Чингиз Абдуллаев - Исповедь Сатурна

Ерофеев поморщился.

— Подожди, — сказал он, — не нужно так нервничать. Мы уже все подготовили. Левша должен через три дня приехать в Монреаль и там все решить. Если вдруг сорвется и он не сможет поехать, мы на всякий случай приготовили Гримасника. Он тоже будет стрелять, но его оставлять в живых нельзя. Иначе начнет рассказывать, зачем его вызвали и всякие там глупости. В общем, у нас все готово, я думаю, эти «макаронники» останутся довольны. Конечно, лучше, если будет стрелять Левша. Его можно будет потом предъявить суду присяжных, как они и просили.

— Вечно эти итальянцы пудрят людям мозги, — раздраженно проговорил бандит. — Нужно просто убрать человека. Так бы и сказали. Нет, им еще и убийца нужен, чтобы его потом на суде показать. Не страна, а сборище юристов с их вонючими законами. Не нравится мне здесь. И вообще не нравится мне эта история.

— Почему не нравится? — рассудительно спросил Ерофеев. — Они ведь объяснили причины. Им важно, чтобы бывшего украинского премьера убил кто-нибудь из наших. Не связанный с кланом Анчелли. Как раз все понятно.

— Умный ты, Сема, человек, — вздохнул Коготь, — я это всегда говорил. Только ты в колониях не бывал, в зону не ходил. И поэтому опыта у тебя нет. Думаешь, зачем Анчелли нужен убийца? Именно такой убийца, из наших? Чтобы его полиции показать? Нет, конечно. Они так от других семей отмазаться хотят. Понимаешь?

— Конечно, понимаю. Мы так и договаривались. Почему тебя это начало волновать?

— И все-таки ты не понимаешь. Знаешь, как в зоне обычно бывало? Если в бараке есть хотя бы одна сука, то начальство все равно правду узнает. И чтобы никто не узнал, нужно быть уверенным, что в бараке никого из них не осталось. Всех извели под корень. Понял?

— Нет. Я в бараках не был. Ты меня извини, но скажи прямо, чего ты беспокоишься?

— Если им так важно подставить убийцу, чтобы никто об этом не узнал, значит, им еще важнее будет потом обеспечить себе алиби. Они ведь знают, что кроме убийцы остались еще два человека, которые могут рассказать о нашем договоре. Это мы с тобой, Сема. Теперь-то ты меня понял?

Ерофеев нахмурился. Он обдумывал услышанное и чем больше думал, тем сильнее хмурился. Наконец он произнес:

— Они на такое не пойдут.

— Еще как пойдут, если понадобится, — возразил Коготь. — Ты ведь их психологию лучше моего знаешь. Вот и поразмысли. Пойдут они на это или не пойдут.

Семен Ерофеев долго молчал. Потом неожиданно спросил:

— У тебя ничего нет? Мне, кажется, укол нужно сделать.

— Потерпишь со своим уколом, — зло прошептал Коготь. — Ты мне лучше скажи, что нам делать.

— Не знаю, — честно признался Ерофеев, — я в такие игры не играл и в зоны не ходил. Я действительно не знаю. Но выйти из игры мы не можем. Иначе нас точно уберут. И потом, не стоит переживать. Если Левша не справится, то Гримасник его заменит.

— Вот видишь, — рассудительно заметил Коготь, — иногда и моя башка на что-нибудь годится. Выходить мы, конечно, не будем. Не для того такую игру начинали. Левшу мы им обязательно подставим. Только пусть Гримасник будет запасным вариантом. И в любом случае нужно будет их сценарий немного подправить. Левша не должен остаться до суда, иначе они будут считать, что мы слишком много знаем. Я думаю, нужно сделать так, чтобы Левша погиб в Монреале. Но погиб так, чтобы все узнали о его причастности к этому преступлению. Сумеешь придумать?

— Нужно убить его сразу после выполнения нашего «заказа», — задумчиво произнес Ерофеев. — Но мы ведь готовили его для суда. И ты ему слово дал.

