Сергей Самаров - Умри в одиночку

Лейтенант плечами пожал:

– Есть только мачта сотовой связи… Наверху площадка…

– Самое то, что требуется. Видно оттуда двор детского дома?

– Двор детского дома? – переспросил лейтенант. – При чём здесь детский дом?

– Берсанака туда пойдёт…

Виса кивнул, понимая.

– С комиссией ПАСЕ хочет побеседовать?

– Именно…

– Площадку видно. Но расстояние около километра. Далеко для действий…

– Владислав? – повернулся капитан к снайперу.

– Идеальная дистанция. Обзор хороший. Можно ловить даже бегущего. Вдвое ближе бегущего уже не поймаешь…

– Отлично. Лейтенант, доставить к вышке двоих так, чтобы никто не видел. Возможно?

– Когда совсем стемнеет… Раньше местные увидят.

– Устроит, – согласился Матроскин. – Стемнеет уже скоро…

– А что оттуда в темноте можно увидеть?

– Тепловизор… – в виде пояснения старший прапорщик погладил зачехлённый прицел винтовки.

– Хорошо оснастились, – согласился лейтенант, но, понимая, что задумал Матроскин, удивился: – Так вы что, собираетесь вдвоём на двоих матёрых медведей идти?

Капитан даже не нашёл нужным на этот вопрос ответить и наблюдал, как расходится разбитый на группы его отряд. У лейтенанта новый вопрос возник:

– А что, отдельные группы солдаты возглавляют?

– А почему – нет? Если я в своих солдатах уверен, то могу им поручить ответственное дело. Каждый солдат спецназа ГРУ – это отдельная и сильная боевая единица, способная в одиночестве выполнять любое задание…

– Наверное, я чего-то недопонимаю в вашей системе… – признался лейтенант.

– Это точно, – за командира согласился старший прапорщик. – Это потому, что у вас солдаты не служат. Поехали?..

– Поехали, – Виса Висаров обречённо махнул рукой, но он со своими советами не лез, потому что вообще не представлял ещё, как проводить операцию. У него не было данных разведчиков, и они не спешили поделиться с ним этими данными. Но и спрос за результат в этом случае тоже будет с военной разведки. Потому лейтенанту не стоило беспокоиться. – Куда сейчас?

– Во двор детского дома… Надо осмотреть окрестности. Детский дом и прилегающую к нему территорию собачьего питомника…

– Что вам всем этот питомник дался? – удивился лейтенант. – Менты им интересуются, вы интересуетесь. Что в нём такого? Дворняжки с голодными носами… И только пара овчарок, которые всем руки лижут… Вот у отца дома собака… С лопаты её кормит, сам, когда кормит, подойти боится… Руку одним движением оттяпает…

– Так и живёт в страхе перед ней? – спросил Соловейко.

– Почему в страхе? Он собаку любит, собака его любит. Только вот когда кормит – это лютый зверь… Никого не подпустит…

– Это, товарищ лейтенант, откровенный признак доминантности, – сказал вдруг Мишка Игумнов, откуда-то вспомнив не слишком понятные другим термины, – такая собака считает себя хозяином, а человек, по её мнению, ей прислуживает…

– Всё, едем, время торопит. Берсанака скоро подойдёт… – сказал капитан. – Меня вот что волнует… Скажи-ка, лейтенант, к приезду комиссии ПАСЕ какие-то особые меры безопасности принимались?

– Принимались… Те же собаки-минёры все подъезды к посёлку осмотрели. Дорога ментами контролируется. Пару снайперов на высотках посадили…

– А двор детского дома?

– Сегодня осматривали. Я с ними был… Меня тоже обязали.

– Значит, суету там люди видели. И нас лишними не посчитают…

– Думаю, нормально воспримут. Если вы там костёр не разведёте и на ночь не останетесь.

– Костёр мы разводить не будем, но на ночь останемся…

– Где?

– Посмотрим… На месте посмотрим…

Как только выбрались из лабиринта скал, путь полого пошёл на спуск. Здесь уже и Берсанака стал дышать легче, хотя скорость они не сбавили.

– Засветло доберёмся? – поинтересовался полковник Доусон.

– Даже если побежим – не успеем. Летом бы – успели… Сейчас бесполезно и пытаться.

– А ночью мы там не заблудимся?

– У медведя глаза видят ночью не хуже, чем у кота… Я этот райцентр хорошо знаю. Там мой джамаат на отдыхе стоял. Я землякам не навредил, думаю, нас даже в некоторые дома впустили бы. Кто не побоится…

– А побоятся не все?

– Большинство не побоится. Наш народ напугать сложно. Ты когда звонить будешь?

– Кому?

– Своему парламентарию. Узнай, вдруг планы переменились и мы зря стараемся. Потом я позвоню.

– А ты кому?

– Старому знакомому. Он – мой должник. Я его на себе раненого из-под ментовских пуль вытащил. Сам пулю в руку схлопотал, но не бросил.

– Пришло время напомнить…

– Как плохо ты знаешь мой народ! У нас про долг, как у всех приличных людей, не напоминают, но всегда про него помнят. Что мне нужно будет, Чопар Хасбулатов для меня сделает.

– А что тебе нужно?

– Пока мне нужно знать, не приехал ли спецназ в посёлок раньше нас и не готовит ли нам засаду. Чопар живёт как раз там, где ему всё будет видно. Мне не хотелось бы потерять тебя раньше, чем ты увидишь, что и как я сделаю, чтобы оценить.

– Почему – потерять меня? – усмехнулся полковник, понимая, что Гайрбеков слегка издевается над ним, подначивает и старается принизить, чтобы себя в собственных глазах возвысить. Обычная тактика человека, который стремится к лидерству, хотя не вполне уверен, что имеет на это законное право.

– Я тебе уже объяснил ситуацию… Ты им не нужен. Тебя застрелят сразу и без уговоров, чтобы со следствием не возиться. А я нужен для показательного суда. Чтобы громкое дело было. Чтобы по телевизору меня показать. Но не расстраивайся. Я тоже живым не дамся. Я предпочитаю жить свободным и умереть свободным, как и Гойтемир…

– Все мы так говорим, пока наше время не подойдёт… – философски изрёк Док Доусон. – А у тебя, по-моему, просто мания величия. Это до добра не доводит…

Берсанака ничего не ответил, только посмотрел на него серьёзно. И полковнику показалось, что на него посмотрел настоящий дикий медведь…

– Шевели ногами… – всё же подогнал Берсанака напарника.

Он уже не считал себя, кажется, проводником полковника. Он, поскольку именно ему предстояло выполнение дела, которое сам Док Доусон выполнить не мог, считал себя, по меньшей мере, только равноправным напарником…

На месте смотреть было, по сути дела, нечего. Двухэтажное здание детского дома. Капитан Матроскин с лейтенантом Висаровым и младшим сержантом Игумновым обошли его кругом. Из здания вышла женщина средних лет, спросила у лейтенанта что-то по-чеченски. Тот ответил тоже на родном языке. И всё это так, словно капитана здесь и не было. Женщина ушла.

– Это местный директор, – с опозданием представил женщину Виса. – Ночует сегодня здесь, чтобы дети чего не натворили… У неё рука тяжёлая, дети её одну и боятся… Я сказал, что мы обеспечиваем безопасность комиссии ПАСЕ.