Иван Стрельцов - Пикирующий глиссер

Виктор только и смог сказать:

– Ты же сказала «Приморская»?

– Это рядом, – мигом парировала девушка, захлопывая дверцу.

На город тем временем навалилась темная южная ночь, и теперь центральные улицы были залиты ярким неоновым светом витрин и фонарей. Под колесами автомобиля убаюкивающе шуршала дореволюционная брусчатка, завезенная местными негоциантами из далекой Эллады.

После короткой схватки мышцы Виктора постепенно расслаблялись, приятно покалывая кожу. Азарт поединка, как обычно, сменился привычным самоанализом.

«Черт, а ведь я действительно чуть все не испортил, – на смену эмоциям пришел здравый смысл. – Попади я в милицию, все, операцию по внедрению можно считать сорванной. В боевой обстановке это же полный провал», – ругал себя Виктор.

Вывод напрашивался неутешительный. «Почти десять лет на тайной войне мне удавалось выживать. И все-таки профи из меня хреновый». С другой стороны, он, офицер спецназа флота, не мог пройти мимо, когда на его глазах двуногое быдло оскорбляет девушку. Эта мысль вернула разведчику уверенность в правильности своих действий. «В конце концов, драка – это вполне в духе матроса-контрактника, нежели «засланного казачка».

– Здесь притормозите, – голос Анжелики вернул Виктора в действительность.

Водила проворно крутанул руль вправо и надавил педаль тормоза. Иномарка плавно встала у тротуара. Виктор запоздало потянулся за деньгами, но журналистка уже протягивала водителю сторублевую купюру. Выскочив из салона, она, держа перед собой дорожную сумку Савченко, с улыбкой смотрела на смутившегося моряка.

– Мне нужно ехать в Комсомольск, – растерянно произнес моряк, наблюдая за удаляющимися габаритными огнями автомобиля.

– Сегодня гицеля на тебя устроят настоящую охоту. Они не хуже меня знают, где находится военно-морская база, и там будут тебя ждать. Переночуешь у меня, а завтра я отвезу тебя в твой «Порт-Артур».

Тон девушки был категоричным и безапелляционным. Впрочем, сейчас Виктор и сам был не настроен спорить, на сегодня одной потасовки и без того достаточно. Тем более что здравый смысл в словах сексапильной блондинки присутствовал. Таксисты – они народ сплоченный и агрессивный, эти запросто могут выставить своих наблюдателей на вокзалах и даже милицейских КПП, ведь издавна водитель и гаишник братья навеки. Да и второй раз может не получиться выйти победителем из драки.

Сразу на память пришла поговорка из старых добрых времен срочной службы: «Не стоит дергать за хвост тигра, даже если он бумажный».

– Ладно, уговорила, – наконец сдался моряк, не забыв предупредить девушку. – Только завтра утром я должен быть в части.

– Будешь, будешь, – тоном джинна из мультфильма ответила Анжелика, – в целости и сохранности.

Они пересекли улицу и оказались перед трехэтажным домом. Как определил Виктор, это был старинный особняк в исторической части города. На фасаде в тусклом свете фонаря он разглядел дату постройки – 1898 г. Но, судя по отделке стен и современным окнам, этот дом совсем недавно пережил капитальный ремонт и перепланировку.

Входная дверь была отделана шпоном под мореный дуб, над ней нависал кованый козырек и небольшой фонарь. Анжелика вытащила связку ключей, щелкнул замок, и внешне массивная дверь отворилась легко и едва слышно.

Подъезд, как и ожидал Виктор, был отделан в духе того же времени – мраморный пол, такие же мраморные ступеньки лестницы, кованые перила с полированным верхом из орехового дерева. Пространство освещали висящие на стенах массивные литые светильники, похожие на старинные канделябры.

Единственное, что здесь было современным, так это две миниатюрные камеры слежения, подвешенные под потолком. Одна смотрела на входную дверь, вторая уставилась равнодушным стеклянным глазом объектива на лестницу.

«Надежно и со вкусом», – так оценил систему безопасности Савченко. Ни охранника, ни консьержки видно не было, но разведчик был абсолютно уверен, что в случае неприятности «сюртук» тут же появится, как черт из табакерки.

– Нам на самый верх, так сказать, в пентхаус, – весело проговорила блондинка. Взбежав на несколько ступенек, она помахала в объектив камеры рукой и тут же устремилась вверх по лестнице.

На третьем этаже находились всего две квартиры, богато оформленные двери смотрели друг на друга, как щиты древних поединщиков.

«Современные буржуи и вправду друг другу волк, шакал и змея подколодная», – заметил Виктор, пока Анжелика возилась возле двери. Наконец все три замка были отперты.

– Прошу вас, господин гардемарин, – девушка распахнула дверь и встала в стороне, пропуская гостя вовнутрь.

Квартира оказалась под стать подъезду. Высокие потолки с дорогой лепниной, паркетный пол, выложенный цветной мозаикой. Мебель из натурального дерева, в зале пол был застелен толстым ярким ковром.

– Персидский? – спросил Савченко, чувствуя под ногами приятную упругость и вспомнив, что отец Анжелики работает в Эмиратах.

– Нет, бухарский. Мой папа тогда в Аэрофлоте летал, потратил на ковер месячную зарплату. Зато прошло тридцать лет, а он все как новенький, – в голосе девушки звучала гордость, непонятно только за что, за возраст изделия или за его качество. – Ну, ладно, все это лирика, а нам пора переходить к прозе жизни, – девушка на мгновение задумалась, закусив нижнюю губу и закатив к потолку глаза. Затем уперев в грудь Виктора длинный указательный палец, произнесла: – Значит, так, я сейчас быстро под душ, потом, пока ты будешь мыться, что-нибудь придумаю на ужин. Возражения есть? Возражения не принимаются.

На ходу стащив с себя куртку вместе с рюкзаком, она исчезла в лабиринтах просторной квартиры. Услышав шум льющейся воды, Виктор расстегнул пуговицы кителя и подошел к окну. Только сейчас он смог полностью оценить оригинальность планировки этой квартиры, два окна которой выходили на тихую Княжескую улицу, два других – смотрели на Императорскую площадь, в центре которой возвышался величественный памятник императрице Екатерине Второй, основательнице города. Памятник, как помнил из прессы Савченко, снесли в первые годы советской власти, а восстановили только через пятнадцать лет после падения горбачевского режима. В газетах это воспевалось не как восстановление исторической справедливости, а как победа демократических сил. С этим не соглашались патриоты всех мастей.

Сейчас, с непонятной грустью и меланхолией глядя на монумент на гранитном пьедестале, залитый ярким светом полудюжины прожекторов, Виктор подумал, неважно, кто установил памятник, главное, что он есть как напоминание о былом величии. Значит, существует шанс на возрождение.