Сергей Зверев - Черное золото

– Туману напускает, – хмыкнул Бунчук.

– Вроде того, – согласилась дочь. – Ну так вот, ходит за мной как на веревочке. Любые желания, любые капризы – пожалуйста. Сам мне недавно заявил: согласись стать моей – озолочу, ни о чем жалеть не будешь.

– Сколько лет-то ему?

– Да, пожалуй, лет на пять моложе тебя будет. – Анжелика оценивающе глянула на отца. – Хотя твой возраст с таким лицом Фантомаса сейчас вообще трудно определить.

Она заразительно рассмеялась, откинувшись на спинку дивана.

– Ну-ну. – Бунчук подвинулся ближе к столу.

Он налил себе еще и выпил. Держа бутылку в руках, он с видом знатока читал надписи на наклейке, удовлетворенно причмокивая языком.

– Настоящий коньяк, – произнес наконец он. – Это я тебе как специалист скажу.

– Это где ж ты специалистом по коньякам стал? – хитро улыбаясь, спросила Анжелика.

– Э-э, дочка, чем мне только не приходилось в свое время заниматься. – Бунчук блаженно прижмурился. Дорогой напиток приятно согревал своим теплом. Оно растекалось по жилам. – Ты не забыла, чему я тебя учил?

– Нет, – улыбнулась девушка.

– Ну и прекрасно. – Поднявшись, он вышел в прихожую и распахнул дверь в кладовую. Там лежало снаряжение для дайвинга – глубоководного погружения.

– Акваланг сохранила? – довольно произнес Бунчук. – Занимаешься дайвингом?

– Да, – сказала девушка. – В последнее время я на это хорошо подсела. Мне нравится. Инструктор, у которого я занималась, сказал, что я – прирожденный подводный пловец. Пловчиха.

– Ну и как ты – одна плаваешь или с кем-то?

– Есть тут одна компания, – отозвалась Анжелика. – Охотимся за рыбешкой по выходным.

– Отлично. Ты меня просто обрадовала. Ну вот, все и становится на свои места. Ты поможешь мне в одном деле. Мы станем сказочно богаты.

Она вдруг заметила длинный зонт в углу прихожей.

– Интересно, – протянула она. – Это твое?

– Мое, – кивнул Бунчук.

– Зачем тебе зонт? – удивилась Анжелика. – На небе ни облачка.

– Прогнозы погоды никогда не отличались точностью, – загадочно ответил отец. – Лучше всегда предусмотреть все заранее.

Некоторое время генерал армии Трофим Иванович Сивоконь был спокоен – серия телефонных звонков сделала свое дело, он выпустил пар, а его, кажется, поддержали. Но мало-помалу беспокойство снова поселилось в душе.

Однажды в воскресенье генерал армии Сивоконь заставил себя забыть повседневные хлопоты и отправился на пробежку. Он бежал трусцой, в новеньком летнем спортивном костюме фирмы «Адидас» – настоящий «Адидас», не поддельный, не сляпанный в подмосковном поселке вьетнамскими нелегалами, – и кроссовках на толстой подошве совершал пробежку по улицам Москвы. Автомобилей воскресным утром было немного, и воздух приятно поражал свежестью.

Навстречу Трофиму Ивановичу бежала пара девушек. Генерал выпятил грудь, улыбнулся, а когда девушки приблизились и одна из них бросила заинтересованный взгляд, Трофим Иванович подмигнул. Красавица готова была улыбнуться в ответ, но девушки остались позади, и Трофим Иванович так и не узнал, заслужил ли он улыбку.

Аллея бульвара была пуста. Генерал шумно вдыхал воздух носом и выдыхал через рот.

Сегодня он дал себе обещание пробежать пять километров, и, кажется, это у него получалось.

Правда, временами он переходил на ходьбу, но ведь и годы были не молодые. Трофим Иванович мог гордиться тем, что вообще не остался сидеть дома, не покорился судьбе.

Итак, запланированные пять километров близились к концу, и на работе полковник Подоляк перестал донимать напоминаниями о проданном крейсере, и все это обозначало, что дела поворачиваются в лучшую сторону.

Генерал свернул с бульвара на улицу, остановился на переходе, пропуская машины, заодно отдышался. Прекрасно! Светофор зажегся зеленым светом, генерал бодро прошел по зебре и, совсем не запыхавшись, вбежал в собственный двор.

У подъезда его встретили старушки.

– Трофим, слышишь, Трофим, – произнесла бабушка со слезящимися глазами.

– Что такое? – весело спросил Сивоконь.

– К тебе приходил этот… Человек приходил! – как нечто важное, сообщила бабушка.

– Какой… человек? – Трофим Иванович вдруг почувствовал холодок страха.

В мыслях он уже готовился услышать описание длинного и худого заместителя военного прокурора Воробышева или одного из его следователей.

– В костюме. Такой причесанный, – наперебой затараторили старушки. – Опрятный такой. Смуглый. Тебя спрашивал.

– Мы потому тебе говорим, что он вошел в подъезд и не вернулся, – сказала бабушка, слезящиеся глаза которой рассматривали Сивоконя особенно внимательно.

Это мог быть курьер с повесткой в прокуратуру или киллер, мелькнуло в голове. Мысль была абсурдной, киллеры приходят ночью, а тут день только начинался. И все-таки генерал почувствовал большое желание развернуться и никогда больше не появляться в этом дворе и в этом доме.

Но – супруга? Милая жена, когда он выбегал, оставалась дома, готовила что-то на кухне. И дочь должна была прийти с утреннего сеанса в бассейне. Сивоконь вздохнул и храбро направился в подъезд.

– Спасибо, – бросил он на ходу соседкам. – Я разберусь, кто это.

Каждая ступенька отдавалась острой болью в сердце. Генерал поднялся на первый этаж, остановился возле лифтов, прислушался. Слух у Трофима Ивановича оставался великолепным, генерал был уверен, что может услышать даже дыхание человека, притаившегося, скажем, за лифтовой шахтой. Но царила полная тишина.

Пожав плечами, Трофим Иванович нажал кнопку вызова лифта, и кабина с привычным гулом спустилась откуда-то сверху. С таким звуком спускаются все лифты во всех домах.

В доме, где жил генерал, лифт был новый, с железобетонной шахтой, створки лифта разъехались в стороны, и генерал стал сбоку. Он не хотел, чтобы его увидели, – на тот случай, если в кабине лифта все-таки кто-то есть.

В кабине никого не было. Сивоконь отошел от стены. Пустая кабина была тускло освещена, на полу белел крохотный бумажный шарик.

Вдруг створки стали закрываться, генерал едва просунул руку, не давая им захлопнуться. Створки снова разошлись.

Он вошел в лифт и нажал кнопку двенадцатого этажа.

Пока лифт поднимался, Трофим Иванович считал удары своего сердца.

В конце концов, чему быть, тому не миновать, подумал он, и если сейчас его будет поджидать на площадке наемный убийца или судебный исполнитель, это будет означать, что его, генерала Трофима Ивановича Сивоконя, мучения закончатся.

Кабина замерла. Створки разъехались в стороны, и Трофим Иванович увидел большую черную цифру «12», выведенную краской на серой стене. То есть двенадцатый этаж. Нога Трофима Ивановича в белой кроссовке ступила на бетонный пол.