Олег Приходько - Реквием для свидетеля

— Я вам очень признательна.

— Не стоит. Что прокуратура? Что-нибудь уже известно о мотивах покушения?

— Ну разумеется, нет! — язвительно сказала Ковалева, поправив на плечах черную шаль. — Разве они раскрыли хоть одно заказное убийство?.. По крайней мере, я ничего не слышала об этом. — И тут же, безо всякой подготовки и перехода, откровенно спросила: — Почему вас так заинтересовало это убийство, доктор?

Вопрос в ее устах прозвучал как «хватит валять дурака». Дальнейшие экивоки становились бессмысленными.

— Потому что через две недели после покушения на вашего мужа убили мою жену, — досчитав до пяти, заговорил он. — Назавтра расстреляли охрану спецколонны и похитили полторы тонны урана. А в тот день, когда был смертельно ранен Юрий Николаевич, банда захватила «скорую помощь» и заставила меня под дулом автомата прооперировать ее главаря. А потом увезла с завязанными глазами на дачу вашего знакомого генерала Епифанова, а врача, медсестру и водителя «скорой» сбросили в реку, предварительно напоив водкой. Я убежал от них под покровом ночи, переплыл какое-то озеро и вскочил на платформу проходившего товарняка. Перед этим не спал трое суток и мгновенно уснул, так что до сих пор не знаю, где находится это место. Может быть, вы поможете мне?

— Я?!

— Да, вы. — Моцарт вынул из кармана чек и положил на журнальный столик перед хозяйкой: — Мне позвонил этот «главарь» и сказал, что какие-то высокопоставленные лица не заинтересованы, чтобы Ковалев заговорил. Разумеется, поняв, что он важный свидетель, я готов был сделать все, чтобы он выжил, но это оказалось невозможным. Тем не менее, вернувшись домой после операции, я обнаружил на своем столе вот этот чек.

Ковалева закрыла лицо руками, а когда отняла их, ее лицо выражало страх:

— Господи!.. Этого не может быть… Почему вы решили, что это была дача Епифанова?!

— Потому что видел его там, Инесса Владимировна.

— Но почему вы в таком случае не сообщили в милицию?

— Э, бросьте! Они установили за мной слежку. Быть убитым за то, что рассказал о неизвестно кем и неизвестно как переданных деньгах, о том, что был похищен неизвестными людьми и содержался под стражей в неизвестном месте?.. Там, где фигурируют члены Комитета по разоружению в альянсе с генералами Минобороны, милиция и прокуратура бессильны. Не вы ли только что сами сказали, что не слышали ни об одном раскрытом убийстве? Думаете, они не знают, кто и за что убил мою жену? Она ведь работала не на вязальной фабрике, а была коммерческим директором акционерного общества, которое входит в одну из структур, подчиненных Минобороны. Но в прокуратуре с усердием принялись стряпать обвинение против меня — якобы я посягнул на ее квартиру и деньги. Бред?.. А я меж тем уже сутки отсидел в тюрьме и выпущен на свободу под подписку о невыезде!

Ковалева побледнела, как лист бумаги, откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Моцарт переложил из кармана в карман сигареты, не решившись закурить.

— Что вы намерены теперь делать? — спросила она едва слышно.

— Найти их, пока они не убили кого-то еще. Никто не будет доказывать мою невиновность, если я сам ее не докажу. Не сумеют упрятать за решетку за отсутствием фактов и улик — выбросят с балкона шестого этажа на асфальт. Потом выдадут за суицид, вызванный угрызениями совести. Они уже интересовались на допросе, не алкоголик ли я.

Ковалева на ватных ногах подошла к серванту. По комнате быстро распространился запах корвалола.

— Надеюсь, вы не собираетесь оставлять мне деньги, которые предназначались для оплаты убийства моего мужа? — Она подошла к открытой форточке, стала ритмично втягивать носом воздух.

— Инесса Владимировна, — спросил Моцарт, — вы мне верите?

Похоже, она в самом деле не понимала, зачем он пришел к ней и чего от нее хочет.

— Допустим, — ответила, не поворачиваясь. — Но из этого вовсе не следует, что я собираюсь становиться вашей соратницей в борьбе с коррупцией.

— Во-первых, я не собираюсь ни с кем бороться — я врач, а не супермен. Во-вторых, от вас мне ничего не нужно.

— Вы что, действительно считаете, что Епифанов причастен к убийству Юры?

— Уверен.

Она прошлась по комнате, поеживаясь и нервно заламывая пальцы.

— Они были добрыми приятелями. Вместе работали в Консультативном совете, вместе ездили на охоту.

— Куда? — не удержался Моцарт. — Куда они ездили на охоту, Инесса Владимировна?

— Понимаю ваш интерес, — опустилась в кресло Ковалева. — Но ничем не могу помочь — не знаю.

На какое-то время Моцарта посетила мысль, что она не хочет говорить и что, возможно, даже они не одни в этой квартире, а кто-то находится в соседней комнате и подслушивает, подобно тому, как пытался подслушивать он на даче Епифанова. Но домыслы эти были ничем не обоснованы, бросали на вдову тень подозрения, и Моцарт, ощутив себя на месте следователя Первенцева, поспешил от них избавиться.

Раздался звонок в дверь. Он посмотрел на часы.

— Это мой адвокат, — объяснил хозяйке. — Извините, что пригласил его, не поставив вас в известность.

— Но зачем?

Звонок повторился, и она вышла в прихожую. На пороге стоял Донников.

— Прошу знакомиться. — Пожав адвокату руку, Моцарт представил их друг другу.

— Очень приятно, — недоуменно произнесла хозяйка, жестом приглашая их в гостиную.

— Сергей Валентинович, — заговорил Моцарт, когда все расселись, — у меня к вам просьба. Вот валютный чек на предъявителя, который никому не принадлежит…

Донников надел очки, пробежал по чеку глазами.

— Простите?.. Десять тысяч долларов никому не принадлежат? — улыбнулся недоверчиво.

— Мне прислал его Федор Градиевский за убийство, которого я не совершал. Да и не мог бы совершить.

— Градиевский? — вскинула брови Ковалева. — Но… Градиевский мертв! Он погиб два года тому назад.

— Ошибаетесь. Он и есть тот самый человек, которому я делал операцию в захваченной «скорой». А Луиза Градиевская — моя жена, в убийстве которой меня обвиняют.

Донников переводил растерянный взгляд с Моцарта на хозяйку, понимая, что речь идет о чем-то важном, но против своего желания воздерживался от вопросов.

— Как же так… Ведь мы с Юрой были у него на похоронах?

— Значит, либо муж скрывал от вас правду, либо он поплатился жизнью за то, что сам узнал ее. Сергей Валентинович, в ночь с тринадцатого на четырнадцатое июня погибла медсестра сто двадцать шестой травматологической бригады Антонина Олейник. У нее осталось двое детей пяти и восьми лет…

— Открыть на них счета? — догадался Донников.

— За вычетом суммы, причитающейся за адвокатские услуги.

— Я готов сделать это без вознаграждения, только вам не кажется, что пора меня посвятить в то, без чего моя защита не может быть эффективной?