Джон Фарроу - Ледяной город

— Да, Эмиль, — пояснил свою мысль Трамбле, — так оно и есть. Но если ему не удается обеспечить эти высокие качества — такие, например, как у тебя, — информация об этом становится достоянием общественности. А без ее поддержки мы не можем нормально работать.

— Ты имеешь в виду регулярное увеличение бюджета?

Вместо ответа Трамбле лишь с досадой махнул рукой.

— Мы живем во времена ограничений. Полицейскому управлению на всем приходится экономить, а поддержка полиции определяется прежде всего доверием общественности. Неужели ты не понимаешь таких простых вещей?

— Значит, чтобы деньги и дальше продолжали поступать, необходимо вернуть на работу некомпетентного болвана, идиота, коррумпированного чиновника, связанного с Каплонским и, возможно, кое с кем еще, ответственного сотрудника управления, который вполне может быть потенциальным стукачом? Скажи-ка мне лучше, он все еще ведет наше дело?

— Нет, уже не ведет.

— Почему же? Его ведь вернули к исполнению обязанностей. Кто снял его с нашего дела?

— Директор Жерве, — признался Трамбле.

— На каком основании? — не слезал с него Санк-Марс, которому теперь было просто любопытно.

Лейтенант-детектив Реми Трамбле какое-то время собирался с мыслями, сделав паузу, чтобы подобрать четко выверенные политически выражения, и в то же время, как догадался Санк-Марс, ему необходимо было выразить серьезность тех причин, которые побудили к такому шагу высшее руководство.

— Капитан Жиль Бобьен был освобожден от обязанностей по всем текущим расследованиям, связанным с борьбой против организованной преступности, по причине возможного возникновения конфликта интересов. Ему были переданы полномочия, связанные с другими вопросами.

— Какими вопросами?

— Нарядами на работу, расписанием отпусков, статистическим анализом.

Оба мужчины, старые друзья, соратники, прошедшие вместе сквозь огонь, воду и медные трубы, вступившие в уличные сражения еще совсем молодыми, долгие годы делившие тяготы и успехи нелегкой службы, пристально смотрели друг другу в глаза. Во взгляде Трамбле читалась обращенная к Санк-Марсу просьба не задавать ему больше никаких вопросов и не ворошить эту тему, чтобы не накликать беду. Санк-Марс понял, что ответом на любой другой его вопрос станет либо ледяное молчание, либо обычная официальная отговорка. Он молчал, но в его глазах светилась благодарность другу, отношения с которым слишком долго оставались не самыми теплыми. Как будто повинуясь единому внутреннему побуждению, оба они одновременно встали. Их крепкое молчаливое рукопожатие подтверждало решимость выиграть предстоящую схватку, и хоть до конца они никому не доверяли, этот жест скреплял их взаимные обязательства друг перед другом.

Бобьена вернули к работе, но оправдан он не был.

Выйдя из кабинета Трамбле, Санк-Марс понимал, что получил благословение вести это дело как ему вздумается и — что было гораздо важнее — теперь ему уже никто не сможет ставить палки в колеса.

За последние недели Джулия Мардик то и дело раскатывала в роскошных машинах — «инфинити» Селвина, разок прокатилась в «кадиллаке» того байкера в дорогом костюме, а теперь ехала в «лексусе», взятом напрокат Гиттериджем.

— Покупают тачки только идиоты, — сказал он ей по этому поводу.

Она закрыла глаза и откинула голову на теплую кожу подголовника. За эту зиму она перепробовала кресла стольких дорогих автомобилей, что и не знала, захочется ли ей когда-нибудь снова ездить в дешевом. Они продолжали путь, машин было сравнительно немного. Доехав до места назначения, Гиттеридж какое-то время искал парковку, чтобы было достаточно места для маневра. В конце концов он нашел местечко в двух кварталах от входа в банк, с трудом припарковался, а потом еще пару раз оглянулся, будто хотел убедиться, что никто не собирается стянуть у него с колес колпаки.

— Походка у тебя прямо как у манекенщицы. Тебе бы на телевидении выступать.

— Я так не думаю, — ответила Джулия, не зная еще, что лучше бы ей с ним согласиться…

Гиттеридж еще раз бросил взгляд назад, но они уже обогнули угол.

— Сегодня у нас все должно быть в порядке, как считаешь, Хитер?

— Что-то вы стали слишком пугливым, — сказала она ему.

— Что ты, студенточка, знаешь о реальном мире?

— Я все схватываю на лету.

— На это я и рассчитываю. Знаешь что? У тебя походка немного странная.

Она шла рядом с ним, двигаясь будто вприпрыжку, голова покачивалась в такт шагам. Джулия тут же сменила шаг, отдав себе отчет в том, что походка ее могла показаться чересчур вольной, хотя испытывала она беспокойство и тревогу. Казалось, что дела ее с Гиттериджем развиваются очень неплохо, но этот писака, который привязался к ней в баре на выходные, не шел у нее из головы. Откуда ни возьмись вылупилась настоящая Хитер Бантри, и ей пришлось снова таскаться домой к Окиндеру Бойлу, чтобы выпутаться из этой нелепой передряги. Она безумно злилась на Селвина за то, что он допустил такую промашку, но он объяснял ей, что настоящая Хитер живет в Сиэтле и трудно было предположить, что она вдруг ни с того ни с сего окажется в Монреале. Это же надо было, чтоб в университете МакГилл организовали этот дурацкий фестиваль, и Хитер Бантри вошла в состав приглашенной команды! Но так случилось, а любая ошибка в этом деле была чревата самыми тяжелыми последствиями.

— Я так хожу вовсе не потому, что у меня походка такая. Для этого есть специальный термин, — сказала она Гиттериджу.

— Ну и какой же?

Она остановилась, чтобы объяснить, и чуть наклонилась, глядя на собственные ноги.

— Понимаете, мои большие берцовые кости двигаются вроде как не прямо, они слегка отклоняются, так это, по крайней мере, выглядит, но проблема заключается не в них. Проблема начинается с моих ног, и она называется пронация. Ноги при ходьбе развернуты как бы внутрь, друг к другу, и колени поэтому тоже движутся вовнутрь. Колени у меня вывернуты внутрь, и поэтому ноги похожи на букву X. У меня коленные чашечки как у страусихи. Они у меня вроде как в такой впадинке, но из-за пронации и сопутствующих проблем внешние мышцы бедра по сравнению с внутренними работают слишком интенсивно, а потому они лучше развиты. Из-за этого они как бы сильнее тянут коленную чашечку, и она смещается, поэтому приходит в расстройство весь коленный аппарат. Изменяется нагрузка на связки, колени «стараются» работать по-другому, и у меня подсознательно меняется походка. Моя манера ходьбы такая, чтобы помочь костям, суставам и мышцам действовать согласованно. А они взаимодействовать не хотят. Так что я на самом деле — жалкая кляча, заветная мечта хиропрактика.

Джулия была в брюках, и Гиттеридж не мог рассмотреть ее ноги. Девушка подняла голову, внезапно осознав, что она до полусмерти напугана и не говорит — а лепечет.