Сергей Зверев - Черное золото

– Товарищ контр-адмирал, вижу торпеду, – бесстрастным голосом доложил пилот.

– Где? – встрепенулся Ставрогин.

– Вон там, – пилот вытянул руку.

– Держи рычаг, мать твою! – заорал Ставрогин. – Не вижу, где?!! – еще раз повторил он.

Пилот заложил вираж. Вертолет накренился, адмирал расширил глаза, схватился обеими руками за обшивку. Расширенные зрачки узрели серебристую иглу, летевшую в метре под поверхностью воды. С высоты выглядело это весьма красиво.

– Твою мать… – произнес адмирал. – Она так похожа на рыбину…

В эфире, словно эхо, прозвучало открытым текстом:

– Квадрат 34–19, торпеда следует курсом норд-норд-вест.

Ставрогин вытянул шею и зажмурил глаза.

– Твою мать, – повторяли его посиневшие губы.

Казалось, ничто не заставит торпеду отклониться от курса. Водный мотоцикл летел, как на крыльях, по блестящей глади реки, оставляя за собой полосу белой пены. Пробитая рука была плохой помощницей в управлении, свисала кровоточащей плетью. Удержать машину, идущую на полном ходу, было непросто. В голову Полундре, хотя на это совсем не было времени и думать нужно было о другом, настойчиво лезла история, случившаяся с ним лет этак восемь назад. Тогда он выполнял задание на далекой, но не менее известной, чем Волга, реке Латинской Америки – на Амазонке. Да и роль у него была не совсем такая: в тот раз приходилось догонять. Тогдашняя игра окончилась, в общем-то, хорошо, не считая скандала государственного масштаба, политического кризиса и смены правительства в одной небольшой тропической стране. О том, что и как на самом деле там происходило, мало кто знал. Да и вряд ли узнает. За исключением некоторых малосущественных деталей, широкая полоса реки, блестящая под ярким солнцем, и тростниковые джунгли были очень и очень похожими на здешние. Тогда Сергею пришлось жарко, но сегодняшний случай перекрывал все рекорды. Впрочем, жизнь спецназовцу на то и дана, чтобы эти самые рекорды перекрывать.

Блуждая по бесчисленным притокам, старым и новым руслам, создававшим здесь бесконечные лабиринты, можно было и заблудиться. В этих местах лишь опытные моряки и фанатики-рыболовы могли без труда найти вход и выход. Однако это уже не имело большого значения – задача заключалась в другом. В багажнике водного мотоцикла, этой прекрасной машины, лежал радиомаяк. Игра превратилась в состязание со смертью. И сама машина, и сидевший на ней Павлов стали живыми мишенями. В том, что это так, он убеждался, то и дело бросая взгляды через плечо назад, туда, где над тростниками периодически виднелись вспышки пламени. «Чертова игрушка, – думал Сергей, выкручивая руль мотоцикла. – Соревнования так соревнования. Рано радуетесь, ребятки!»

Все это представляло собой, надо думать, весьма эффектное зрелище, если глядеть на него, скажем, с борта вертолета. Водный мотоцикл, подскакивающий на почти предельной скорости, виляющий то влево, то вправо, и огненный хвост торпеды, которая, словно за магнитом, неотступно следовала за ревущей машиной. К сожалению, это захватывающее зрелище совершенно не вдохновляло Полундру. Расстояние между ним и торпедой неуклонно сокращалось. Сполохи пламени метались среди тростника, обозначая страшный путь этого веселенького изобретения человеческого ума.

Дальнейшее развитие событий уже абсолютно ничего хорошего не обещало. Обернувшись в очередной раз, Сергей увидел, как сигарообразное тело торпеды, показавшееся на отрезке чистой воды, вновь ушло под воду. «Как вы мне все дороги», – с каким-то черным сарказмом думал Полундра. Дальше медлить было нельзя. Еще немного, и жало торпеды, безумно желавшее слиться в страстном поцелуе с абсолютно не желавшим этого водным мотоциклом, добьется своего. Лихорадочно ища, что могло бы помочь ему в его замысле, Павлов нащупал в кармане моток изоленты. «Вот уж повезло», – хмыкнул он, отрывая пуговицу. Рискуя потерять управление, кое-как, немыслимыми усилиями он стал закреплять ручку газа машины, наматывая один за другим круги синей ленты. Рука, пробитая гарпуном, почти совсем не слушалась, и каждое движение пронзало тело острой болью. Но вот наконец дело было сделано.

Машина ревела, выжимая из своего разгоряченного и уставшего мотора последние силы. Оглянувшись в последний раз, Сергей сконцентрировался перед прыжком. Оттолкнувшись от мотоцикла обеими ногами, Павлов с головой погрузился в воду. Течение реки здесь было медленным, вода – донельзя мутной. Тростник опутывал руки и ноги и без того державшегося из последних сил спецназовца. Вынырнув на поверхность, он, уже теряя сознание, увидел торпеду. С шипением разрезая воду, она преодолевала последние метры, отделявшие ее от брошенного мотоцикла. Страшный взрыв потряс воздух, взметая столбы огня во все стороны. От места взрыва кольцом встали гребни громадной концентрической волны. В следующее мгновение волна накрыла Полундру с головой.

Тральщик подоспел к месту катастрофы спустя четверть часа. Казалось, помощь появилась поздно.

Капитан третьего ранга, поднявшись по сходням на мостик, жадно приник к биноклю, обозревая водную поверхность. Он старался не упустить ни одного метра.

Довольно быстро было определено место взрыва – там плавали обломки водного мотоцикла, белела брюхом оглушенная рыба, покачивались на водной поверхности вырванные и обгоревшие стебли тростника, куски ила. Матросы, стоя на носу корабля, также принимали участие в осмотре места происшествия.

– Якимов, гляди вон там, это что у правого борта? – крикнул Истомин.

– Сейчас, товарищ командир. Нет, не он!

Тральщик взял курс левее места взрыва.

– Будьте внимательней, ребята, – сказал командир тральщика. – Не может быть, чтобы этот чертяка погиб.

Почти вся команда, кроме тех, кто был в машинном отделении, сгрудилась возле правого борта. Нет, ничего. Однажды наблюдателям показалось, будто они видят что-то, напоминающее человеческое тело. Но при ближайшем рассмотрении подозрительный объект оказался большим клубком спутанных водорослей, поднятым взрывом со дна.

– Твою мать! – чертыхнулся капитан третьего ранга.

Над тральщиком вились чайки, их не оставляла надежда поживиться. Оглушенная рыба могла утолить голод птиц, но мешал корабль.

Истомин вспоминал, как видел последний раз Сергея Павлова. Они тогда попивали водку из чайных чашек. «Ты когда решил, что мне можно доверять?» – спросил Павлов. «Во время учений, – ответил Истомин. – Только настоящий мужик может промолчать, когда на него наезжает всякая сволочь». – «Ты меня считаешь настоящим мужиком?» – улыбнулся Павлов. «Посмотрим! – ответил Истомин. – Тебе надо разрулить это дело – если ты выдвигаешь против Ставрогина такие серьезные обвинения».