Чингиз Абдуллаев - Исповедь Сатурна

Он отключился, и Барлоу изумленно уставился на свой аппарат. Он не понимал, почему Ерофеев так спокоен. Ему казалось, что Семен должен сходить с ума, тревожиться, переживать. А вместо этого он спокойно рассуждает о том, как они поедут в Канаду. Значит, чего-то они ему не говорят. Или знают о его связях с Маурицио. При одной этой мысли Барлоу поежился. Если они узнают…

И в этот момент снова зазвонил телефон. Он поднял аппарат. Это был Славик, один из той пары, которая отправилась на болота вместе с Левшой.

— Мистер Барлоу, это говорит Славик, — услышал он сквозь треск и шум радиопомех, очевидно, связанных с тем, что говоривший был в центре болотистой и холмистой местности. — Мы его потеряли. Вы меня слышите? Он от нас ушел.

Барлоу положил аппарат на стол. Он почему-то не стал торопиться звонить Ерофееву. Последние слова Семена его сильно смутили. Значит, есть какая-то тайна, о которой не знает даже он. Почему Ерофеев так уверен в успехе? Барлоу думал минут пятнадцать, пока ему не перезвонил Славик.

— Что нам делать? — спросил тот. — Если найдем, замочить его или как?

— Ничего не делать! — быстро приказал Барлоу. — Вы совсем с ума сошли! Охранять его, и чтобы ни один волос не упал с его головы! Кретины.

Славик обиженно молчал. Барлоу бросил аппарат. Наверное, они тоже не понимают, что происходит. Он достал другой телефон и позвонил Ерофееву.

— Наш друг завел наблюдателей в болота и ушел от них, — сообщил Барлоу достаточно язвительным тоном. — Мне кажется, что мы его недооценили.

— Как ушел, так и вернется, — равнодушно сказал Ерофеев. — Я тебе уже сказал, чтобы ты не дергался. Собирай лучше свои вещи. А ребят своих отвози. Послезавтра утром вы поедете в Канаду.

Барлоу хотел спросить, каким образом они найдут Алекса Келлера, но передумал. Возможно, Ерофеев ведет с ним игру. Возможно, что за дверью его офиса уже стоит убийца, готовый разрядить всю обойму ему в голову. Барлоу закрыл глаза. И снова долго сидел молча, раздумывая над ситуацией. А потом позвонил своему старому знакомому и честно признался:

— Маурицио, мне нужна твоя помощь. Мы должны срочно увидеться.

В футболе или хоккее фактор своего поля всегда имеет значение. Это когда за вас болеют многотысячные толпы болельщиков и вам знакома каждая травинка на вашем стадионе, каждая дощечка. Я не знаю, сказывается ли на игре в гольф знание своего поля. Но в нашем деле знание местности — самое важное. Если не хочешь проиграть, ты не должен соглашаться играть на поле противника. Когда мне назначали свидание, я обычно сам выбирал места. В чужих местах мне было трудно ориентироваться, и там легко было устроить засаду. Однажды так убили Ковача, прямо у меня на глазах. С тех пор я стал еще осторожнее.

А вот два бандита, которые шли за мной по тропе, были очень неосторожны, согласившись пойти со мной в эти места. Я ведь эти болота за несколько лет взад и вперед исходил. И домик здесь купил у лесника. Я ведь охочусь обычно в этих местах. А они здесь никогда не были. Поэтому они и нервничали больше обычного. Кроме того, здесь не просто болота. Здесь еще повсюду холмы и жесткий кустарник, сквозь который не так-то легко пробиться. Поэтому я спокойно иду впереди и слышу, как они, чертыхаясь, движутся за мной, стараясь не сбиться с тропинки. Здесь, конечно, не такие болота, чтобы топи вокруг были, как у нас в России. Но местность довольно паршивая. Правда, дичи здесь настрелять можно. К тому же, в этих местах легко получить разрешение на охоту. Американцы помешаны на охране окружающей среды, и где-нибудь в другом месте получить лицензию на отстрел дичи не так-то легко. А сюда обычные охотники не заходят. Только знатоки.

