Николай Иванников - Вепрь

— Привет, — сказал он.

Виктория не обратила на него никакого внимания.

— Можно взглянуть на вашу ручку, мадемуазель? — Не получив никакого ответа, Вепрь закатал ей рукав. — Судя по размеру синяка, — поднял он глаза на девушку, — стаж у вас, мадемуазель, года два. Это кто же тебя в тринадцать лет посадил на иглу?

Не дождавшись ответа, Вепрь оставил девчонку в покое и направился обратно к машине. Поднявшись на холм, увидел, что Курженко покинул свой пост и, сидя на капоте, жадно курит. Перед ним на траве валялось уже несколько окурков. Увидев возвращающегося Вепря, он кинулся к нему.

— Где Вика? Что с ней? Почему ты один? Её там нет?

Вепрь молча проследовал мимо него к машине и сел за руль. Курженко, так и не дождавшись ответа на вопросы, сел рядом.

— Вы знали, что ваша дочь наркоманка? — жестко спросил Вепрь.

— Наркоманка? — тупо переспросил отец. — Нет! — он заулыбался. — Это неправда. Вы просто ошиблись. С чего бы это она вдруг стала наркоманкой?

— Мне бы тоже хотелось знать, с чего это люди вдруг становятся наркоманами. Вы когда-нибудь видели сгиб её локтя, Валерий Анатольевич?

— Сгиб локтя? — Курженко глупо махал ресницами. — А зачем мне смотреть на него?

— А затем, Валерий Анатольевич, что на нём, как в книге, написано, когда она начала колоться и как часто это делает.

— И как же часто?

— Я не нарколог, но думаю, что теперь уже частенько.

— Нет, — Курженко зажмурился и потряс головой. — Я не верю. Я бы заметил. Жить с ребёнком в одной квартире и не знать, что он наркоман? Так не бывает!

— К сожалению, бывает, Валерий Анатольевич. И Вика уже не ребенок. Да и так уж ли часто вы с ней виделись?

Курженко долго молчал. Он не двигался и, казалось, даже не дышал. Потом проговорил наконец:

— Всё верно. Нечасто. Я просто никогда об этом не задумывался. Но сейчас это не важно. Главное, вернуть её живой, а о здоровье её мы с матерью позаботимся. Она жива?

Кивнув, Вепрь повернул ключ зажигания. Мотор заработал.

— Жива, — сказал он. — В полнейшей прострации, но жива. Мой человек забрал ее за долги.

За какие долги, он уточнять не стал, для Кур-женко это и без всяких объяснений звучало солидно и убедительно.

Медленно спустив машину с холма, Вепрь подъехал к даче. Придерживая Веронику за плечи, Олег подвел ее к отцу, а потом подошел к Вепрю.

— Между прочим, Трохин Вениамин Андреевич — ты просил меня найти его…

— И что?

— Я нашёл, — Олег вынул из кармана сложённый вчетверо листок. — Это адрес.

Вепрь взял листок и не глядя сунул в карман.

Спустя несколько минут они с Курженко и его дочерью уже летели до шоссе, подгоняемые попутным ветром, и Город приближался к ним со скоростью сто пятьдесят километров в час…

Нотариус была маленькой полной женщиной лет пятидесяти, с веселыми бесцветными глазами, звонким детским голоском и огромной медной копной завитых волос.

Поднявшись с кресла, она откашлялась, сверкая золотыми перстнями, и огласила содержание договора. Валерий Анатольевич, внимательно вслушиваясь в каждое слово, согласно кивал, Тонечка глупо улыбалась. Вепрь же ничем не выдавал своей радости по поводу совершённой сделки.

Закончив читать, нотариус предложила скрепить договор подписями, что обе стороны и сделали с превеликим удовольствием. Потом, улыбаясь, пожали друг другу руки.

— Ну, вот и все, — проговорил Вепрь. — Моя работа выполнена. Когда вы думаете переселяться, Валерий Анатольевич? Мне бы хотелось, что бы вы это сделали как можно скорее. Завтра вас устроит?

— Вполне, — отозвался Курженко. — Завтра же мы освободим вашу квартиру, Володя. За это не беспокойтесь.

— Кстати, я нашёл для Виктории подходящую клинику, главный врач — мой хороший знакомый. Он уже в курсе. Вот адрес клиники.

Валерий Анатольевич растрогался до слез. Мужчины еще раз обменялись рукопожатиями, и супруги Курженко удалились.

Вернувшись в машину, Вепрь позвонил.

— Агентство недвижимости «Центр города», — отозвался нежный девичий голос.

— Добрый день. Я бы хотел как можно скорее продать свою квартиру. Очень дешево. Двухкомнатная в десятиэтажном доме на Грибоедова… Девушка, если я говорю «очень дешёво», это и означает «очень дешёво». Для меня главное, чтобы это произошло как можно скорее… Да-да, Скажите, пожалуйста, ваш адрес… Журавского, семнадцать… Спасибо, я к вам заеду. До свидания, девушка…

Оля открыла ему двери и, едва он переступил порог, на цыпочках потянулась к его уху.

— К тебе пришли, — прошептала она. — Он ждёт в твоей комнате.

Вепрь чмокнул её в щеку, похлопал себя по поясу (пистолет был на месте) и вошел к себе.

— Приветствую вас, Сергей Алексеевич, — услышал он голос с легкой хрипотцой и сразу же убрал руку с пояса.

Человек сидел в кресле, у окна, и Вепрь, стоя против солнца, не мог разглядеть лицо. Но голос его он узнал мгновенно.

— Ого! — он задернул занавески. — Какие гости удостаивают меня порой своим посещением! На этот раз пожаловал сам КГБ!

— ФСБ, — поправил его Сосунок. — А разве ты знал, что я…

— Ну конечно! Не принимай меня за идиота. Зачем пожаловал?

Сосунок поерзал в кресле. Потом взял со столика какую-то книгу, открыл ее на последней странице и, не поднимая глаз, сообщил:

— У меня есть на тебя материал. Хватит на три пожизненных заключения. И, поверь, в моих силах его использовать.

— Что ты говоришь! — Вепрь с деланным испугом всплеснул руками, словно кисейная барышня, услышавшая свежую сплетню. — И что, у меня нет никаких шансов?

— Вепрь! Не надо шутить! — предупредил Сосунок, по-прежнему пялясь в книгу. — Ты ведь знаешь, что я достаточно крут, чтобы засадить тебя на веки вечные.

— Конечно, знаю, — согласился Вепрь. — Иначе бы я тебя не взял на «Рылеев».

Только теперь Сосунок поднял на него зеленые умные глаза.

— Да, кстати, если ты знал, что я воюю по ту сторону баррикад, зачем же взял меня в напарники?

Вепрь развёл руками, присев на край кровати.

— Как стало известно — ты достаточно крут. Умеешь быстро выполнять приказы. И ко всему ещё, котелок у тебя варит вполне сносно. Да и потом, на «Рылееве» мы были с тобой по одну сторону баррикады. Или ты считаешь, что если бы Ливергант узнал, что ты из органов, то принял бы тебя с распростертыми объятиями?

Сосунок откашлялся и принялся шарить в карманах в поисках сигарет. Вепрь кинул ему свою пачку, зажигалку. Сосунок закурил.

— Ну, хорошо. Ты ничего не боишься, и тебе не важно было, на кого я работаю. Но зачем тогда ты вытаскивал меня с «Рылеева»?

— Ты был моим напарником, — устало объяснил Вепрь. — Почему ты не хочешь меня понять? Я не бросаю своих напарников, даже если они сотрудники ФСБ и валяются связанными на полу, как вяленая вобла.