Игорь Приходько - Жесткй вариант

Наружный осмотр трупа на месте его обнаружения производит следователь в присутствии понятых и с участием врача; так как я ни к какой из этих категорий не относился, то пришлось довольствоваться запиской на листке из школьной тетради:

В МОЕЙ СМЕРТИ ПРОШУ НИКОГО НЕ ВИНИТЬ. ВО ВСЕМ ВИНОВАТ Я САМ. БОЛЬШЕ ТАК ЖИТЬ НЕ МОГУ. 16.06.96 г. 23.00. А. КИФАРСКИЙ

Если записку писал действительно Кифа, то он поступил как истинный профессионал, указав дату и время смерти и тем облегчив работу коллегам. На столе стояла единственная пустая бутылка из-под коньяка и один стакан. Я знал, что Кифа может выпить гораздо больше. И по почерку — ровному, школярскому, — и по уборке, которую он произвел в квартире перед тем, как наложить на себя руки, можно было заключить, что сделал он это сознательно.

Была ли и моя вина в случившемся? Наверно. В том, что я не попытался вызвать его на разговор, не нашел времени посидеть с ним за одним столом после стольких лет разлуки и поговорить с ним по-человечески.

Он сам себе вынес приговор, устав жить в страхе. В этом были нерастраченные остатки его достоинства.

Стерев с дерматиновой обивки отпечаток каблука, я обернул ручку носовым платком, запер квартиру на уцелевшую защелку нижнего замка и спустился вниз.

— Пойдем, — кивнул Ивану, выходя на улицу.

Если это все же убийство и время, указанное в записке, совпадет со временем, которое установит медэкспертиза, то у четверых человек как минимум есть алиби: у Шороха, Дяди Вити, охранника с чеченским «борзом» и Жигарина. Есть оно и у меня, но не думаю, чтобы кто-то из этих четверых захотел подтвердить его добровольно.

Я набрал номер дежурного Монастырского ОВД.

— Дежурный! Пошлите опергруппу в Корабельный переулок, тридцать шесть, квартира двенадцать. Хозяин обнаружен мертвым, есть признаки суицида… — Дожидаться вопроса, кто звонит, я не стал: для кого-то я уже подлетал к Москве. — Поехали в «Золотую розу», Ваня. Теперь без Сумарокова мы не разберемся.

Я исходил из фактов, которые были изложены в повинной Галиматдинова, и из флакона, обнаруженного в сумочке проститутки Порошиной. На мысль о том, что Володю могут держать в том же «розарии», где держали директора магазина «Мода», меня невольно навел сам Дядя Витя, ограничив время моего пребывания в Градинске полднем: Галиматди-нов говорил, что человек больше суток концентрации масличных паров не выдерживает.

Показались коттеджи центральной усадьбы хозяйства.

— Ты дом Ардатовых помнишь? — спросил я у Ивана.

— Помню, я туда Сумарокова возил, когда он хотел у хозяина показания против Забарова взять. Но тот ничего не подписал. Смурной мужик. Вон его крыша под нержавейкой!

Мы подъехали к воротам.

— Посиди здесь, Иван. Ружьецо далеко не прячь.

Я позвонил. Во двор вышла черноволосая смуглая женщина с маленькими смуглыми глазками.

— Здравствуйте. УВД, майор Вениаминов. Хозяин дома? Она глянула на удостоверение, впустила меня во двор.

— Дома, где ему быть-то…

Первым, кого я встретил в доме, был сын Ардатовых Валерий. Видимо, он решил, что я пришел его арестовывать, — побледнел, задрожал вдруг, как осиновый лист, и вот-вот готов был хлопнуться в обморок. Без крэка стрелять из газового пистолета он бы не осмелился.

Я сделал вид, что не заметил его присутствия.

Ардатов-старший только что встал, заспанный и всклокоченный стоял посреди комнаты и смотрел на меня исподлобья, в отличие от сына без испуга, а напротив, агрессивно.

— Помните меня, Василий Семенович? — спросил я, усевшись на стул без приглашения. Он наморщил лоб. — Я майор Вениаминов. Между прочим, спас вас с братом от вымогателей в ночь на седьмое августа.

— Помню, — проговорил он без тени эмоций. — Чем могу?

— Присядьте… Какая у вас машина, Василий Семенович?

— «Волга».

— А еще?

— Ну, «фолькс» еще.

— Можно мне на него взглянуть?

Он вздохнул, медленно переобулся и, прихватив с гвоздя ключи, молча вышел во двор. Гараж Ардатовых размещался в левом крыле дома, напротив ворот, и был рассчитан на два автомобиля. Между тем в нем находилась только «волга» — место «фолькса» пустовало.

— Где… он? — Ардатова зазнобило.

— Пройдемте в мою машину, Василий Семенович. Я вам все объясню.

— Никуда я не пойду!

— Пойдете. Сейчас — добровольно, через час — по ордеру.

— А за что вы меня…

— За незаконное изготовление, приобретение, хранение и сбыт наркотических средств.

— А дока…

— Это не все!.. Еще — за склонение к потреблению наркотиков.

— Кого это я склонял?! — взревел Ардатов.

— Собственного сына. — Не давая ему опомниться, я вынул из кармана коробку с крэком. — Это разве не вы ему дали?

Самообладанию его можно было позавидовать.

— На понт берете? Не выйдет! Это духи.

— Вы уверены?

— На все сто!

— И сын ваш, значит, наркотики не употребляет? — Нет!

— Пригласите его, пожалуйста, сюда.

— Валерка!.. — Никто не откликнулся. — Муся, Валерку позови!

Жена Ардатова вышла на крыльцо.

— Нет его, убежал куда-то.

— Как это убежал? — спросил я. — Он только что был дома. Что за игрушки, Василий Семенович? У меня нет времени!

— У меня тоже нет времени лясы тут с вами точить. Есть ордер — обыскивайте, арестовывайте. Нет — проваливайте, нечего вам тут делать. Это, между прочим, частные владения.

— Разрешите позвонить? — Не дожидаясь разрешения, я направился в дом, снял трубку. Отвинтив крышку микрофона, быстро переломил проводок, не повредив при этом виниловой оболочки. — Ардатов… Василий Семенович… Да, товарищ прокурор, тот самый… Да!.. По подозрению в «двести двадцать четвертой», — громко продиктовал я в трубку, услыхав шаги хозяина за дверью. — Да, пока только на обыск, сейчас, немедленно!.. Хорошо, через полчаса буду у вас. — Я вышел в прихожую. — Просьба никуда не отлучаться, — бросил на ходу хозяевам и вышел за дверь.

У калитки меня настиг протяжный женский вой: «Говорила я тебе, ирод!.. Сколько раз говорила…»

— Сделай вид, что мы уезжаем, — приказал я Ордынскому.

Мы доехали до ближайшего поворота, развернулись и стали за высоким каменным забором, ограждавшим площадку с сельхозтехникой: отсюда был виден дом Ардатовых.

Я набрал номер Никитича.

— Слушаю, Гуляев, — отозвался Никитич.

— Здравствуй, Никитич. Игорь Вениаминов беспокоит. ЧП у меня.

— Знаю. Женя мне звонила. Что у тебя телефон в номере молчит?

— Прострелили его, вот и молчит.

— Ого! Ты где?

— Для всех — в Москве, для тебя — в чистом поле, один и почти без оружия.

— Говори, куда ехать.

— Масличное хозяйство «Золотая роза». Слева от трассы лесопосадка перед поворотом на центральную усадьбу. Я тебя встречу.