— Как дал, так и взял, — разозлился Коготь, — когда твоя жизнь на кону против твоего слова, знаешь, что перевешивает? Вот, вот. Поэтому ты мне не напоминай никогда про наш разговор. И потом, я правду сказал. С его детьми ничего не случится. Никто их и пальцем не тронет. А с Левшой мы тоже не виноваты. Я ведь действительно думал его подставить, как итальянцы просили. Только теперь думаю, что очень опасное это дело. Его в живых оставлять нельзя. Для нас опасно, Сема. Поэтому для всех лучше будет, если он вдруг погибнет.

— Итальянцам не понравится.

— Черт с ними. Нам главное — в живых остаться. У меня нет столько бойцов, сколько у этого Анчелли. И денег таких нет, и связей. Он, если понадобится, может на нас всю полицию напустить. И вообще из страны выслать. Поэтому нужно сделать так, чтобы ему понравилось. Ссориться с ним необязательно, но и под пули его головорезов я подставляться не хочу. В общем, решили. Позвони своему Барлоу и прикажи все обдумать. И сам подумай крепко. Нам с тобой еще пожить нужно. Мы с тобой совсем молодые люди.

— Мне укол нужен, — хмуро напомнил Ерофеев.

— Успеешь со своим уколом, — заорал Коготь. — Я тебя говорю, звони Барлоу и прикажи сюда приехать.

Вечером того же дня Барлоу вышел из дома Ерофеева и сел в свою машину. Выехав из Бруклина, уже на мосту, Барлоу, оглянувшись, достал мобильный телефон. Это был второй аппарат, зарегистрированный на чужое имя. Он набрал номер и терпеливо ждал, пока ему ответят. И когда наконец ответили, он сказал:

— Маурицио, это я. Они хотят изменить план. Не оставлять Левшу в живых. Нет, я не знаю, почему они так решили. Но у них, возможно, есть какой-то другой вариант.

Через минуту Маурицио позвонил Чезаре. Выслушав сообщение, Чезаре пожевал губами и произнес:

— Сеньор Джулио прав, Маурицио. Этим русским бандитам нельзя верить. Пошлешь своих людей в Монреаль. Пусть сделают так, чтобы убийца остался в живых. Если понадобится, пусть они его на руках к нам принесут. Только чтобы он живым остался. Ты меня понял, Маурицио? Живым!

В этот день все должно было решиться. Рано утром я разбудил Сашу. Она вышла из дома, как обычно, направляясь к школьному автобусу, который ждал ее у нашего дома. Я видел из окна, как двое наблюдателей следили за ней. Она села в автобус и уехала в школу. Наблюдателям не обязательно знать, что по дороге в школу она выйдет из автобуса и пересядет в машину Джеральда Джеймиссона, который отвезет ее на железнодорожную станцию. На поезде она доедет до Питсфилда, а там ее будет ждать автомобиль брата Джеральда, который отвезет ее в Хартфорд и затем переправит на юг, в небольшой городок в штате Канзас, где находится община баптистов. Там Сашу надежно спрячут. Домой она обычно возвращалась к трем часам дня, поэтому у меня есть время. Когда она выходила из дома, то не смогла сдержаться и заплакала. Честное слово, у меня тоже были слезы на глазах, так я привязался к этой девочке. Но оставаться в доме ей никак нельзя. Теперь нужно решать проблему Кости.

С ним, конечно, сложнее. Он не знает английского языка и вообще может запутаться. Но парень он башковитый, я надеюсь, что сумеет добраться до места без приключений. Примерно через час после того как Саша уехала на автомобиле, я выхожу из дома и подгоняю свой джип с другой стороны, — так, чтобы его не видели наблюдатели. Костя вылезает в окно и ложится между сиденьями. На расстоянии увидеть его невозможно. Я спокойно устраиваюсь за рулем и выезжаю со двора. Собачки, как обычно, провожают меня дружелюбным лаем. Я даже о них подумал, понимая, что нельзя оставлять своих друзей этим живодерам.