Лев Пучков - Рекруты удачи

— По-по-по! — пробормотал Петрушин, в полуприседе вваливаясь во двор и поводя во все стороны стволом. Вася с Серегой серыми тенями скользнули за ним.

— Нехорошо получилось — с собачкой, — огорченно заметил Иванов. — Как-то некорректно. Ну, пошли и мы, Константин…

Глебыч остался крутить башкой на триста шестьдесят и руководить Саней Жуком, а мы с Ивановым поспешили присоединиться к лихой троице.

— Иии-ааа!!! — резанул по ушам истошный женский визг. — Ааа-иии-ооуу!!!

Да, во дворе стартовало обычное вокальное действо из серии «Женщины Кавказа в борьбе против имперских захватчиков». Две крючконосые старушенции, одетые во все черное, истерично вопя, вцепились в первых под руку подвернувшихся. А именно — в Петрушина и Серегу. И принялись таскать их во все стороны, оглашая окрестности душераздирающими воплями. Нормальная реакция, мы к такому приему привыкшие.

— Так… — Слегка подрастерявшийся Иванов замер посреди двора. — Так…

— Да хоть так, хоть этак. — Я тепло улыбнулся — обстановка вполне приемлемая, работать можно. Бывало и так, что сразу под сотню дам, да с детишками, и все — в экстазе, а у тебя лишь взвод солдат и пытающийся перекричать всех полковник из комендатуры… — Вы там что-то говорили насчет «старушек под ручки взять»? Вот и взяли — только не мы их… Объекты разобраны, нас трое свободных. Пошлите в дом?

— Да, пожалуй… — Иванов, прокашлявшись, объявил:

— Уважаемые гражданки! Мы — представители федеральных сил! Мы поговорим со свидетелем и быстро уйдем. Прекратите сейчас же!

— Иии-аааа!!! Ааа-иииии!!! Вай, вай, вай!!!

— Да плюньте вы, Жека с лейтенантом разберутся. — Я взял Иванова под локоток и повлек к крылечку. — Вася — давай с нами!

— Женщин не бить! — стоически распорядился влекомый мною полковник. — Только локализовать и удерживать! Сергей — попытайся поговорить на их языке!

— Сочувствую я Сергею, — гнусно хмыкнул я. — Вася, командуй.

— Я первый. — Вася осторожно толкнул входную дверь. — Полковник — левый сектор. Костя — правый. Пошли…

Глава администрации не соврал. За мужчину в многострадальном доме Музаевых остался двенадцатилетний раненый Умар, более мы никого не обнаружили. Мальчишка лежал на кровати, в просторной комнате, окно которой было наглухо занавешено тяжелыми бархатными шторами, и «очень сердитым» вовсе не казался. Перебинтованная левая рука, распухшая, как бревно, покоилась поверх толстого ватного одеяла. В комнате было душно, остро пахло какими-то сладковатыми травами и разлагающейся плотью.

— Пока болтаем, сходи на женскую, поищи фото, — предложил я Васе Крюкову. — Мы недолго.

— А как она выглядит? — резонно уточнил Вася.

— Как тринадцатилетняя девчушка. — Я обозначил руками некий загадочный округлый контур. — Ты же прекрасно знаешь, что я ее не видел!

— А если не подписано?

— Тащи все, что найдешь — покажем мальчишке. Шевели булками, мы через пару минут уйдем.

— Ладно. Вы тут осторожнее. Мало ли, что раненый…

Вася, с обычным для него подозрительным видом покосившись на мальчишку, гордо удалился. Отдернув шторы, я распахнул форточку. Окно выходило в тыл усадьбы, и это радовало: свежий сквознячок, ворвавшийся в комнату, лишь едва усугублялся приглушенным эхом Дамского вокала. Иванов присел у кровати на табурет и, прочистив горло, елейным голоском поинтересовался:

— Ну, как у нас дела?

Эх, заботливый ты наш! Мог бы и не спрашивать, и так все понятно…

Раненый выглядел скверно. Едва тронутые юношеским пушком щеки обметало лихорадочным румянцем, сухие губы покрыты запекшейся кровавой коркой, неестественно блестящие глаза неподвижно смотрят куда-то сквозь нас. Мы, судя по всему, в его больном восприятии выглядим сейчас неким галлюцинаторным бредом. Этакие зелененькие энцефалопоиды, пришельцы с какого-нибудь астероида Дрюпизедун. В общем, знакомая клиническая картина.

— Аллах акбар! — хрипло прошептал раненый и, по-прежнему глядя сквозь нас, растянул запекшиеся губы в мучительной гримасе.

— Да мы в курсе. Аллах — он всегда акбар… А вообще у парня жар, — компетентно сообщил я, приложив ладонь к пылающему лбу раненого. — Состояние, близкое к бредовому. Плюс наложение агрессивной моторики, обусловленной отторжением объектов общения как явных антиподов…

— Костя! — Полковник укоризненно повел бровями.

— Короче, к нормальной беседе не годен. Неадекватен. Заинтересовывать бесполезно, допрашивать в жесткой форме бессмысленно. Надо бы его госпитализировать — в таких скотских условиях даже пустяковое ранение может обернуться трагедией. Лекари-знахари, блин!

— Плохая идея, как сказал бы господин Петрушин, — возразил полковник. — Джихад Саламбека — пока что безадресное мероприятие. А если мы увезем его брата… Глава администрации нас запомнил, бортовой «бардака» — тоже…

— Можете не продолжать, и так все ясно. Но у парня в любой момент может начаться гангрена.

— А это уже их проблемы, — в уголках рта полковника обозначились жесткие складки. — Они сами с головой, пусть думают… Вот что, хлопец. У меня к тебе пара вопросов насчет того происшествия…

— Аллах акбар, — повторил Умар, переведя взгляд на дверь. — Шакалы!

— Вот, на стене висела, — в комнату ворвался запыхавшийся Вася с фотопортретом юной чеченской леди. — А ну, пацан, глянь. Она?

— Первый — Второму! — хором зазвучал в наших «Кенвудах» плохо поставленный голос Глебыча. — От леса к селу едут два «КамАЗа»! Будут с минуты на минуту. Если рвануть прямо щас, всяко-разно успеваем. Первый — Второму!!!

— Ну вот и поговорили… — Полковник суетливо привскочил с табурета и ответил Глебычу:

— Понял тебя, понял, Второй! Выходим!

— Ну, так она или нет? — заторопился Вася, тыча портрет под нос раненому.

— Зейнаб. — Мальчишка кивнул и вдруг, горько ухмыльнувшись, отчетливо продекламировал:

— Массо а гулбеллачарна тьхера!

— Надо будет запомнить. — Вася сунул портрет в планшетку. — Массо — это да…

В этот момент Умар вытащил из-под одеяла правую руку, в которой оказалось некое подобие самсунговской «лентяйки», и горящим взором уставился на потолок.

Мы втроем синхронно подняли глаза и замерли, как вкопанные.

— Ой! — тихо выдохнул Вася, втягивая голову в плечи. К потолочному перекрытию были прикручены проволокой две «МОН-100», [62] Противопехотная осколочная мина направленного действия. Сектор поражения — 100 м закрашенные белой краской. Располагались они прямо над входной дверью, на удалении метра полтора друг от друга, и сочленены были тонкими проводками. Из запального гнезда одной из мин торчала белая пластмассовая головка и приветливо подмигивала нам бледно-зеленым светодиодом.