Сергей Самаров - Операция «Антитеррор»

Леня пожелал что-то сказать, но я остановил его поднятием руки. Меня в ФСБ научили торговаться при заключении каждого договора. Отчего же не поторговаться и здесь, коли уж такой случай представился?

– Это просто, – сказал я. – Но в таком случае надо соблюдать равноправие. Мы даем тебе сведения, ты даешь сведения нам.

– Это справедливо, – согласился Исмаил. – Только договоримся сразу – я не предатель и своих не сдаю, – и он посмотрел на меня прямо. Повторил мои вчерашние слова. Это я могу принять.

Я понял, что сведений будет не слишком много. Но что-то выдавить из него можно.

– Мне дала слово Гаврош, но я не совсем верю ей. И уж совсем не верю Мусе. Короче, такая ситуация. Мы не хотим воевать против населения своего же города. На это мы не подписывались. Гаврош сказала, что плотину только заминируют для реальности угрозы. Если требования будут выполнены, то взрыва не будет. Это так? Или взрыв будет в любом случае?

– Ты уже знаешь, что собираются захватывать? – Исмаил смотрит откровенно подозрительно.

– Я имею глаза и уши. Если Халил в период подготовки к акции ходит на рыбалку, то это может означать только разведку. Разведывать в этом районе есть смысл только одно – шлюз на плотине.

– Мария не учла вашего опыта.

– Я ей это же говорил совсем недавно. Так ты не ответил мне – будет взрыв?

– По плану взрыва быть не должно. Но у Мусы убили приемного сына. В ту войну убили двух родных сыновей – раздавили танками. Нехорошая смерть. Хоронить было некого. Он может пожелать отомстить. Кажется, даже настроен так сделать. Сейчас он командует. Но Гаврош имеет распоряжение Хаттаба о ликвидации Мусы в любой момент. Если она обещала, то не допустит взрыва.

– Ей жалко горожан или она дорожит своим словом? – спросил подполковник.

– Не то... В случае взрыва вся акция теряет свой политический смысл. Нашим нужна договоренность с правительством России. А если взрыв уже произойдет, то договоренности не будет. Уже нечем будет грозить...

– Ясно.

– Теперь – легион...

– Франция. Марсель. Грузовая набережная, дом тридцать три, вход через арку во двор и направо. Мы, к сожалению, уже не проходим по возрасту. Иначе охотно бы к тебе присоединились.

– А я и по другой причине не подхожу... – добавил Проханов с грустным смешком.

Я, честно говоря, даже забыл, что он инвалид. Так вот настроился на совместные боевые действия. И он так же настроен. Думаю, и с одной рукой он может стоить нескольких чеченцев.

Леня налил себе еще стакан.

– Я попрошу еще об услуге, – сказал Исмаил. – Гаврош – это ладно. Она поймет. Но больше никто не должен знать о моих намерениях.

Подполковник просто кивнул.

– Слово, – сказал я. – Но и к тебе еще один вопрос. Двое военных – офицер и солдат – утром приехали. Кто такие?

– Это не военные. Это маскарад. Везли груз для нас под видом посылок для солдат в Ичкерию. Отсюда как раз отправляли самолет с посылками к Новому году. Ваши – своим землякам, кто там воюет. Якобы и от Уфы свой вклад. С такими документами все посты спокойно проехали.

– Но они сами-то не чечены?

– Они из «псов войны». Такие же, как вы оба. И каким я хочу стать.

– Если поспешишь, то будешь.

– Что значит – поспешишь?

– Закончится война у вас, и все, кто сможет сбежать, ринутся туда. Отбор будет жесткий, конкурс большой.

– Я поспешу...

Он вышел.

– А мы тебе поможем... – тихо, но с угрозой сказал Леня.

– Постараемся... – согласился я.

Едва успел уйти Исмаил, как у ворот раздался родной голос. Уж что-что, а сигнал своей «старушки» я узнаю среди тысячи других сигналов. Даже на душе как-то полегчало, словно добрый друг вернулся. Но это приехала Гаврош.

Я сел так, чтобы видеть ее в окно. «Лопух» открыл ворота. Мария заехала, притормозила и что-то сказала «лопуху». Тот ворота закрывать не стал.

Я поднялся.

– Пора, господин подполковник. Нас ждут великие дела.

– Что там?

– Гаврош приехала и не велела закрывать ворота. Я понимаю это как приказ к выступлению.

Леня начал одеваться, и я с удовольствием наблюдал за тем, как он прячет в болтающийся рукав куртки комплект из пяти метательных ножей.

– Слева освоил? – спросил я.

– Надо же и левой учиться работать. Если жизнь тем более заставляет. Вместе с чеченами... Вот такая наша, чтоб ей несладко было, жизнь...

Заскрипел порог в нашем корпусе. Кто-то пожаловал по нашу душу?

Пришел Умар:

– В штаб вызывают.

– Муса или Гаврош? – спросил я.

– Гаврош.

– А кто у нас вообще главный? – Вопрос провокационный, потому что Умар прибыл с Мусой, а Исмаил, как я понял, человек Марии.

– Конечно, Муса...

Глаза у парня опять посоловевшие. Зря он утром за Марией бегал. Она не только у нас водку отобрала, но и у наркомана «соску». Однако Умар, должно быть, растряс на пару «косяков» местных «лопухов». Я видел, что они курили.

– Сейчас подойдем.

– Ага... Быстрее...

Умар убежал сам очень быстро, хотя еще утром, наверное, дождался бы и проводил до места, сверля хмурым взглядом спину. Утром к нам относились почти как к пленным. Значит, Мария события искусственно торопит. Я еще раз выглянул в окно. Исмаил с Халилом работали в сарае, распаковывали ящики. Умар присоединился к ним, даже стал распоряжаться. Похоже, он главный взрывник по должности. Судя по невозмутимости, он вполне для этой работы подходит. Взрывник должен быть чрезвычайно спокойным. И еще очень важно, чтобы руки не дрожали. А вот с этим делом у него, кажется, напряженка. Как бы сам в ад не отправился и нас с собой попутно не захватил. Я по наивности еще и на рай рассчитываю.

В гражданской одежде, но в боевой обстановке я себя чувствую не совсем удобно. Подполковнику легче. Он и дома-то носит камуфляж, и сейчас в нем.

– Не дали соответственно подготовиться. Жалко будет куртку, если порвется.

Мы пошли. Дверь штаба оказалась распахнутой. Я сразу же глянул на свободную кровать. Пленницы на месте не оказалось. Должно быть, проснулась, ее допросили и куда-то закрыли. Главное, чтобы просто закрыли, а не убрали, как свидетеля. Впрочем, что им сейчас свидетели...

– Готовы? – спросила Гаврош.

Муса смотрел хмуро и что-то напряженно жевал.

– Готовы, – ответил Проханов. – Майору бы переодеться надо. Камуфляжа в запасе нет?

– Не надо. Так он лучше выглядит. Легче за простого горожанина сойдет.

Мария раскрыла свою папочку, ту самую, с которой приходила к нам, когда договор подписывали, и достала толстую, стянутую резинкой пачку долларов. Стала считать. Я мысленно вместе с ней. Выложила две кучки по две тысячи. И тут же доказала нам, что она не только командир, но еще и бухгалтер. Из той же папки вытащила ведомость и протянула для подписи.