Лев Пучков - Рекруты удачи

— Только задницу подставляют да кряхтят податливо, — не преминул ввернуть Вася Крюков. — Терпели вые вы наши! А я предлагаю все же заехать к нему на двор! И кое-где кое-что посмотреть…

— Не надо смотреть… Я уже сам нашел, — глуховато буркнул глава, не поднимая глаз. — Сам не знал, да!

— Куда дел? — деловито поинтересовался я, совершенно даже не предполагая, о чем, собственно, идет речь!

— Саламбеку отдал. Он тоже не понял…

— Тротил, ДШ, взрыватели? — проснулся Глебыч.

— Щашька — четыре, мина на танк, шьнур — много…

— Ну и ладно — нам оно уже не пригодится. — Я великодушно махнул рукой. — Теперь мы поедем, а по пути заглянем к тому, у кого жил этот разведчик… Покажи, где дом!

— Не надо, — покачал головой аксакал. — Не надо никуда заходить! Не надо говорить! Я скажу, просто никому не говори… Это Руслан Балаев был. К родственнику приехал, помогал маленько, жил… Он из Старых Матагов. Тот день, как генерал убивал, раньше сутки уезжал… Ну все, уходи!

— О! — Иванов озарился победной улыбкой и окатил меня нежным взором — голова, блин! — Руслан Балаев… так мы и думали!

— А все же оттуда ниточка! — вредно отметился я на предмет своей версии. — Нью-Матаги рядышком там — через речку. Улавливаете?

— Да погоди ты, — отмахнулся Иванов. — А теперь покажите нам, любезный, дом Музаевых, мы быстренько…

— Дом вон. — Глава ткнул пальцем в девятый по счету добротный дом с правой стороны (село — одна длинная стрит, пересекаемая двумя небольшими улочками), за высоченным кирпичным забором. — Двер стучи, старуха выйдет, спроси. Туда сам не ходи — убьет!

— Так ты же сказал, что все в горы ушли? — невозмутимо напомнил я. — Кто убьет-то? Там кто сейчас?

— Там один мужчина — Умар, младший сын, двенадцать лет, — скороговоркой зачастил аксакал. — Очень сердитый, очень, — сам как думаешь, э? Но очень раненный, сильно больной. Два старуха ест еще, родстынник это, больше никто нет.

— А дочь?

— Доч — нет. — Мадугов помрачнел. — Доч — все, нет! Совсем нет! Его Саламбек отряд забрал, нет его…

— Ну, поскакали. — Иванов протянул аксакалу руку — тот привычно уклонился и даже отступил назад. — Спасибо за помощь, не будем более вам надоедать…

Проехав вниз по центральной улице метров триста, мы притормозили возле указанного главой администрации подворья. Между прочим, за те десять минут, что мы болтали с аксакалом, никто из жителей так и не появился. Кое-где лениво брехали собаки, но, в общем, было тихо. Я бы даже сказал так: стояла зловещая тишина, усугубленная полуденным зноем — солнце как раз вскарабкалось к зениту и вовсю слепило сверху, забивая панораму щедрыми бликами оцинкованных крыш.

— Хорошо живут, буржуины проклятые, — отметил Вася. — В нашей деревне вообще железных нет. Три-четыре самых крутых под шифером, остальные — дранка…

На мой вопрос «чего конкретно мы хотим от Умара?» Иванов ответить не смог или не пожелал.

— Да так… Зададим несколько вопросов, посмотрим… Может, скажет что-нибудь хорошее.

В последнем я здорово усомнился. Судите сами, что хорошего может сказать оккупантам раненый пацан, на глазах которого вот такие же уроды убили отца с матерью и зверски надругались над сестрой?

— Вы представьте себя на его месте! Что бы вы сказали, заявись к вам после такого вот… такие вот!

— Я бы сказал так: «Руки за голову! Лицом к стене!», — живо подключился впечатлительный Вася Крюков. — Или так: «Раком, гады! Раком, башкой в стену!»

— А я бы сказал так: «Умри, мразь!» И выпустил бы в гостей весь магазин, — мечтательно улыбнулся лейтенант Сере га, спрыгивая с брони и направляясь к калитке. — Давайте, я первый — я по-чеченски разумею.

За забором злобно залаяла хрипатая собака, судя по голосу, здоровенная и охочая до оккупационных ляжек. Серега стал тарабанить в калитку — собака тотчас же переместилась вплотную к забору и принялась скрести по калитке когтями, захлебываясь от ярости. Открывать никто не торопился. Петрушин встал на башню, пытаясь заглянуть во двор сверху — не тут-то было! Весь двор был забран сверху шифером. Да, неплохо устроились!

— Есть другой вариант, — предложил я. — С пацаном общаться не будем — ну его в баню, с его психической травмой. Я вам как специалист говорю, это будет не общение, а сплошное мучение. Было бы у нас времени побольше — тогда да, можно было бы. А так — без толку… А давайте натравим Серегу на бабок, пусть он с ними погутарит, сходит на женячью половину и возьмет фото этой несчастной Зейнаб.

— Зачем нам ее фото? — пожал плечами Иванов. — Сказали же — в отряд ее забрали… Ты что, ее в розыск собираешься подавать? Она пострадавшая, не более…

— Фото надо не нам, а на КПП под Гудермесом, — терпеливо пояснил я. — Зейнаб — потенциальная шахидка. Вернее, просто смертница, если брать в расчет, что настоящим шахидом может быть только мужчина. Ну, так что?

— У нас есть уникальный шанс пообщаться с единственным свидетелем происшествия, — уперся Иванов. — Времени это займет буквально пять минут. Встали мы нормально, подступы просматриваются великолепно. Если что, рванем вниз и удерем, какие проблемы? А вдруг он скажет что-нибудь важное? Что-нибудь такое… что сразу решит массу проблем? Вася, мы как стоим?

— Нормально стоим. — Вася утвердительно кивнул. — Обзор на пятерочку, улица широкая, если кто-то попытается объехать справа или слева, заметим.

— Ну и отлично, — Иванов ободряюще хлопнул меня по плечу. — Не дрейфь, психолог, где наша не пропадала! Пошли общаться. Старушек под ручки возьмем, сразу стрелять не станет. Да и раненый он… Серый, хорош стучать, голос подай!

Серега стал выкрикивать что-то по-чеченски, из серии «Эх, Настасья…». Ответом был лишь бешеный лай собаки. Да, похоже, гостеприимство в тутошних местах давненько сошло на нет. Климат, что ли, испортился…

— Заходим? — уточнил Петрушин, любовно оглаживая топорщившиеся в кармашках «разгрузки» гранаты.

— Заходим, но без гранат, — предупредил Иванов. — Что за дурная привычка — чуть что, сразу за гранаты хвататься! И вообще, я вас попрошу — понежнее…

— Встали, — скомандовал Петрушин. — Полковник, уйдите с линии калитки. И вообще, отстаньте с Костей — пойдете за нами с интервалом в семь секунд.

Вася с Серегой, оттеснив нас на задний план, растопырились с обеих сторон от калитки, взяли «валы» на изготовку.

— Бойся! — буркнул Петрушин, мощным ударом ноги вываливая калитку и тотчас же отпрыгивая в сторону.

— Ав-вввв!!! — из проема вылетел здоровенный мохнатый «кавказец», заходившийся в припадке боевой ярости.

Пу-бук! — плюнул свинцом «вал» Васи Крюкова, снося череп несчастному животному. Асфальт перед калиткой перестал быть чисто выметенным и утратил свою первоначальную свежесть.