Иван Стрельцов - Пикирующий глиссер

– Бред какой-то, – обескураженно пробормотал Виктор, понимая, как он за десять лет отстал от цивильной жизни.

– Бред не бред, а ботва на него клюет, как рыба на червяка. Им же не задают вопросы, типа, в каком году состоялось Ледовое побоище или кто такой Пржевальский. Это тяжело, мозги нужно напрягать. А с тупыми можно болтать запросто, они ведь не умнее тебя. На этом весь расчет и построен, вниз катиться всегда легче, чем карабкаться в гору.

– Да, век живи и век учись. Психология – великая сила, чем низменней, тем востребованней.

– Кому как, – беспечно пожала плечами блондинка. – Я в том вонючем бульоне выдержала год, все надеялась, вот-вот уцеплюсь за свою нишу. Но пробить стену непонимания не смогла. Коммерческий директор мне объяснил, что для «Тупо-радио» одной познавательной пятиминутной передачи «Калейдоскоп», которая два раза в неделю выходит, вполне достаточно. В общем, прыгнуть выше дурочки с переулочка мне было не дано. Пришлось писать заяву по собственному. Хорошо, маман подсуетилась и через свою студенческую подругу устроила в «Вечерний Новоморск».

– Ну а теперь твоя душенька довольна?

– Ага, поменяла шило на мыло, – Анжелика надула губки. – На радио была в подпевке у двух клоунов, в газете стала девочкой на побегушках. Туда съезди, посмотри, какой можно написать репортаж. Там освети ситуацию, только кратенько, чтобы не занимать место для рекламы, – кого-то передразнила девушка.

– Что, не дает покоя слава Холодова? – насмешливо спросил Виктор. – Хочется провести журналистское расследование? Чтобы вся Россия загудела? Только ведь за такую славу чаще всего приходится платить самую дорогую цену, жизнью в основном платят. Если, конечно, сенсация не была проплачена большими людьми и, соответственно, серьезно прикрыта.

– Да ну ее к черту, эту славу, – не на шутку рассердилась Анжелика. – Просто бесит всеобщее лицемерие. Клянем коммунистическое прошлое, дескать, вот, там было все лживым и поддельным. А сейчас что изменилось? Немцы привезли в детский дом огромный трейлер гуманитарной помощи, почти месяц тягач с прицепом простоял во дворе этого заведения, ждали растаможки. Когда с формальностями было покончено, организовали презентацию торжественной передачи гуманитарной помощи. Были собраны все представители местной прессы, телевидение, радио, газеты. Меня шеф туда запер вместе с редакционным фотографом. Получилось море снимков, и статью я написала душевную, а через несколько дней узнала, что всю эту гуманитарку растащили работники детского дома. И, главное, дерибанили немецкие презенты строго по иерархии, сначала свой выбор сделало начальство, потом бухгалтерия, воспитатели и, наконец, нянечки со сторожами. Как ты можешь догадаться, сироткам ничего не досталось. Вот об этом и я хотела бы написать статью со всеми именами и фамилиями невзирая, как говорится, на чины и ранги. Мой шеф как услышал об этом, веришь, стал весь зеленый, как Шрэк, и тут же отстегнул мне недельный отпуск. Думаю, еще одно подобное заявление, и он меня вышвырнет из газеты.

– Ты же историк. Бросай журналистику и всерьез займись литературой. Начни писать книги, по крайней мере никто не будет на тебя давить, и ты сможешь самовыражаться, – Савченко задумчиво поскреб едва отросшую щетину на подбородке, потом подмигнул девушке одобряюще и добавил: – Тем более что женские романы сейчас нарасхват.

– Прям-таки нарасхват, – забавно скуксилась Анжелика, но ее глаза были абсолютно серьезными. Наконец она негромким, но вполне уверенным голосом проговорила: – Нет, у меня еще недостаточно жизненного опыта, чтобы приниматься за книгу. Разве что ты подкинешь какую-нибудь шпионскую историю.

«Как говорится, Штирлиц был в шаге от провала, – молнией пронеслось в голове Савченко. – У меня что, на лбу написано, для чего я еду в этот чертов Новоморск?»

– Да откуда мне знать истории о шпионах, – простодушно заявил диверсант. – Служба-то у меня рутинная, дизеля, валы, генераторы. В общем, жара и копоть, ничего героического.

– Ну, ты еще молодой, все впереди. Может, в будущем и станешь российским Джеймсом Бондом. Главное, научиться обольщать женщин. – Блондинка сложила губы бутоном и, оголив плечо, томно закатила глаза…

Равномерный стук вагонных колес на расслабленный организм действует усыпляюще. Кажется, что бархатное покрывало нирваны накрывает тебя с головой, так и хочется в нем раствориться. Стук в дверь и резкий голос проводницы были сродни ушату холодной воды.

– Молодые люди, подъем. Сдаем белье, через сорок минут конечная станция.

– Уйди, кайфообломщица, – пробурчала Анжелика, выбираясь из-под руки Савченко. Проводница не стала дожидаться ответа, она молча удалилась, но сладкая паутина сна была разорвана безвозвратно.

– Подъем, морской волк, пора собирать наше барахло.

За сборами они не заметили, как поезд въехал на территорию города, и за окном на фоне темнеющего небосвода замелькали многоэтажки.

– Ты сейчас куда? – Поправив на плечах лямки рюкзака, Анжелика в ожидании полной остановки уселась на диванчик.

– На автобусную станцию, надо же добраться до места назначения, – ответил Виктор, обдергивая китель.

– Так завтра же суббота, у всех выходной.

– Родину защищают круглые сутки невзирая на выходные и праздники, – с пафосом ответил моряк.

– Ну, ну, тогда увидимся, когда получишь отпуск.

– Нам, военным, раньше отпуска дают увольнительные.

– Значит, можем вскоре увидеться. Конечно, если ты захочешь, – Анжелика с готовностью вытащила из кармана джинсовой курточки визитную карточку. Протягивая молодому человеку, добавила: – В общем, будешь в настроении, позвони. Пообщаемся на исторические темы.

– Обязательно позвоню, – глядя в глаза девушки, заверил Виктор.

Поезд, подъезжая к вокзалу, снизил скорость до минимума и сейчас полз вдоль бетонной прямой железнодорожной платформы. Наконец вагоны дружно лязгнули сцепками, и состав замер.

Заметив изменившееся настроение своего нового знакомого, блондинка с обидой в голосе поинтересовалась:

– До такси меня хоть проводишь?

– Конечно, – скупо улыбнулся моряк, подхватывая свою сумку. Несмотря на то, что молодые люди из вагона вышли последними, на перроне было немноголюдно. На исходе курортного сезона желающих ехать к морю почти не было.

В конце платформы, подобно дорожным указателям, сгрудились старушки с картонными табличками, предлагая квартиры, комнаты. На постояльцев был явный спрос.

У кованых ворот, выходящих на улицу, стояла небольшая группа молодых мужчин. Рослые, крепко сбитые, в кепках и коротких одинаковых кожаных куртках, они издалека походили друг на друга, как спортсмены одной команды.