Гуннар Столесен - Спутники смерти

— Не знаю, но такая вероятность существует. Я вот что думаю — поеду-ка я обратно в Вергеландсосен на случай, если она вдруг там объявится.

— Но… — Она удивленно взглянула на меня. — Разве этим не полиция должна заниматься?

— Угу.

Вместо комментария Сесилия закатила глаза.

Ханс повел Яна-малыша показывать, где тот будет ночевать, а мы последовали за ними. Спальня находилась на другом этаже. Там помещались две кровати, стол со стульями посреди комнаты и двустворчатый шкаф. Окно выходило на горный склон. На стене висела одна-единственная картинка, которую я с трудом, но вспомнил: я видел ее, когда сам был маленький. Там были изображены ребятишки, прятавшиеся в лесу под гигантским мухомором, намного выше их ростом. Уж не знаю почему, но ни сейчас, ни в детстве мне это не казалось забавным.

Вид Яна-малыша вызывал у меня беспокойство. Он по-прежнему был пугающе безучастным, и я сказал Сесилии, что, если назавтра он не придет в себя, нам, видимо, придется свозить его к врачу. Она кивнула, причем довольно снисходительно, чтобы показать, что кому-кому, а ей я мог бы этого и не говорить.

Сесилия осталась с Яном-малышом наверху, чтобы уложить его спать. Сам я вслед за Хансом спустился вниз, в столовую. Звуки настольного хоккея утихли. Теперь из игровой комнаты был слышен работающий телевизор, правда, я не разобрал, что за программа.

Перед тем как уехать, я снова поднялся наверх, чтоб пожелать спокойной ночи мальчику. Ему выдали пижаму, а Сесилия нашла на полке книжку, которую уже принялась ему читать. Он лежал с открытыми глазами, но слушал или нет — было непонятно.

— Спокойной ночи, Ян-малыш, — тихо проговорил я.

Он не ответил.

Я ободряюще хлопнул Сесилию по плечу и снова спустился вниз.

Ханс проводил меня до машины и расплылся в улыбке, когда ее увидел.

— Как ты умещаешься в этой консервной банке, Варг?

— Лучше, чем ты думаешь, — ответил я. — А вот тебе тут места и впрямь не хватит.

Он стоял и смотрел, как я усаживаюсь в автомобильчик. Я взглянул на него, и мне показалось, что он чем-то озабочен.

— Что-то не так?

Он пожал плечами:

— Это можно назвать производственной травмой, Варг. Несколько лет в нашей профессии — и ты тоже почувствуешь нечто подобное.

— И на что это похоже?

— Потеря иллюзий. А еще мысль о том, с какой легкостью взрослые расстаются с детьми, которых они позвали в этот мир.

— Да.

Мы кивнули друг другу, и я завел мотор. Взглянув на него в зеркало заднего вида, я удивился, до чего он выглядел потерянным — как огромный плюшевый мишка, забытый ребенком. Ребенок давным-давно вырос и уехал, а мишка остался, и с ускользающим временем у него теперь всегда немного натянутые отношения.

Квартиру на Мёленприс я оставил Беате. Самому мне пришлось переехать в однокомнатную в районе Фьелльсиден, на Тельтхюссмёэт. Но туда я не поехал. Я, как и сказал тогда Сесилии, отправился в Вергеландсосен.

В тот год февраль выдался черным и бесснежным. Да и холода так и не настали. Зима была невиданно мягкой, а в январе над городом пронесся фён, порывистый ветер с гор; причем дул он так долго, что и у людей, и у животных появилось предчувствие весны задолго до положенного срока. Никто бы не удивился, если бы перелетные птицы вернулись на месяц или два раньше обычного.

Этим вечером в Вергеландсосен было необычно тихо, только изредка слышался шум проезжающей где-то далеко машины, иногда — самолета, пролетающего высоко над городом по направлению к аэропорту Флесланд, да злобное мяуканье кота в саду.

За живыми изгородями стояли полные мира и спокойствия дома. Я припарковался, вышел из машины и как можно тише прикрыл дверцу, потом немного постоял и огляделся по сторонам.

Улочка была узенькая, с аккуратными тускло-коричневыми кустиками по сторонам. Вдоль дороги стояло несколько автомобилей. Я наклонился посмотреть, не сидит ли кто хоть в одном из них, но никого не увидел.

Я двинулся вперед. Вокруг коричневого дома живой изгороди не было, зато рос огромный рододендрон, наверное, самый большой, который я когда-нибудь видел — лет двадцать ему было, не меньше. Я остановился у двери. Полиция огородила весь дом по периметру красно-белой лентой — предупреждение для любопытных. Я вгляделся в окна дома. Внутри было темно и тихо, даже уличный фонарь над крыльцом не горел.

Вдруг невдалеке захлопнулась автомобильная дверца. Я посмотрел в ту сторону — ко мне навстречу из темноты вышли двое. Оба были в обычной одежде, но я по походке понял, что это полицейские. Когда они подошли поближе, я их узнал: Эллингсен и Бёэ. Эллингсен был женат на моей бывшей однокласснице, а Бёэ я видел раньше в управлении.

— Вам нужна помощь? — спросил Бёэ. Он был старше напарника, сухощавый, с мелкими чертами лица.

— Я его знаю, — сказал Эллингсен. Этот был туповат, черноволос и выбрит до синевы.

— Здорово, Эллинг, — приветствовал его я. — Как дома дела?

— Ничего, спасибо.

— Так ты с ним знаком? — обратился к нему Бёэ.

— Шапочно.

— Ага. Жена у него… — начал я.

— Его бывшая одноклассница, — отрезал Эллингсен.

Я улыбнулся с таким видом, что знаю кое-что, о чем ему знать нежелательно.

— Ну и какого черта вы тут делаете в это время суток? — поинтересовался Бёэ.

Я посмотрел ему в глаза.

— Дело в том, что я тут уже был сегодня днем. По долгу службы. Охрана детства, если припоминаешь. А сейчас мне понадобилось узнать, как тут все выглядит по вечерам.

Эллингсен присвистнул, а сбитый с толку Бёэ уставился на меня:

— Как тут все выглядит по вечерам?!

Я уж было открыл рот, чтобы ответить, но тут на улочке показался автомобиль. Не доехав до нас, водитель остановился и выключил фары. На мгновение все затихло. Затем оба полицейских двинулись к машине. Насколько мне удалось разглядеть, это был «БМВ» спортивной модели, широкий и низкий, какого-то невнятного цвета, ближе всего, пожалуй, к оранжевому. Пока они приближались к машине, водитель успел открыть дверцу и выйти. Это был мужчина в короткой куртке, лица его с такого расстояния я разглядеть не смог.

Я двинулся вслед за Бёэ и Эллингсеном.

— Кто вы такие? Что вам нужно? — спросил мужчина резким голосом, в котором слышалась непоколебимая уверенность.

— Думаю, это мы должны задать вам этот вопрос, — сказал Бёэ и показал удостоверение.

— Я адвокат Лангеланд. Я представляю интересы семьи.

— Какой семьи?

— Скарнес, какой же еще.

У Эллингсена был сконфуженный вид.

— Но все же мы должны задать несколько вопросов…

— Не вижу в этом необходимости.

Полицейские представились. Лангеланд взглянул на меня:

— А это кто?

— Веум, — ответил я. — Охрана детства.

— Так это вы забрали сегодня Яна-малыша?