Джек Кертис (I) - Банджо

Самолет поднимался все выше. Гэс посмотрел вниз и увидел массу игрушечных уродливых домиков, железнодорожные пути, весь город, раскинувшийся по обеим сторонам реки. Но скоро дома исчезли, уступив место разноцветным лоскутам разного размера, но правильной формы.

Гэс повернулся в Фэтсу и широко улыбнулся — черное, лоснящееся лицо толстяка посерело.

— Восхитительно! — заорал Гэс, обращаясь к пилоту. — С какой скоростью мы летим?

— Двести десять километров в час, — прокричал пилот, который обращался со штурвалом, словно это была дирижерская палочка.

— Ты слышал? — Гэс обратился к Фэтсу. — Двести десять километров в час!

— Как по мне, то лучше вальсировать, чем болтаться тут в воздухе, — пробурчал Фэтс.

Пилот сообщил, что они должны будут приземлиться в Индианаполисе для дозаправки.

Время летело очень быстро. Уже заходило солнце; на горизонте громоздились тяжелые грозовые тучи.

Самолет пошел вниз, нырнул под облака, и стало значительно темнее. Пилот достаточно быстро определил, с какой стороны лучше всего заходить на посадку, и направил самолет к земле. Со стороны все выглядело очень просто: определяешь направление ветра, приземляешься, подруливаешь к ангару, выключаешь моторы.

— Когда полетим дальше? — спросил Гэс.

— Все зависит от того, какая у нас впереди по курсу погода, — ответил пилот. — Пойду спрошу.

— Теперь я понимаю, почему ты в бутлегерстве — что Сачмо [4] в музыке, — сказал слабым голосом и с кривой усмешкой Фэтс. — Тебя ничто не остановит.

— Нельзя терять время.

— Ну даже если мы поспеем до начала концерта, что мы можем сделать?

— Сначала нужно попробовать что-то сделать, а потом посмотрим. К самолету вернулся пилот. В одной руке он держал несколько тонких бумажек; на лице у него уже не было шаловливого выражения.

— Не повезло, — сообщил он. — Грозовой фронт. На восток нам пока не пробиться.

— Так когда мы можем вылететь? — спросил Гэс, чувствуя, что проигрывает, что судьба на этот раз против него.

— Может быть, утром. На рассвете.

— Я добавлю еще пятьсот долларов, — медленно сказал Гэс, — если мы доберемся до Нью-Йорка завтра среди дня.

— Здесь есть комната, в которой можно отдохнуть, — ответил пилот. — Пойдемте, поспим немного.

Пилот привел их в комнату в небольшом здании аэропорта, где стояло с полдесятка застеленных кроватей. Гэс и Фэтс легли и попытались заснуть. Гэс заснул неожиданно быстро. Его разбудила чья-то рука, тронувшая его за плечо. Он инстинктивно схватился за ручку “кольта” в кобуре под мышкой. Услышал сухой, спокойный голос:

— Пора, пойдемте. Заведем у птички моторы.

Фэтсу так и не удалось заснуть. Он пролежал все это время с закрытыми глазами. Когда пришел пилот, он тяжело поднялся, почесывая белую щетину, выросшую за день.

— Судя по прогнозу погоды, у нас есть шанс проскочить. Пятьдесят на пятьдесят, — сказал пилот.

— Пошли, — решил Гэс.

— Взлетим мы нормально, — сообщил пилот, — а вот как дела пойдут дальше — пока не очень ясно.

— Если сомневаешься — лети, — сказал Гэс, обжигаясь горячим кофе, который принес ему пилот.

Когда они подошли к самолету, Гэс взглянул вверх. Над аэродромом, на высоте около сотни метров, висел тяжелый туман. Возле самолета возились два механика — один заполнял баки горючим, а второй тыкал масленкой в разные отверстия.

Пилот и пассажиры забрались в самолет. Пристегнулись. В кабине было холодно.

