Андрей Костин - Канатные плясуны

Пирс, где базировались катера, обслуживающие пароход, находился поблизости. Повинуясь скорее рефлексу, чем разуму, сержант направился к ней.

Увидев сержанта, девушка попыталась убежать. Вернее, она бежала, покуда хватило сил. Наконец, остановилась, решительно обернувшись. Дышала она так же, как когда и бежала.

— Не волнуйся, — сказал сержант. — Я тебе плохого не сделаю.

— Чего мне волноваться? — ответила она пренебрежительным тоном. — Кто ты такой вообще?

— Не волнуйся, — повторил он, и тут вдруг вспомнил голливудские боевики, которые смотрел по видику. — Я из полиции, — и почувствовал себя последним героем.

— А-а… — заметила Джессика и надула пузырь из жевательной резинки. — Вспомнила. Офицер полиции.

— Что ты тут делаешь?

— А ты? — отпарировала она.

— Собираюсь пробраться на пароход.

— Ну а где твоя «пушка»?

— Всегда со мной. Мы с ней неразлучны, я ласкаю ее как женщину. Понимаешь? Или как там говорят в боевиках?

— Тогда я, пожалуй, прогуляюсь вместе с тобой. Мне тоже надо попасть на пароход, стрелок, — и она хихикнула.

Они вместе, под руку, вернулись по набережной до пирса. Постороннему показалось бы, что одна возлюбленная пара всю ночь гуляет до утра.

— Без паники, — предупредил сержант, когда они проходили мимо катера, но предупредил слишком поздно, потому что прежде, чем они ступили на сходни, девушка дернулась и прижалась к нему. К тому же охнула.

Два охранника, прежде мирно дремавшие на раскладных стульчиках, подняли головы.

— Эй! — крикнул один из них, — Кто такой?!

— Закурить есть? — сказал сержант первое, что пришло в голову.

— Вали отсюда, — засмеялся охранник. — Частная собственность. Член, завернутый в газетку, покури как сигаретку.

— Я только закурить попросил, — медленно пояснил сержант.

— Мне показалось, я ни на кого не наезжал. Или ты мне что-то предъявить решил, чушок вонючий?

— Ща, — произнес один из охранников, поднимаясь. — Сейчас предъявлю…

— Эй, — попытался остановить его другой, — ты помнишь приказ?

— Помню, — согласился первый. — Но этот парень на нашей территории. То бишь, юрисдикциии.

— Он всего лишь закурить попросил…

— А что, по-твоему, я собираюсь ему предложить?

Охранник подошел, и сходни под его подошвами скрипели.

«Если бы у меня была форма, если б у меня был «калаш», — подумал сержант.

— На, возьми… вдруг тихо предложила Джессика и достала из рюкзачка, который держала в руках, обкатанный волнами камень, «голыш». — Подобрала на берегу…

— И с этим булыжником ты собиралась воевать? — усмехнулся сержант, но взял и спрятал его за спину.

Он дождался, когда охранник подойдет на нужное расстояние, и, перехватив поудобнее камень, бросился к нему. Джессика за его спиной невольно вскликнула. Сержант сквозь зубы выматерился, так как крик снова предупредил охранника об опасности.

Тот взмахнул в воздухе резиновой дубинкой.

Сержант знал, что при мастерском ударе под такой дубинкой лопается телогрейка. Не говоря уже о внутренностях и примкнувшим к ним костям. А охранник выглядел мастером.

Второй из сторожей бросился на помощь товарищу. Сержанту было необходимо разделаться с первым прежде, чем другой успеет добежать.

Ни на мгновение не задумываясь, сержант бросил камень, целясь ему в голову. Охранник взмахнул дубинкой, он и в самом деле был мастером этого орудия, и отбил камень в сторону, когда тот долетел на расстояние вытянутой руки. «Голыш» ушел в воду, булькнув.

Но именно мастерство подвело охранника. Если бы он просто наклонился, увернулся от летящего ему в лицо камня, он мог бы следующим движением ударить сержанта «демократизатором» под коленки, в печень, а если повезет, то и по горлу. Но, отразив, словно теннисной ракеткой, булыжник, он проиграл в атаке.

Следующее, что охранник почувствовал, это кулак, вонзившийся ему в рот. Падая в темную воду, он успел ухватить за одежду сержанта, и потащить за собой.

Они вынырнули, кашляя и отплевываясь одновременно. Лезвие ножа, который под водой раскрыл охранник, блеснуло в лунном свете, как плотва, ложащаяся на бок. Он пырнул, но лезвие скользнуло по ребрам. Сержант закричал, рванулся, подняв корону брызг, и постарался схватить охранника за горло. Оба они одновременно ушли под воду…

Женский крик резал воздух в салат. Джессика вопила, как полоумная, увидев, что вода, в которой барахтались мужчины, темная вода, в свете прожекторов казавшаяся свинцовой, вдруг пошла радужными разводами, будто утопили дырявую канистру с бензином. Она и не представляла, что кровь на воде при таком угле освещения переливается, как жидкий жемчуг.

— Мы привезли ту суку, — охранник вытолкнул перед собой девушку.

Руки у нее были связаны за спиной, а из разбитой губы текла кровь.

— Что она натворила? — удивился Паша. — Пробралась на пароход? Так у нас своих профессионалок хватает, — он небрежно махнул рукой. — Отправьте на берег. Уму разуму, я вижу, вы и так уже успели ее научить. И, кстати, мне надоело, что на пароход все время кто-то пролазит.

— Мореход, один из наших людей скорее всего утонул, убит, или… типа того.

— Что?! — Паша поднялся во весь огромный рост и словно навис над охранниками, которые тоже были не из рахитов. — Убит, или «типа того».

— С ней был парень, они пытались захватить катер. Он сцепился с моим напарником. Упали вместе в воду. А дальше — не знаю. Но кровь на воде была.

— Вот врет, — затараторила Джессика. — Врет ведь, и даже не краснеет. Да, был там парень, так разве я не крикнула, не предупредила этих псов цепных, что он напасть пытается? Этот парень просто псих, но мне и в голову не пришло, что он станет убивать. Сказал — прогуляемся на пароход? Я согласилась, мне как раз надо было поговорить с этим, как его, Синбадом… нет, вспомнила, Мореходом. А он вместо того, чтобы билет на катер купить, придурок, кинулся…

— Заткнись, — прервал ее Паша. — Она говорит правду? Она на самом деле предупредила вас, закричав?

— Да не так уж она и громко заорала, — насупился охранник.

— Так, чуть чуть…

— Я вас не для того держу, чтобы еще слуховые аппараты покупать. Развяжи ее. Я — Мореход. Зачем ты хотела меня видеть?..

— Подожди, Паша, — запротестовал охранник. Ты не все про эту девку знаешь. Эй, — крикнул он другому, который стоял на палубе. — Приведи саксофониста.

— Какого еще саксофониста? — нахмурился Павел.

— Который в бане дежурил.

— А… Которому морковку…

Девица прыснула.

— Нет, только персик, да к тому же в рот всего лишь в рот засунула. Она, она засунула! — заверещал, вбегая, саксофонист.

— Я ее в любом виде узнаю, она, она сука, — он подлетел и дал ей пощечину, но тут же был отброшен в угол мощнейшим ударом пашиного кулака.