъезжать к металлическим воротам. – Лучше поехали на северную сторону. Там деревянные домишки. Кобельков же не всегда врет. Лучше с вольняшками поговорить, чем сразу лезть за стену.

– Да успокойся ты. Видишь, сколько антенн торчит за стеной? Ты, наверное, даже по пьянке столько не видел. С чего бы они образовались на зоне? Или ты думаешь, что местным зэкам телики разрешено смотреть?

– Ну, мало ли…

– Чего мало?

– Режимное заведение оно и есть режимное, – мрачно сплюнул Коровенков и почесал клочкастую бороду. – Со строгостями, значит. Раньше здесь мыли золото, наверное, снова начали мыть. Кто знает? В здешней тайге места богатые. В нас пальнут могут.

– Да зачем? – возразил Сергей.

Но подумал: в общем-то, Коровенков прав.

Территорию старателей вполне можно считать режимной зоной.

В Мариинске сам слышал от Серого о том, что в глубине черневой тайги до сих пор разбросаны забытые властями поселки. Туда в последнее время повадились кавказские гости. Местные жители бегут из поселков, а кавказские гости наоборот. «Вай-вай, отдыхать будем!» Для пущего вида жарят на полянах шашлыки, поют заунывные песни.

Но заняты кавказские гости, конечно, не отдыхом.

Пробираются они в забытые поселки потому, что прекрасно знают: нет у государства денег на добычу золота. Золото государству нужно, а денег на добычу нет. На лошадях, на лодках добираются неутомимые кавказские гости до огромных курганов отработанной породы, до проржавевших контейнеров, брошенных за ветхими металлическими ограждениями. Золотосодержащий концентрат валяется прямо под открытым небом, размываемый осенними дождями, развеваемый ветром, никем не востребованный. Прогнившие склады загружены концентратом. Раньше везли его на обработку в Казахстан, но нынче денег нет, и Казахстан стал чужой стороной.

Сергей зло покачал головой.

Он вспомнил карандашные отметки на старой топографической карте.

Суворов действительно мог заинтересоваться заброшенными золоторудными территориями, почему нет? Покупай лицензию, забрасывай в тайгу оборудование, вот и все дела.

– Уходят…

Сергей кивнул.

Водитель грузовика кого-то окликнул и, наконец, уверенно потянул за собой немого охранника. Непонятно, чем они занимались весь день в тайге, но вид у них был усталый. При немом, кстати, было оружие: на поясе болталась явно тяжелая кобура.

Переждав минуту, Сергей подтолкнул Коровенкова.

Две ровных линии аккуратных двухэтажных коттеджей, сложенных из красного и белого кирпича, протянулись вдоль неширокого бульвара. Быстро смеркалось. Уже фонари просвечивали сквозь листву. Там, где свет попадал на широкие плоскости бетонной стены, отчетливо виднелись цветные фигурки людей и животных. «Как в китайской тюрьме в Куала-Лумпуре…», – шепнул Сергей. – «Ты там сидел?» – ужаснулся Коровенков. – «Типун тебе на язык!»

Кирпичные коттеджи, бульвар, плиты под ногами, липы, высветленные прячущимися в листве фонарями, – все дышало густым душным теплом, впитанным за день. Сергей не знал, куда он тащит Коровенкова, но сильно ломать голову и не пришлось: скоро открылась перед ними круглая площадь, окруженная темными трехэтажками, в которых не светилось ни одно окно.