Джек Кертис (I) - Банджо

Джим выразил свое отношение к этому следующим образом:

— Когда мыши видят такого большого кота, который стережет сыр, они и носа из своей норки не высовывают. Я рад, что ты заткнул все щели, и эти ненасытные воришки уже ничего стянуть не могут.

Прошло еще немного времени, и Фитцджеральд решил, что Гэс вполне созрел для другой работы.

— В пятницу ты обойдешь с Джимом все другие мои заведения, — сообщил Гэсу Фитцджеральд. — Там вам будут вручать деньги. Пересчитаешь их, проверишь квитанции, сколько получили товара, сколько выручили, а потом встретишься с лейтенантом Мориарти и отдашь ему этот конверт. В нем пятьсот долларов.

— Столько денег одному легавому? — спросил Гэс удивленно.

— Нет, не все пойдет ему. Большую часть он раздаст кому надо. Но Мориарти, я думаю, оставит себе сотню, не меньше. Хапуга еще тот, как я понимаю.

— А если он захочет арестовать меня? Я вроде как бы скрываюсь от закона.

— Не говори глупостей, — сказал старый ирландец резко. — Лучше все время помни о том, что при тебе будет большая сумма денег, а с Мики Зирпом шутки плохи. Этот парень хочет заграбастать все. Так что ты идешь на самый настоящий риск.

— Так точно, сэр. Все будет исполнено.

— На всякий случай тебе не помешает иметь при себе вот это. — Фитцджеральд открыл ящик, вытащил оттуда и выложил на стол тисненые кожаные ремни с двумя кобурами. В каждой кобуре был “кольт” сорок пятого калибра с инкрустированной перламутром рукояткой.

— Два лучше, чем один. Придает больше уверенности.

— Да, хороши штучки, — сказал Гэс, вертя и рассматривая пистолеты; стволы были тоже украшены инкрустацией — серебряной. — Мистеру Зирпу лучше оставить нас в покое.

Гэс отнес ремни и пистолеты к себе в комнату и приладил обе кобуры так, чтобы они удобно располагались у него под мышками. Горы мускулов на груди и руках Гэса надежно скрывали оружие. Оба пистолета были заряжены патронами, пули которых имели мягкие головки. На близком расстоянии никакое другое оружие не было столь эффективным; при попадании даже в палец болевой шок был настолько силен, что и очень крепкого человека мог свалить с ног.

— Воин о двух пушках, — сказал Джим, широко улыбаясь и проводя длинными пальцами по своему шишковатому черепу. — Ну, теперь я буду чувствовать себя в полной безопасности.

— А что, ты сам ничего такого не носишь? — спросил Гэс.

— Ношу, но только мою старую добрую бритвочку. Я к ней привык, и другого мне не нужно. Я управлюсь с ней — ну, почти так же хорошо, как ты бабахаешь из этих твоих грохоталок.

— Я все-таки надеюсь, что в дело они не пойдут, — сказал Гэс, надевая пиджак. — У тебя деньги для Мориарти?

— Вот тут они. — Джим похлопал себя по карману. — Пошли.

Они шли по улицам не спеша, уверенно, и на них мало кто обращал внимание, хотя зрелище они являли собой весьма примечательное: широкоплечий, высокий молодой человек и небольшого роста негр, двигавшийся легко и грациозно.

Утро в ту пятницу выдалось жарким. За ночь город не успел остыть, и асфальт плыл под ногами. Люди, идущие на работу, старались двигаться помедленнее и держаться в тени домов. Голоса уличных торговцев и старьевщиков звучали, казалось, тише обычного. По улицам сновали грузовики, развозившие лед в разные концы города. Все окна в домах были распахнуты настежь, но вязкий горячий воздух был совершенно неподвижен, и ни одна занавеска даже не шевелилась.

Первая остановка Гэса и Джима была у будочки чистильщика обуви.

— Привет, Джим, — сказал чистильщик. — Жарковато сегодня, а?

И быстро передал Джиму плотный конверт.

— Жарковато, Энди, — ответил Джим. — Познакомься. Это Гэс. Думаю, скоро Гэс будет сам обходить маршрут.

— Ты пошел на повышение?

— Что мне в жизни нужно? Бренькать на своем банджо, и больше ничего. — Джим широко улыбнулся. — Ну, нам пора двигать дальше.

Следующая остановка была в биллиардной, потом они зашли забрать причитающиеся Фитцджеральду деньги в пивной, кондитерском магазине, в ломбарде и в паре маленьких гостиниц, где в фойе дурно пахло.

— Боже, как противно забирать деньги, которые заработали шлюхи, — сказал Джим, когда они выходили из второй убогой гостиницы. — Большинство из этих девиц глупы как коровы, но даже некоторые из них могли бы более или менее устроиться в жизни, если б немножко подкопили деньжат. А вот это как раз у них и не получается: все, что зарабатывают, тут же приходится тратить.

— Ты говорил, что и твоя сестра занимается этим.

— Да, но по гостиницам она не шатается. — В голосе негра звучала горечь. — Она работает по вызову — ну, по телефону. Но в конце концов ее ждет то же, что и всех остальных. Будь оно все проклято!

Гэс подивился тому скрытому гневу, который, оказывается, жил в Джиме и так неожиданно прорвался наружу.

— Извини, что я упомянул об этом, — сказал Гэс. — В следующий раз, когда я чего-нибудь такое брякну, ты сразу скажи мне, чтоб я заткнулся. Или просто тресни меня.

— Да нет, все нормально. Ты ж не виноват. И секрета в этом тоже нет никакого. К тому же, я вот не уверен, что раз блядь — значит, все, кончено с ней. Среди них есть и такие, которые вовсе не самые худшие девушки в мире.

— И почему каждый не может заниматься тем, чем ему хочется? — сказал Гэс.

Джим рассмеялся — к нему вернулись его искрящийся юмор и умение принимать все удары судьбы стоически.

— Вот это мне уже приятно слышать.

— Что слышать? — не понял Гэс.

— Ну, в том, что ты сказал, есть надежда для человечества, — сказал Джим, вручая Гэсу большую сумку с деньгами, которую, до этого момента носил сам. — На, поноси это немного. Должен же быть хоть на что-нибудь пригоден такой здоровый парень.

— Конечно, давай. — Гэс протянул руку.

Он не видел, что сзади к ним подъезжает большой черный “линкольн”. Но шестое чувство, “чувство улицы” и опасности, подсказало ему: повернуть голову, оглянуться. Увидев приближающуюся опасность, он прыгнул на Джима, сбив его с ног. И в это мгновение из машины по ним открыли огонь.

— Гэс, давай за мной! — закричал Джим, перекатываясь по тротуару и на четвереньках быстро двигаясь к ближайшей двери, чтобы укрыться за ней.

Все произошло так быстро, что Гэс потом не смог бы восстановить последовательность событий.

Сумка лежала у самого бордюра — там, где ее обронил Джим, когда началась стрельба. Гэс, не вставая на ноги и чувствуя, как в нем разгорается гнев, упрямо потянулся за сумкой. Прогремел еще один залп, и пули ударили в асфальт вокруг Гэса. Джим кричал:

— Пускай забирают, драпай, дурачок!

Гэс, оглянувшись, увидел, что Джим возвращается к нему. Потом он быстро перевел взгляд на черный “линкольн” — увидел тупые, крысиные рожи сидящих в машине людей, увидел их пистолеты и обрезы, наставленные на него. И понял, что пришел момент, когда он должен либо победить, либо умереть. Стоя на коленях, он двумя руками, крест на крест, мгновенно вытащил оба пистолета и открыл огонь по машине.