Завертелись пропеллеры, загудели моторы. Разогнав самолет, пилот поднял его в воздух. Почти тотчас они оказались в тяжелом, как жирный дым, тумане. Видимость была нулевая. Пилот, не отрывая острого, как у ястреба, взгляда от приборов, уверенно вел машину на восток.

— А по пути у нас будут встречаться грозы? — спросил Фэтс.

— Всего несколько небольших горок, — сказал Гэс, попытавшись улыбнуться.

Через некоторое время пелена тумана разорвалась, распалась на серо-голубые клочья и скоро осталась позади. Пилот облегченно вздохнул. Над ними раскинулось чистое холодное небо, а под ними проплывали похожие на куски ваты облака, освещенные первыми лучами солнца.

Пилот сверялся с компасом, пытаясь определить, насколько сильно ветер сносит их в сторону от курса. Время от времени он переговаривался с землей по радио. Радио трещало и сипело, словно кто-то специально пытался производить этот нелепый шум. Гэс еще раз подумал о том, что управлять самолетом не так уж трудно, и что ему нужно купить собственный.

По истечении некоторого времени пилот сообщил, что они летят над штатом Огайо. Гэс посмотрел вниз, но ничего, кроме ровного ватного ковра облаков, не увидел.

— Мы можем без промежуточной посадки долететь до Питсбурга! — прокричал пилот. — Там и заправимся. И погода, может быть, к том) времени улучшится.

Ровный шум моторов действовал усыпляюще. Фэтс, наконец, заснул, стал дремать и Гэс. Сквозь дремоту он слышал переговоры пилота с землей.

— Привет Питсбургу, говорит “Скаут 126 Браво”, нахожусь в десяти милях к северо-западу от города. Прошу посадку.

— Сто двадцать шесть Браво, вас слышу. Аэродром закрыт. Видимость нулевая. Повторяю: аэродром закрыт, видимость нулевая. Предлагаю поворачивать к Вашингтону.

— Спасибо, Питсбург.

Одноглазый пилот начинал что-то сердито насвистывать.

— Дотянем до Вашингтона? — спросил Гэс, пытаясь разобрать, что показывают приборы.

Пилот посмотрел через плечо на Гэса и подмигнул.

— Черт с ним, с этим Вашингтоном. Попробуем добраться до Филадельфии. Знаете, я хочу основать собственную авиакомпанию, и пятьсот долларов сверху, которые вы обещали, мне очень помогут.

— Вы знаете, как туда лететь?

— Знаю. Мы туда доберемся нормально. Нужно лишь немного удачи.

— Удачи? Из меня удача так и прет, — сказал Гэс, рассмеявшись.

— Да? Ну тогда разгоните своей удачей вот те грозовые облака впереди, — сказал пилот довольно мрачно.

— Меня можете здесь высадить, — заявил Фэтс.

Пилот вел самолет по новому курсу, стараясь не думать о массе бурлящих, вздымающихся башнями и тут же разваливающихся облаков; Гэсу, следившему за действиями пилота, нравилась уверенность и быстрота, с которыми тот реагировал на все изменения в обстановке. Так же легко и одновременно осторожно, как ведет самолет, он, наверное, катил бы детскую коляску по парку. Стало темно и совсем холодно.

Самолет трясло, бросало из стороны в сторону, как сорванный с дерева лист. Гэс чувствовал, как внутри у него все поднимается и опускается. Фэтс держался за живот и с закрытыми глазами тихо пел: “Малыш, о малыш, терпеть тебя я не могу, за твою большую ногу, терпеть тебя не могу, за твою большую ногу...”

Теперь их бросало не только из стороны в сторону, но и вниз и вверх, и с каждым броском натиск бури усиливался. Казалось, три мотора самолета не справятся с этим напором. Самолет оказался в полной власти бушующей грозы. Пилот сохранял внешнее спокойствие даже тогда, когда самолет вставал на крыло. Он делал все возможное, чтобы сохранить контроль над машиной, отказываясь признавать, что существуют силы намного могущественней трех мощных моторов, которые упрямо продолжали нести самолет вперед.