Сергей Самаров - Умри в одиночку

– Нормально… А здесь чистый двор, выметено всё… Дворник, похоже, ответственный… – заметил Матроскин.

– Из-за этой комиссии детей не выпускают гулять. Чтобы не намусорили… Они сами порядок наводили, сами его и нарушать любят… Директор хочет, чтобы комиссия порядок оценила. Детей только завтра выпустят…

– А там что? – показал Матроскин на лестницу, приставленную к торцовой стене здания.

– Вход на чердак. Окно выходит на противоположную сторону.

– Вот там мы с младшим сержантом и заночуем. С противоположной стороны, как я понимаю, собачий питомник…

– Да, тот самый питомник, который всех волнует… – сказал лейтенант.

– Там дыры в заборе.

– Дети к собакам бегают. Начальник питомника разрешает.

– Процесс социализации… – подсказал Игумнов. – Собакам такой профессии это насущно необходимо.

– Собак готовят жить при социализме? – ехидно переспросил лейтенант, считающий, что всё «соци» имеет отношение к социализму.

– Нет, их учат нормально чувствовать себя в человеческом социуме. Эти собаки не должны бросаться на людей. Им специально прививается привычка к общению с толпой.

– Грамотные у вас, товарищ капитан, солдаты… – заметил лейтенант. – Наверное, и с высшим образованием…

– Есть двое и с высшим образованием, – словно не заметил тона Матроскин. – А Игумнов… Ты среднюю школу-то закончил как?

– С грехом пополам… – сознался Мишка. – Мне неинтересно там было…

– А рассуждаешь, как академик… – обиженно заметил лейтенант.

– У него общий интеллект высокий… – Матроскин не сказал, чей общий интеллект он считает низким. – И боевая подготовка тоже… Вы, лейтенант, предупредите директора детского дома, чтобы не пугалась, если шаги над головой услышит. Безопасность, должна понимать…

– Я скажу… – лейтенант заторопился в детский дом.

Капитан подправил микрофон «подснежника».

– Я – Аврал, всем… Как обстановка?

– Я – Транзит. Разобрались по постам.

– Работайте… Внимательность полная. Докладывать только тогда, когда что-то будет.

– Понял… Там как?

– Нашёл место, где выспимся… Чердак детского дома…

– Бум ждать, Серёжа…

– Бум, Влад, ждать…

Вернулся Виса:

– Поморщилась, но согласилась. Говорит, если что понадобится, туалет рядом с главным входом. По коридору направо за угол, сразу за детским гардеробом, вторая дверь. Там же вода.

– Спасибо. Мы терпеливые. И до кустов в случае необходимости добежим. Уже почти стемнело. Мы полезли на чердак, вы отвезите оставшихся на вышку. Пусть устраиваются. Тенор, понял? – последние слова были произнесены в микрофон.

– Так точно, гражданин начальник… – отозвался старший прапорщик.

– Связь надёжная? – спросил Висаров.

– Как и люди…

– Аврал, внимание! Я – Транзит. Вижу на тропе в отдалении двоих. Точно опознать не могу, уже темновато. Один прихрамывает. Идут спешно.

– Понял, пропускайте их, если опознаете, сжимайте кольцо…

Лейтенант ждал объяснений, в глазах светилось любопытство.

– Давайте, доставьте снайпера к вышке… – поторопил его Матроскин…

Полковник Доусон звонил первым. Берсанака не понял ни слова, потому что разговор вёлся не на английском. Возможно, это был итальянский или французский языки, возможно, ещё какой-то европейский. которого Гайрбеков не знал. Он на слух всегда выделял немецкий, турецкий и греческий. Остальные смешивались в непонятную речь, и только иногда проскальзывали общеупотребимые в разных языках слова.

– И что? – спросил Берсанака, когда Док убрал трубку.

– Они подъезжают к посёлку. Дорога, кстати, контролируется милицией, и автобус сопровождается двумя милицейскими машинами и бронетранспортё-ром. На всякий случай…

– Это обычно. В посёлке кортеж отстанет.

– Сначала едут устраиваться в гостиницу, потом на ужин. Как будут в гостинице устраиваться – ещё неизвестно. Это решится позже. Мой человек не может повлиять на решения других, но может подать какой-то нужный нам совет. Если всё же останутся в гостинице, он скажет, в каких номерах устроились нужные нам люди. Тебе нужные… Два дня назад точно в такой же ситуации они предпочли все ночевать в автобусе. Автобус комфортабельный. На нём они через всю Европу проехали. Из Страсбурга до Кавказа. Уже привыкли…

– И что нам пока делать?

– Продолжать движение. Мой человек позвонит сразу после посещения гостиницы. Он записал мой номер в трубку. Теперь ты звони…

Берсанака свою трубку уже в руках держал и, вспоминая на ходу, стал медленно набирать номер. Но память не подвела, и набрал он правильно. Не отвечали долго, потом чей-то хриплый голос грубо спросил:

– Кто это?

– Чопар, это ты?

– Я… Я… Кто это?

Чопар голос не узнал, а звонок с незнакомого номера его не радовал.

– Это Гайрбеков…

Последовала долгая пауза.

– Берсанака? – в голосе Чопара звучало откровенное удивление.

– Да, это я. Ты не рад моему звонку?

– Я просто удивлён… Ты же знаешь, что я всегда буду тебе рад. Мой дом всегда будет твоим домом. Ты где?

– Я едва ли навещу тебя, хотя нахожусь рядом, но не буду зарекаться… Всякое может случиться… Но я хотел бы обратиться к тебе за помощью.

– Я всегда буду рад помочь тебе. Ты же знаешь…

– Мне не много надо. Я сейчас рядом с вашим посёлком. И меня интересует обстановка. Что там у вас творится? Не вошёл ли к вам отряд спецназа ГРУ или «краповых»? Они рыскают по округе. Мне не хотелось бы нарваться на засаду…

– У нас вообще-то тут суматоха. Ментов полно. Приезжает комиссия из какого-то европейского парламента, будут с народом разговаривать. Обеспечивают безопасность. Всё осматривали, мины искали. Весь центр посёлка прошарили. Сейчас вроде тишина…

– Там только менты или спецназ ГРУ с «краповыми»?

– Я видел только ментов. И с ними наш местный лейтенант из ФСБ… А в остальном – спокойно. Ты к нам или проездом?

– Вообще-то случайно здесь оказался. Загнали… Скорее всего, двину дальше… Ладно, спасибо за информацию. Я рад, что ты не забыл меня.

– Удачи тебе, Берсанака!

Гайрбеков убрал трубку. Док Доусон разговор слушал внимательно, хотя ни слова по-чеченски не понимал.

– О чём вы говорили?

– Я же не спрашивал тебя, о чём ты говорил со своим человеком. Я спросил только о деле.

– Я тоже спрашиваю о деле.

– Всё спокойно. В посёлке безопасность еврокомиссии обеспечивают менты. Можем работать. Идём… Уже темнеет…

Старший лейтенант Викторов не отрывал от глаз бинокль. Хорошо, что солнце тучами скрыто. Сейчас, во время заката, оно как раз бы попадало в окуляры и, несмотря на антибликовое покрытие линз, которое защищает только частично, всё равно блики бы давало. И тогда эти двое могли бы по бликам обнаружить наблюдателя.