Игорь Приходько - Жесткй вариант

Когда все четверо, широко расставив ноги, прижались щеками к капоту «шестерки», из «ниссана» выскочил Кифарский и, размахивая пистолетом, прокричал:

— Ни с места! Буду стрелять!

— Патроны пожалей, — посоветовал я ему негромко. — И осмотри багажник.

Из карманов пассажиров я извлек гранату «Ф-1», револьвер «дог», два газовых баллончика «Кобра» (один почти пустой, другой нераспломбированный, с предохранительной мембраной), три ножа, документы — водительское удостоверение на фамилию Нечаева и два удостоверения сотрудников ЧОП [2] ЧОП — частное охранное предприятие «Зодиак» Забарова и Бубенца. У четвертого документов не было, зато была татуировка, бумажник со ста двадцатью тысячами рублей и миниатюрный «вальтер» за ремешком на голени.

Из багажника мы с Кифарским вытащили два окровавленных, шевелящихся мешка — по одному избитому мужчине в каждом. Руки их были заведены за спину и скованы «браслетами», рты залеплены пластырем. Похоже, они находились под воздействием какого-то сильного наркотика.

— Вы кто такие? — потрепал я их поочередно по щекам, но один не открыл глаз вообще, а другой, вперив в меня мутный, бессмысленный взгляд, что-то нечленораздельно промычал.

Северное сияние проблесковых «маячков», топот бегущих патрульных, многократные хлопки дверей подоспевших со стороны торгового центра милицейских «канареек» оживили небольшую улочку, в домах засветились окна.

— Старший наряда ППС лейтенант Пилипчук, — подойдя к нам, отрапортовал милиционер.

— Инспектор РУОП майор Вениаминов.

— Привет, Гена, — с видом изрядно потрудившегося хлебороба смахнул Кифарский со лба воображаемый пот и кивнул на изъятый у налетчиков арсенал: — Составляй протокол!

Из головной «канарейки» слышался чей-то сиплый голос, требовательно вызывавший на место преступления «скорую».

— Кого-нибудь из этих знаешь? — спросил я у Кифы, подойдя к извлеченным из багажника потерпевшим.

— Откуда?!

Я склонился над ними, чтобы обыскать, но оба оказались в трико без карманов и в майках.

— Кто эти люди, Нечаев? — допрашивал лейтенант водителя «жигулей». — Отвечать!

Тот презрительно сплюнул и отвернулся.

— Да не так, лейтенант, — покачал я головой и ударом ноги по подколенным связкам опрокинул горе-налетчика на спину, после чего схватил за волосы и стукнул по лбу дверцей «жигулей». — Сейчас я тебя повезу в отделение, а по дороге устрою побег, хочешь?

— Ладно, ладно!.. Пусти, мусор!

— Кто эти люди, «дворник»? Раз!..

— Не знаю, ей-Богу, не знаю! — заверил плаксивым голосом Нечаев. Если бы не наручники, он наверняка перекрестился бы.

Я отпустил его. Применять насилие к задержанным неприлично и, говорят, противозаконно, но дать ему время опомниться и сочинить небылицу про то, как он ехал мимо и кто-то «проголосовал», попросив подбросить мешки до погреба, было все равно что позволить уйти.

— Обыщите машину, — посоветовал я Пилипчуку и подозвал милиционера, оказавшегося поблизости: — Сержант!.. Дом тридцать один дробь один по Ткаченко и третий по Портовой — кого-нибудь из жильцов или дворничиху сюда, живо!

Между этими домами загружали «шестерку», и я предположил, что жертвы могли проживать в одном из них. Кифарский уже сидел на заднем сиденье «канарейки» рядом с другим задержанным.

— Фамилия твоя как? — спрашивал он грозно.

— Чья? Моя?

— Не моя же!

— А че?

— Шланг через плечо! — Мои методы Кифарскому понравились, он двинул его в ухо. — Фамилия?!

— Забаров я! — вызверился тот.

— А эти кто, в багажнике?

— Не знаю!

— Еще хочешь?

— Сказал, не знаю! Не знаю я!

— Кифа, выйди-ка, — похлопал я его по плечу. — Не надо его больше бить, он ничего не скажет. Это «шестерки» — водила и два охранника. А тот, что без документов, урка из беглых. Молчать будет до упора, пока не раскрутим.

