Сергей Ермаков - Месть — штука тонкая

— Я сам на них в суд подам! — воскликнул он. — Пусть дело пересматривают, как положено! Это же произвол какой-то! Что, на этого губернатора Боброва в России управы, что ли, нет?

— Сядь и не мельтеши, — посоветовал дядя, — я тебе расскажу про одного такого, как ты, смельчака, который решил с Бобровым тягаться в суде, чтобы фабрику нашу отстоять. Это был юрист, начальник отдела, работал у отца твоего на фабрике. Максим его звали. Он в ответ на поползновения Боброва отыскал где-то компромат на всю свору губернаторскую и на суде выкатил. И знаешь, где он теперь?

— Где? — спросил Егор.

— В больнице с переломами ребер, ног, рук и сотрясением мозга, — ответил дядя Гарик.

— Ну, ДГ, я подумал, что его убили, — сказал Егор, — ты же о нем все время в прошедшем времени говорил. Хорошо, что этот Максим живой остался!

— Это ты точно подметил, — подтвердил дядя Гарик, — хорошо, что живой! Для этой банды убить человека ничего не стоит. Устроили аварию, в которой покалечили Максима, и сам же он оказался виноват.

— Может быть, это была случайная авария? — спросил Егор, сам в это не веря.

—Случайно «КрАЗ» с трезвым водителем в легковушку не врезается, — вздохнул дядя Гарик. — Кругом подонки. Давай лучше еще раз помянем Андрея…

—А сам-то ты где был, когда отца в угол загоняли? — спросил Егор.

—У меня в то время была депрессия, — хмуро ответил дядя Гарик. — Я впал в запой и пил две недели. Как раз пенсию получил…

—Ну, дядя, ты даешь, — покачал головой Егор, — а ещё брат называется!

—Кто ж знал, что все так кончится? — виновато ответил дядя Гарик. — Я и раньше в запой уходил, но Андрей ведь не умирал! И потом, что я мог сделать? Отставной майор, которого из армии пинком под зад вытурили за излишнюю честность! Тут такой клан, племянник… Они любого сомнут, разжуют и выплюнут! Все под ними, даже уголовники! Что я мог сделать, даже если бы не пил? Как я мог бы им противостоять?

—Ты не смог, зато я смогу, — уверенно произнёс Егор. — Я их сделаю… за отца отомщу!

—Не дури, племянник, — вмиг протрезвел дядя Гарик, — не лезь с кулаками на танк. Завтра вот съездим еще на могилу к Андрею, а потом уезжай обратно в свою Америку. Там и оставайся. Сиди и не высовывайся. Клан тебя в покое не оставит. Андрея довели до могилы, а с тобой, пацаном, им ещё легче будет разделаться. Если только ты даже косо посмотришь в их сторону, они тебя растопчут, а ты мстить собрался. То же мне, Зорро! С кем ты собрался воевать, с губернатором и с кланом, которым здесь все опутано?

— Я собрался воевать с человеком, который убил моего отца, — твёрдо сказал Егор. — Кто он, губернатор или не губернатор, мне без разницы. Мне на то мозги и даны, чтобы придумать, как его к ответу притянуть.

— Погоди, племянник, не кипятись, — сказал дядя Гарик. — Сгоряча такие вещи не делаются. Вот что я тебе хочу сказать. Если бы твой отец был жив, он бы вряд ли твои планы возмездия одобрил. Для него очень важно было, чтобы ты образование получил хорошее и в Россию не возвращался. Он об этом перед смертью мне говорил.

Дядя Гарик сделал паузу, встал со стула, прошел к печи и постучал по ней ладонью.

— У меня за печкой двадцать тысяч долларов лежит, — сказал он, — отец твой оставил ещё до того, как я в запой впал, он приезжал ко мне. Говорил, если, мол, что со мной случится, деньги сыну отдашь. Больше, мол, оставить некому. Я ещё тогда над ним шутил, говорю, что рано, мол, ты помирать собрался. А он мне ничего не сказал, уехал. Так что деньги, чтобы улететь отсюда, у тебя есть. Купишь там, в Чикаго, квартиру или комнату, живи спокойно. Учиться дальше, правда, не получится. Работать пойдёшь. Что ж делать, раз так судьба повернулась.

Егор едва заметно улыбнулся и покачал головой.

— Нет, ДГ, никуда я не поеду, — решительно сказал он, — это похоже на бегство. А убегать и прятаться не в моем характере. Надо восстановить справедливость, и я это сделаю. Чтобы неповадно было им больше нагло и безнаказанно творить то, что взбредёт в голову.

— Поверь, Егор, у них все и везде повязано, — устав от спора с племянником, сказал дядя. — В этом городе губернатор Бобров царь и бог, а Москве до нас дела нет! Ты же не супермен какой-нибудь, не спецназовец, а обычный парень! У тебя вся жизнь впереди! Езжай в нормальную страну, получай образование и работай там. Думай теперь о себе, а не о какой-то мифической справедливости, которой не существует!

— Существует, дядя, и я это докажу! — по-мальчишески уверенно сказал Егор. — Иначе я себя уважать перестану! А ты что, ДГ, думаешь, на Западе лучше или справедливее? — спросил Егор. — Не тут-то было! Или думаешь, что я нормальную работу себе найду, приехав иммигрантом с двадцатью тысячами? Тоже ошибаешься! В Штатах сейчас любого ниггера или латиноса в сто раз охотнее на работу возьмут, чем меня! Кто я есть для коренных американцев? Ещё один пришлый русский белый! А значит, на его, белокожего янки, насиженное место претендую! Этого они допустить не могут и не допускают! Я туда ехать не хочу! Там, дядя Гарик, такие же кланы, как и здесь!

— Но жизнь там лучше, чем у нас, быт устроен, — продолжил настаивать дядя.

— Это разве главное? — спросил Егор. — Я русский, я здесь родился! Мне неустроенный быт в берлоге моего дяди-алкоголика в сто раз больше нравится, чем приторно пахнущая американская мечта в их картонных домиках.

— Я не алкоголик, — серьёзно обиделся дядя Гарик, — захочу, вообще пить не буду! Нельзя так с дядей разговаривать!

— Захоти и не пей, — попросил Егор. — Хотя бы пока я здесь, не пей. Ладно?

— Все, я больше не пью! — решительно сказал дядя и спрятал бутылку в холодильник. — И ты не обзывайся!

— Не буду! — пообещал Егор и добавил: — Я в Штаты не поеду, пока здесь не разберусь с этим кланом.

— Не дури, Егор, — ещё раз попросил дядя, — не делай глупостей! Истинно тебе говорю, кинешь в гору камень, назад получишь камнепад!

— Как ты складно заговорил, — удивился Егор, — как по писаному. Давай лучше спать, ДГ, утро вечера мудренее. А то у меня с этими часовыми поясами да перелетами голова кругом идет.

— Давай спать, — согласился дядя Гарик, — может, к утру твоя блажь и пройдет. В Америку вернешься…

— Не вернусь, — ответил Егор, умываясь из висящего на стене умывальника, — там расизм. Скоро негры на белых верхом сядут и поедут. Там мы с тобой — люди второго сорта. Нормальные мужики и тетки тоже люди второго сорта, а «голубею» и лесбиянки первого и диктуют остальным, как нужно жить. Поэтому мне Америка и не нравится.

— Значит, Родину любишь? — серьёзно спросил дядя Гарик.

— А куда денешься? — вытирая лицо, ответил Егор. — Родина, как мать, её не любить нельзя, даже если она хреновая и тебя самого не слишком обожает.