Чингиз Абдуллаев - Казначей

– Тем более нужно быть осторожнее. Может, позвонить в милицию, пусть завтра пришлют пост в твою приемную?

– У нас в службе безопасности работают сорок человек, – разозлился Анатолий, – из них больше половины – бывшие сотрудники КГБ и МВД. Если они не могут защитить меня от одного старого идиота, то тогда зачем вообще нужны?

– Похоже, что ты прав, – неожиданно улыбнулась Татьяна. – Сорок человек – это впечатляет. К тому же Ринат Хамидуллин действительно настоящий профессионал. Хотя ты его почему-то не любишь.

– Из всех своих сотрудников я любил только тебя, – пошутил он.

– Надеюсь, что это хотя бы правда, – сказала она, выходя из комнаты.

Анатолий вернулся к себе в кабинет. Кто такой этот Джолджас Рахимов и почему он хочет так срочно встретиться с ним? Почему, невзирая на огромный риск, все-таки приехал в Москву и даже собирался ночью появиться в его доме? И откуда он мог знать отца? Значит, ему должно быть лет шестьдесят или семьдесят.

Может, все-таки прямо сейчас позвонить «Бакинскому Другу»? Он решит все проблемы, и они больше никогда не услышат о человеке с таким красивым восточным именем – Джолджас. Но звонить не хотелось. Этот незнакомец сообщил, что они сидели все вместе. Втроем. А «Бакинский Друг» всегда говорил, что их было двое. Значит, кто-то заведомо врет. Но позвонивший Джолджас назвал имена. Если бы он не знал имен, можно было сомневаться. Но имена он знал. А если врет «Бакинский Друг»? Почему он так беспокоится, что Анатолий может встретиться с этим человеком, которого только сейчас выпустили из тюрьмы. Его посадили еще во времена Советского Союза. Стоп. Его посадили туда в девяносто первом году. Как раз тогда, когда погиб отец! Интересное совпадение. Нет, он не станет звонить сегодня «Бакинскому Другу». Он успеет ему позвонить.

Раздался телефонный звонок, и он вздрогнул. Неужели бандиты сумели каким-то неведомым образом узнать о телефонном звонке Джолджаса? Он снял трубку. Прислушался. Или это опять Рахимов? Но он услышал знакомый женский голос и радостно улыбнулся. Это была мать, позвонившая из Киева. Она спрашивала, как чувствует себя ребенок. Татьяна говорила ей утром, что мальчик болеет.

– Сейчас уже лучше, – сообщил Анатолий. – Он заснул, и врач говорит, что у ребенка ничего опасного нет. Как у вас дела?

– Все в порядке. Степана хотят выдвинуть заместителем председателя городского суда. Он у нас станет важным начальником.

– Поздравь его от моего имени. Мама, я хочу спросить тебя об одном человеке. Ты никогда не слышала такое имя – Джолджас Рахимов? Может, отец когда-нибудь о нем говорил?

– Как ты его назвал?

– Джолджас Рахимов.

– Джо… Джо… – Она не могла выговорить это имя.

– Джолджас Рахимов, – терпеливо повторил он.

– Джолдас Рахимов… – наконец смогла не совсем верно выговорить мать. – Нет, я никогда про такого не слышала. Может, Олеся или Степан слышали? Я у них узнаю. Но среди наших знакомых таких не было.

– Понятно, понятно. И отец никогда тебе о нем не рассказывал?

– Нет, никогда.

– Он вообще говорил о своем лагерном прошлом?

– Ты же знаешь, что он не любил об этом вспоминать. Считал, что столько лет его жизни они просто вычеркнули. И всегда очень переживал.

– Понятно. Как ты сама себя чувствуешь?

– Пока держусь. Все собираюсь к вам приехать, чтобы понянчить внука, пока есть силы. Наши мальчики уже стали взрослыми, в школу ходят. Они во мне больше не нуждаются.

– Не говори так. Мы все нуждаемся в тебе.

Он попрощался и положил трубку. Завтра он наконец узнает, кто такой этот Джолджас Рахимов. Он не мог даже предположить, что именно произойдет завтра утром в его кабинете. Он услышал, как вошла Татьяна.

– Кто это позвонил? – спросила она.

– Мама. Она волнуется насчет мальчика.

– Насчет Андрея, – нервно поправила его жена.

– Да, насчет Андрея, – повторил он имя своего отца.

– Иногда я думаю, что мы живем в каком-то опрокинутом мире, – призналась она. – Некоторые события вокруг твоего банка я до сих пор не понимаю. И возникновение первоначального капитала, и твоя непонятная удачливость в делах, и устранение возможных соперников, смерть бандитов, пытавшихся отобрать у нас филиал в Санкт-Петербурге, твои связи с некоторыми людьми. Скажи честно – ты работаешь под «крышей» мафии?

– И это говорит моя жена, мать моих детей, – попытался превратить все в шутку Анатолий, вспоминая известную комедию.

– Не шути, – попросила она, – все слишком серьезно. Если ты отмываешь деньги мафии, то ты обречен. Рано или поздно они решат, что ты слишком много знаешь, и захотят тебя устранить. Это очень опасная игра, Анатолий, и, надеюсь, ты понимаешь, как себя вести. Не забывай, что теперь ты в ответе не только за себя, но и за своего сына, за свою семью.

– Я об этом всегда помню, – очень серьезно ответил он.

Она поднялась и пошла в спальню. Он еще немного посидел перед телевизором. Пройдя в ванную комнату, он принял душ, растираясь полотенцем. И, не надевая нижнего белья, вернулся в спальню. Она еще не спала, он чувствовал, что она не спит. Он протянул руку, дотрагиваясь до нее. Она обернулась…

– Это на сегодня обязательная программа? – холодно спросила она.

Он отдернул руку. Затем прошел в ванную, надел майку и трусы. Снова прошел к их большой супружеской кровати. И улегся, укрываясь своим одеялом. Посмотрел на нее. Она не спала, это он знал точно. Но больше он не будет ее трогать. В конце концов, у него есть своя гордость. Он заставил себя закрыть глаза, чтобы погрузиться в сон. Завтра ему предстоит важная встреча. Он еще не знал, насколько важная. И насколько она изменит всю его дальнейшую жизнь…

Рано утром, когда на часах было около семи, он позвонил Хамидуллину и сообщил ему о возможном визите непонятного гостя.

– Его зовут… Он предъявит документы на имя Мактуба Сабирова, – вспомнил Анатолий. – Сегодня утром он придет в наш банк.

– Кто он такой? – уточнил начальник службы безопасности. – Вы его раньше видели?

– Нет, никогда.

– Но хотя бы слышали о нем?

– Нет. Отец никогда не говорил, что был знаком с таким человеком.

– Может, вам лучше вообще не принимать его? – предложил Хамидуллин. – Мы сами проверим его и побеседуем с ним.

– Нет, я хочу сам с ним переговорить, – упрямо ответил Гудниченко.

– Тогда разрешите мне остаться с вами в кабинете?

– Не разрешу. В крайнем случае, справлюсь с ним и сумею продержаться до тех пор, пока ваши ребята добегут в кабинет из приемной. И не забывайте, что я буду вооружен. В кабинете у меня есть оружие.

– Возможно, он тоже об этом знает.

– Вы полагаете? – впервые задумался о такой опасности Анатолий. – Хорошо. Сделаем так. Пистолет оставим, а обойму я спрячу в другом месте. Так будет надежнее.