— Почему ты так решил?

— А чего тут решать? Если бы они были им нужны, то выяснили бы все на месте. По одежде — взяли их на квартире. Денег и ценностей при них нет, значит — не грабеж. Кто-то приказал доставить, они и выполняли. Но кто — не скажут, иначе их приговорят. Им проще в тюрьму сесть.

— Так что делать?

— Искать заказчика по горячему. Пока они на допросе будут следователю петь про карточный долг или как у них эти двое хотели машину отнять.

Лейтенант и патрульный в «шестерке» ничего не нашли, кроме техпаспорта «жигулей», принадлежавших Нечаеву, и комплекта инструментов.

От дома на углу к нам направлялась группа жильцов во главе с сержантом. Прежде чем они дошли, подкатила «скорая», врач и медсестра склонились над потерпевшими.

— Дворничиха и жильцы с первого этажа, — кивнул сержант на остановившихся на обочине испуганных двух женщин и троих мужчин.

— Инспектор Вениаминов, — подошел я к ним. — Извините, что побеспокоили. Подойдите, пожалуйста… Кто-нибудь знает этих людей?

Жильцы столпились у бесчувственных тел на мостовой. Пока они рассматривали распухшие от побоев лица, я пообщался с эскулапом.

— Отравление барбитуратами средней тяжести, — не очень уверенно сказал он. — Предположительно — нембутал. Кости целы, но возможно сотрясение.

— Ардатовы, — сказала одна из женщин.

— Точно, они, — подтвердили остальные.

— Братья. Вот этот, Эдик, — младший. Владелец кафе «Сфинкс» на Московской. А как второго зовут — не знаю, он не из нашего дома.

— Где Эдик живет?

— Да вон, напротив, во втором доме, — показала пальцем дородная молодица в пестром байковом халате. — Во втором подъезде, квартира двадцать восемь.

— Вы дворник?

— Я почтальонша.

— Он один живет?

— Один. Разведенный.

— Когда их можно будет допросить? — спросил я у врача.

— Часа через два-три. Можно ввести стимулятор, но лучше отвезти в больницу. Если есть сотрясение…

— Ладно, везите!

Следователь на место преступления еще не прибыл, между тем действовать нужно было быстро, пока до того, кто послал за братьями Ардатовыми, не дошла весть об их задержании. Судя по темпу, в котором действовали местные пинкертоны, они тоже наглотались нембутала.

Пока Кифа вызывал опергруппу, я разбудил соседей Ардатова-младшего.

— Вы видели кого-нибудь постороннего на площадке? Разумеется, никто никого не видел.

— Может быть, слышали шум? Брань, драку? Разумеется, все легли спать рано и спали крепким здоровым сном.

Я решил оставить их следователю. Справиться с замком двадцать восьмой квартиры оказалось просто, как я и предполагал: ключей у задержанных не нашли, а значит, дверь просто захлопнули. Попросив соседей ничего не трогать, я первым вошел в прихожую и включил свет. Следователь должен был прибыть с минуты на минуту, и обыск без него я не начинал, а ограничился поверхностным осмотром. Предположение мое оказалось верным: дом был — полная чаша, и раз ничего не взяли (ни часов из коллекции в конторке под стеклом, ни антиквариата) — значит, приезжали с целью взять Ардатовых. В гостиной я увидел смятый ковер, запач канный кровью угол серванта. Несмотря на открытую фрамугу, в квартире еще сохранился едкий запах хлорацетофенона, так что механика похищения была понятна: в подъезд вошли двое (водитель оставался в машине, кто-то караулил внизу — выносили их по его сигналу, когда ни в подъезде, ни на улице никого не было), позвонили в квартиру; глазок в двери есть, но Эдик открыл — значит, знал их; брызнули в рожу газом из «Кобры 501», в это время из комнаты или кухни вышел брат, присутствие которого было для них неожиданным — второй баллончик достать не успели, завязалась драка. Брат бросился в комнату, его настигли, повалили на пол, он ударился головой об угол серванта. А дальше — ясно: вырубили, залепили рты, защелкнули наручники и укололи.