Я примерно знаю, где от них оторвусь. Там особенно густой кустарник. Нужно только идти на несколько шагов впереди. Как только я сделаю шаг в сторону, они меня уже не найдут. Там небольшая лощина, и можно, сделав круг, выйти им в тыл. Представляю, как они будут злиться, когда я неожиданно исчезну. Пока я размышляю, Славик звонит мистеру Барлоу.

— У нас все в порядке, — докладывает он, — мы идем пешком за мистером Келлером.

Очевидно, Барлоу что-то спрашивает. Славик останавливается, вздыхает, показывает на аппарат своему напарнику и выразительно вертит пальцем у виска. Он, очевидно, считает Барлоу идиотом из-за вопросов, которые тот задает.

— Здесь машина не пройдет, — говорит Славик, — очень крутой подъем и везде болота.

Барлоу опять что-то спрашивает. Славик явно злится, но отвечает.

— Здесь никого нет, — явно хамит он, — даже комары вымерли.

Видимо, его собеседник переспрашивает еще раз. И тогда Славик сразу докладывает:

— Конечно, никого, мистер Барлоу. Мы проверили, все в порядке.

Потом он смотрит на телефон и недоуменно говорит Макару:

— Он отключился. Ну и тип. Мало того что загнал нас в болото, так еще и ругается.

Следующие несколько минут Славик ругает Барлоу. Для меня эти слова — словно музыка. Пусть ругается, Барлоу вполне заслужил всех обидных прозвищ, которые существуют в мире. Макар долго молчит, но, наконец, не выдержав, тоже проходится в адрес людей, пославших его в эти места.

Я слышу, как за моей спиной ругаются оба бандита. Конечно, им неприятно тащиться за мной по болоту. У Славика вообще туфельки открытые, наверняка все носочки промочил. Ну так ему, родимому, и нужно, чтобы не занимался своим паскудным ремеслом. Да и второй не лучше. Взгляд душегуба. Нужно было узнать, по каким статьям они сидели.

Уж, во всяком случае, не за антисоветскую пропаганду.

Меня немного беспокоит, как легко все получилось. Почему они не предусмотрели вариант моего побега? Я ведь им не просто нужен, а очень нужен. Иначе не стали бы заниматься всей моей родословной, не стали бы искать моего сына в другой стране, проверять мои документы и выставлять вокруг меня столько людей. А шериф наш местный — просто шляпа. Ну как можно не заметить такого количества людей и чужих автомобилей, постоянно дежуривших у моего дома? Другой шериф давно бы проверил машины и приехавших «гостей», а этот придурок ходил и улыбался на вечере у Кервуда, как будто сам был именинником. Хотя, чего я собственно хочу? Он ведь не привык иметь дело с такими бандитами. Стоит ему подойти к ним со своей улыбкой и звездой шерифа — и его сразу пристрелят. Как куропатку. Он даже оружие достать не успеет. Это в Нью-Йорке или в Лос-Анджелесе полицейские постоянно готовы за себя постоять. А в нашем тихом городке уже забыли, что такие преступления вообще случаются.

Макар идет следом за мной и тяжело сопит. А вот Славик старается не шуметь. Ступает мягко, почти неслышно. Но иногда начинает ругаться. Наверное, им надоело плестись за мной по болотам, и они уже смотрят на меня с ненавистью. Ничего, пусть немного потерпят. Когда я оторвусь от них, они будут искать дорогу назад несколько дней. Поголодают. Но телефоны у них есть, поэтому их наверняка найдут. Хотя им придется объяснять, что они делали в этих болотах. Но это их проблемы. Я ведь не собираюсь обрекать их на голодную смерть. Пусть поймут, что и в Америке можно нарваться на такого «Сусанина», как я. Может за ум возьмутся, порвут с этой бандой? Хотя кто из них может перевоспитаться? Макар или Славик? Живым съедят меня, если им прикажут. Такие поганцы.