Иван Стрельцов - Пикирующий глиссер

– Ты сказал, что будет полмиллиона, а нас четверо, по сто тысяч на брата никак не выходит, – сделав нехитрые вычисления, заговорил Семен Дудиков, которого за схожесть фамилий с американским актером прозвали Янки. Он был обстоятельным, рачительным, в общем, как всякий деревенский хлопец, и в милицию пошел, поразмыслив и взвесив все «за» и «против». Опять же – власть, не нужно особо напрягаться, и, главное, на пенсию выйдешь не старой развалиной, вымотанной донельзя на производстве, а вполне еще крепким мужиком. На Балканы ехать воевать он согласился не из-за каких-то там убеждений или фантазий военной романтики, просто прикинул, что на войне сможет хорошо заработать. В армии замполит на занятиях часто упоминал, что на Западе наемники загребают большие деньги. Эта информация упала, как зерно на благодатную удобренную почву. Большие деньги были идеей фикс бывшего сержанта-спецназовца.

– Ты, дружок, выпускаешь из виду Славко, – покачал головой Валерий. – Без проводника нам на той стороне не обойтись, поэтому предлагаю Гаврошу предложить равную долю.

– Это даже не обсуждается, – строго произнес Кела. – Всем, кто в деле, – поровну.

– Остался последний вопрос, – Олег Серафимов вопросительно посмотрел на Лоцмана. – Как мы уйдем с позиции? Дезертируем? Так это чревато большими неприятностями, вплоть… – Семафор красноречиво провел ребром ладони по горлу.

– На этот счет есть кой-какие идеи, – загадочно сверкнув глазами, произнес Лацюк…

Командовал отрядом сербских четников воевода Лука, в прошлом полковник ВВС Югославской народной армии. Это был пятидесятилетний невысокий плотный мужчина с едва наметившимся брюшком, носивший поверх камуфляжа короткую кожаную куртку с нарукавной эмблемой истребительной авиации. У воеводы были маленькие, вечно слезящиеся глаза и крупный красный нос с фиолетовыми прожилками. Лука практически не употреблял обычную питьевую воду, заменяя ее местным сухим вином, красным и терпким. Злые языки судачили, что именно этим и объясняется феноменальная храбрость командира отряда, который неизменно находился в самой гуще сражений и никогда не кланялся пулям. Впрочем, пока серьезных и кровопролитных боев отряду вести не доводилось…

Проснувшись ранним утром, Валерий умылся холодной водой, тщательно почистил зубы, он собирался в штаб отряда.

Николай Норкин, «сидящий» в карауле, внимательно наблюдал за тем, как собирается Лацюк, потом, пряча в ладонь тлеющую сигарету, почти с отцовской заботой проговорил:

– Ты, это, Валерик, особого базара с Лукой Мудищевым не разводи, он еще тот жук, если что пронюхает – хрен нам тогда, а не «капуста».

– Не учи отца, и баста, – затягивая ремень, Лоцман ободряюще подмигнул Келе и сбежал вниз с гребня горы, где чуть дальше, на хуторе, располагался штаб отряда.

Из-за пепельно-серых туч выглянул яркий желток солнца. Весна потихоньку набирала силу. На ветке старой вишни с голыми ветвями, на которых набухали почки, защебетала какая-то ранняя пичуга. В нескольких метрах от дерева, под маскировочной сеткой притаился «М80А», югославский вариант советского БМП-2. Таких машин в отряде было две, плюс «ВОV» – бронетранспортер со спаренной зенитной установкой. Все это представляло главную ударную силу четников, хотя по-настоящему малокалиберные скорострельные пушки больше подходили для психологического оружия.

Воевода Лука их использовал для отражения мусульманских атак. В самый пиковый момент боя на гребне появлялись боевые машины и, как говорится, огнем и маневром молотили по наступающим. Мусульмане после этого начинали обстреливать четников гаубичной артиллерией, но пока БМП удачно оберегали.

Хотя все это временно, четники уже знали, что у боснийцев появилась пара «Леопардов», таких, которые имелись в арсенале хорватской армии. Захватили их в качестве трофеев или приобрели по «личным каналам», было неизвестно, но ясно было одно – паре танков сербские боевые машины не противник, перещелкают во встречном бою как орехи.

Лацюк обогнул небольшой холм, за которым располагалась позиция батальонных минометов.

Шестеро четников на костре варили в большом закопченном казане кулеш. От костра исходил щекочущий ноздри аромат. Один из минометчиков, ловко орудуя длинным кривым тесаком, аккуратно нарезал домашней выпечки хлеб, остальные, расположившись вокруг костра, выкладывали из своих вещ– мешков нехитрую снедь.

Увидев русского, сербы радостно загалдели и призывно замахали руками, Валерий приложил руку к груди и отрицательно замотал головой.

Хутор состоял из четырех небольших двухэтажных коттеджей и десятка хозяйственных построек, от которых после частых артобстрелов остались обгорелые развалины, и тем не менее жизнь здесь била ключом. В полевой кухне готовили еду, здесь же, в одном из подвалов, был обустроен лазарет.

А в соседнем подвале находился штаб, у входа в который несколько молодых четников, не особо утруждая себя службой, грелись на теплом весеннем солнце.

«Можно подумать, что и войны нет», – покосившись на безмятежные лица сербов, подумал Валерий. За то время, что он провел на Балканах, сербы его удивили по-настоящему, похоже, они вовсе не ведали чувства страха, при этом отличаясь жуткой неорганизованностью и своеволием. Действовать в бою с ними совместно было делом весьма проблематичным. Даже сейчас, когда все уже знали о грядущем наступлении «турок», которые собрали здесь довольно мощный кулак, четники по-прежнему вели себя так, как будто ничего не происходило.

Из-за развалин коттеджей виднелся большой фруктовый сад и некогда ровные ряды виноградников, а сейчас изрытые воронками от тяжелых фугасных снарядов. В саду, над верхушками деревьев, было растянуто полотно маскировочной сети, под которой выстроились несколько грузовых автомобилей. В их кузовах была установлена пара четырехствольных крупнокалиберных пулеметов Владимирова и скорострельная пушка «Прага».

Всю эту противовоздушную оборону бывший пилот истребителя «МиГ-29» Лука берег как зеницу ока и даже однажды умудрился подбить американский истребитель, который попытался атаковать позиции сербов.

Командира отряда Лоцман застал в штабном бункере, тот стоял возле стола, на котором была разложена карта района. Сбоку от стола сидел худой мрачный мужчина с острыми, будто рублеными чертами лица и пшеничного цвета прямыми волосами. Это был начальник штаба Карл. В отряде поговаривали, что немец служил в армии бывшей ГДР, но после объединения двух Германий со службы его турнули. Этот угрюмый немец был отличным профессионалом и отрабатывал все планы операций, проводимых отрядом, до мелочей.