Николай Иванников - Вепрь

Вепрь очень заинтересовался. Он опустил взлохмаченную голову, убрал с лица клоунское выражение и стал серьезным. Он достаточно изучил Сосунка, чтобы распознать, когда тот блефует, а когда говорит правду.

Сейчас Сосунок говорил правду. Даже холодный блеск в глубине зеленых глаз, казалось, кричал: «У меня есть козырь, Вепрь! Козырь, от которого тебе никуда не деться!»

— Говори. Говори, я слушаю.

Вепрь не просил. Он приказывал. И Сосунок отлично знал, когда приказа можно ослушаться, а когда — смерти подобно.

— Я не подонок, — произнес он быстро. — Ты сам меня вынуждаешь.

— Ну же!

— Морозова Ярослава Ивановна, ослепительная блондинка с синими глазами. Бывшая воспитанница воронежского детского дома, бывшая воспитанница колонии для несовершеннолетних преступников, бывшая аферистка, бывшая любовница Комова Сергея Алексеевича. В настоящее время, после неудачной сочинской авантюры, растворилась где-то в городских джунглях и залегла на дно. Однако если с умом взяться за дело, то найти ее будет не так уж сложно, ты же знаешь, Вепрь, как просто это делается. Управление внутренних дел давно интересуется её милым личиком, органы давно занимает вопрос, что за варево кипит в её головке со светлыми волосами, и, скажу тебе по секрету, тюрьма по ней плачет с того самого момента, как она появилась на свет. Заниматься ее делом ни у кого не было особого желания. УВД Ростовской области поначалу взялось за нее — после того как пострадал господин Айсен, гражданин Германии, но дело это так и заглохло… Но меня-то ты знаешь, Вепрь. Я найду её в Городе максимум за неделю. И она сядет, если ты сейчас скажешь мне «нет».

Какое-то время оба молчали, глядя друг на друга жёстко и изучающе. Сосунок знал, что Вепрю ничего не остается, как согласиться. Вепрь тоже понимал это.

— А почему ты решил, что она для меня что-то значит? — спросил он, помолчав.

— Потому что я умный человек, — отозвался собеседник. — Я умею собирать информацию и раскладывать ее по полочкам. Ярослава Ивановна Морозова до сих пор дорога тебе, как никто другой.

— Чёрт тебя побери! — в сердцах воскликнул Вепрь. — Откуда ты выискался на мою голову, такой умный?

— Шпана замоскворецкая, — с улыбкой развёл руками Сосунок.

— Шпана, — передразнил его Вепрь. — Надо было бросить тебя на съедение Ливерганту, а самому мотать в Рио. С такими деньгами там мне были бы только рады.

— С такими деньгами тебе везде были бы рады, — кивнул Сосунок. — Не знаю, почему ты сразу же так не поступил. Или ты хотел сначала найти свою Славянку и умотать за бугор вместе с ней? Хотя что-то непохоже, чтобы ты её активно разыскивал… Или уже нашёл?

Вепрю осталось только усмехнуться.

— Не-ет, не нашёл, — расцвел в улыбке Сосунок. — Так я и думал… Зачем тогда задержался в Городе? А, Вепрь? Что ты тут делаешь? Что за дела тебя здесь остановили?

— Важные, — отозвался Вепрь. — Они касаются только меня, и никого больше.

— Ну да, понимаю. Перед отъездом ты хочешь ещё кому-нибудь испортить жизнь. Я угадал? Учти: перед отъездом за бугор ты найдешь для меня «Прелесть». Надеюсь, я убедительно объяснил тебе, почему ты должен это сделать?

Хлопнув по подлокотникам кресла, Сосунок поднялся:

— Пойми, Вепрь, я не сволочь. Это дело государственной важности. И если мне не удастся убедить тебя в этом, то, возможно, в скором времени погибнет много невинных людей.

— Я понимаю. Иначе я просто тебя убил бы, — ответил Вепрь.

Сосунок задержал на нем свой взгляд, пытаясь встретиться с ним глазами, но, не сумев этого сделать, направился к двери.

— Скоро позвоню тебе. Какой у тебя номер на трубке?

Вепрь вынул из кармана визитку на своё настоящее имя и сунул её Сосунку.

Проводив гостя, Вепрь зашел в комнату Оли. Она, лежа на кровати, смотрела на экран телевизора, где суетились розовощёкие людишки со своими смешными проблемами. Но было видно, что фильм её занимает меньше всего.

Вепрь присел на край кровати. Оля выключила телевизор.

— Кто это был? — спросила она.

— А ты как думаешь?

— Не знаю, что думать. Уголовный розыск? ФСБ? Или еще того хуже?

— А что, бывает хуже? — поинтересовался Вепрь. Ему ужасно не хотелось сейчас говорить с Олей на эту тему. Да и с визитом Сосунка прибавилось проблем, о которых стоило подумать. Оля оттолкнулась от подушек и села рядом с

Вепрем.

— Серёженька, — сказала она как можно нежнее, словно боялась, что следующий вопрос может обидеть приёмного сына. — Сереженька, зачем он приходил?

— Он просил о помощи, — уклончиво ответил Вепрь. — Это мой старый знакомый, и у него нашлось дело, которое под силу только мне.

— Какое дело?

— Мне не хотелось бы пока об этом распространяться.

— А ты согласился?

— Как тебе сказать… Прямо я ему не отказал, но и безоговорочно не согласился. Думаю пока.

Оля обняла его и прижалась щекой к его плечу.

— Серёженька, — произнесла она ещё нежнее и тише. — Я чувствую, что ты что-то от меня скрываешь. Я до сих пор не знаю, чем ты зарабатываешь себе на хлеб. Откуда у тебя такие деньги? Ты ведь не бизнесмен, не музыкальный продюсер… Но эта машина за двести тысяч долларов, сотовый телефон, легкость, с какой ты разбрасываешься деньгами… А знаешь, что я вчера нашла в свертке за книгами в твоей комнате?

Вепрь покосился на неё и хмыкнул:

— И что же ты там нашла?

— Сначала я не поняла, что это такое. Анька мне объяснила… Это обоймы к пистолету, пять штук, битком набитые пулями… У тебя и пистолет есть?

— Хм, знаешь ли… в наше время многие имеют оружие, и поэтому безопаснее тоже им обзавестись. На всякий случай. Не для того, конечно, чтобы убивать или грабить, а так… для самообороны. Конечно, а для чего ещё нужен простому человеку пистолет? Ну а по поводу денег… Бизнес ведь тоже всякий бывает, Оля, и это слово вовсе не означает уставленные компьютерами белые офисы, томных секретарш, стеклянные стены или брызги шампанского по поводу удачной сделки. Бывает и по-другому.

— Как это, по-другому? — заинтересовалась Оля.

— Так, как это делаю я, — уклончиво ответил Вепрь.

— Ты преступник? — вдруг без всякого пере хода спросила она.

Вепрь прикусил губу. Ужасно не хотелось продолжать дальше этот разговор… но, похоже, Оля оставлять его не собирается.

— Я хороший! — скуксившись, сообщил он. — Это все они меня заставили, негодяи!

— Всё понятно, — сказала Оля. — Как я понимаю, разговаривать со мной на эту тему ты не желаешь.

— Оленька! — он обнял ее и легонько встряхнул. — Неужели ты думаешь, что я могу быть плохим человеком?

— Чтобы идти против закона, необязательно быть плохим человеком, — возразила она. — Однако закон есть закон. Ты помнишь фильм с Фернанделем? Закон может быть плохой, глупый, его можно хаять, его можно отменить, в конце концов, но…