Джон Фарроу - Ледяной город

— Ладно. Хочешь получить дозу — собирайся и едем. Когда тебе следующий раз приспичит?

— До одиннадцати, наверное, дотяну, а то и до двенадцати.

— Где ты берешь эту дрянь?

— Это забота Андре.

— Ты же с ним спишь.

— Конечно. Он мой ангел-хранитель и змей-искуситель.

Выйдя на улицу, они, цепляясь друг за друга, добрались по заледеневшему тротуару до полицейской машины.

Девушка скользнула на заднее сиденье, а Окиндер Бойл сел вперед. Лиз заметила, что сзади не было дверных и оконных ручек.

— Если вы попадете в аварию, я не смогу выйти из машины.

— У меня, Лиз, коньки на шинах. Я с рождения привык гонять по льду.

По дороге в центр говорил один Санк-Марс, причем говорил он по сотовому телефону с доктором Марком Винетом, патологоанатомом из больницы Ройял Виктория. Он сказал врачу, что ему нужно, и Окиндер Бойл с таким видом покачал головой, как будто не мог поверить, что некоторым людям приходится терпеть такие унижения, чтобы выжить. Он снова покачал головой, когда в больнице Санк-Марс напечатал документ и передал его Лиз, чтоб та его подписала. Бойл прочитал его первым. Он СКЛОНИЛСЯ над ее плечом и, хотя у него были некоторые проблемы с французским, понял и суть написанного, и вытекающие из него последствия.

— Ты неверно это понял, — шепнул ему Санк-Марс. — Это даст ей возможность жить.

— Но если она умрет, этот документ станет вашей страховкой.

— Это — часть моей работы, — напомнил ему детектив.

— Слава богу, я не по этой части, — сказал Бойл и отошел в сторону.

Санк-Марс тем временем прочитал Лиз Сове вслух копию документа. Она подписала его без возражений, и спустя минуту ее вызвали к патологоанатому.

— Наш мир суров, — сказал журналисту Санк-Марс.

— Разве это может служить оправданием?

— Девушка сама хочет это сделать.

— От того, что это чистая правда, лучше не становится.

— Это необходимо сделать.

Журналист подошел к стоявшему неподалеку фонтанчику с водой, чтобы напиться. Потом вернулся и сел на скамейку рядом с полицейским, сидевшим со скрещенными на груди руками.

— Иногда, — сказал журналист, — хочется быть на стороне тех, кого била жизнь. Бывает, сам хочешь их слегка стукнуть! И при этом думаешь, что делаешь им одолжение, что стукаешь, чтобы они шли в ногу с другими, потому что так будет лучше для них самих. Я, Эмиль, полагаю, что если что-то сделать необходимо, это еще не значит, что так делать правильно.

Детектив кивнул.

— Думаю, Окиндер, ты прав. Держись своей линии. У тебя своя работа, и я в нее не лезу. А у меня своя, и я привык ее делать сам.

— Когда-нибудь, когда страсти улягутся, может быть, я о ней напишу. Напишу и о том, что случилось сегодня. И вы в этом рассказе не будете приукрашены.

— Да и ты, пожалуй, тоже, — задумчиво проговорил Санк-Марс.

— Да, я ваш сообщник и не пытаюсь это отрицать.

Санк-Марс бросил на него быстрый взгляд. Он относился к молодому человеку с глубоким уважением.

Они ждали, сидя в мрачной нише в коридоре. Первым из кабинета показался Винет. Просунув в дверь голову, он прощебетал:

— Первая проба, — и снова скрылся за дверью, как будто ему тоже было не очень приятно участвовать в процедуре.

Когда, в конце концов, вышла Лиз Сове, она удивилась, что они все еще там. Девушка привыкла, что в больницах ее бросают, и то, что кто-то ее ждет, оказалось для нее полной неожиданностью.

— Что теперь? Вы меня хотите за что-то арестовать?

— Я отвезу тебя домой.

— Если патрульная тачка по дороге развалится, у нас хотя бы радио останется.

— Я пойду домой пешком, — заявил Бойл.

— Значит, я могу сесть на переднее сиденье? — поинтересовалась Лиз.

— А ты не будешь жать на гудок? — спросил ее Санк-Марс.

— Нет уж, воздержусь.

Ее непосредственная искренность вызвала у Санк-Марса улыбку.

— А что с радио?

— Проблем не будет.

— А с пистолетом?

— Терпеть не могу оружие.

— Ну ладно. Тогда можешь сесть впереди.

— Отлично, — просияла Лиз. Казалось, ей это доставило истинное удовольствие. — Замечательно.

Они выяснили, что ей было семнадцать лет, ровно столько дал ей навскидку Санк-Марс, но ему подумалось, что по самой сути ее души ей было не больше семи.

Детектив Билл Мэтерз испытывал особое пристрастие к скрупулезной полицейской работе, когда надо было задавать вопросы, тщательно собирать улики, отрабатывать цепочку свидетелей, чтобы найти жулика, который неожиданно с испугом и изумлением вдруг начинает осознавать, что клетка захлопнулась. Он устал от арестов малолетних преступников, осуждаемых за преступления взрослых, и хотел вырваться из районов окраин. С жуликом можно было хоть с интересом побеседовать — ему особенно нравилось задавать точные вопросы, — а сидеть в тесной машине и травить старые анекдоты с малознакомым человеком ему никакого удовольствия не доставляло.

— Ален, у тебя много с собой денег?

Детектив Дегир вынул из кармана бумажник и пересчитал сорок долларов десятками и пятерками.

— А у меня — пятнадцать, — сказал ему Мэтерз. — Если ты дашь тридцать пять, а я — пятнадцать, будет ровно пятьдесят. Мне кажется, из этого получится вполне приличная взятка.

— Эй, Билл, мне не нужны проблемы с твоим напарником. Мэтерз протянул к нему руку ладонью вверх и слегка помахал пальцами.

— Давай, давай, — сказал он, — отстегивай бабки.

— Ты кому хочешь взятку дать?

— Мне надо зайти в дом.

Дегир оглядел здание. Ему уже надоело здесь торчать не меньше Мэтерза.

— Что касается меня, ты делаешь это на свой страх и риск, за свои собственные деньги. Причем делаешь это, несмотря на то, что я возражаю.

— Гони монету.

С полным карманом Мэтерз выбрался из машины и, ступая боком, спустился к жилому дому по тротуару, чувствуя себя уверенно на ногах только тогда, когда переходил недавно посыпанную солью улицу. Привратник, одетый в тяжелое шерстяное пальто с золотыми плетеными эполетами и некое подобие форменной фуражки на голове, с улыбкой приветствовал посетителей и по-приятельски обменивался парой слов с жильцами, предупреждая их, что ходить по улице надо очень осторожно. Швейцары любят взятки, разве не так?

Когда он ближе подошел к дому, ему очень повезло. Дверь подземного гаража открылась, и он остановился взглянуть, кто оттуда выезжает. Но никто не выехал — вместо машины из гаража вышли сторож с помощником. Они несли ведра с солью, которую руками стали разбрасывать на покатый съезд в гараж. Мэтерз спустился по этому съезду, надеясь войти в дом минуя парадное. Он уже обрадовался было, что все прошло так удачно, прошел мимо сторожа с помощником, который вежливо с ним поздоровался, но как только полицейский вошел в дверь, его окликнул громкий баритон. Он поднял глаза на сторожа и почувствовал себя не в своей тарелке, как будто нарушил государственную границу.