Конрад Граф - Рэмбо под солнцем Кевира

— Сколько ты привел? — спросил он.

— Двоих, саркар, — араба и иранца.

— Где ты их держишь?

— В гимнастическом зале, саркар. Абдолла-хан поднялся и вышел из-за стола.

— Ну разве так можно, Фуад? Что они подумают о нас? Зови же их. Нет, вначале прикажи накрыть стол.

Фуад вышел, и через пять минут в кабинет Абдоллы-хана вкатили стол со сладостями, запотевшими кувшинами и бутылками пепси. А еще через минуту Фуад открыл дверь и пропустил мимо себя двух гостей в длинных аба — темных накидках.

Абдолла-хан мельком взглянул на высокого могучего араба, остановил свой взгляд на иранце, вгляделся в него, и ему стало не по себе.

— Али? — спросил он сдавленным голосом.

— Да, это я, баба, — Али наклонил голову, чтобы успокоиться и сдержать клокотавшую в нем ярость.

— Сынок! — Абдолла-хан дрожащими руками обнял Али и прижался лицом к его плечу. — Как ты вырос.

Али закрыл глаза и стал считать про себя по-персидски: "Йэк, до, се, чар, пэндж…" Он сосчитал до десяти, когда Абдолла-хан отпустил его. Еще бы немного, и он уже не выдержал.

Абдолла-хан усадил гостей в кресла, а сам с Фуадом сел на лавку.

— Велик Аллах и милосерден, — Абдолла-хан провел кончиками пальцев по лицу. — Ах, Али, ведь я тебя помню совсем еще мальчиком. Мы с твоим отцом…

— Извините, саркар, — перебил Рэмбо. Он увидел, что этого Али уже может не выдержать. — У нас очень мало времени.

Этот араб говорил по-персидски очень скверно, и Абдолла-хан решил помочь ему.

— Вы можете говорить по-английски, — сказал он. — Думаю, вам так будет удобнее.

— Благодарю, — Рэмбо с удовольствием перешел на родной язык. — Майор Кэнби очень просил вас помочь нам в одном деле. Он надеется, что вы не откажете.

— Он передал что-нибудь для меня? — спросил Абдолла-хан.

— Конечно.

Рэмбо откинул на груди аба, вынул из кармана бумажку с паролем и отдал Абдолле-хану. Тот, мельком взглянув, спокойно порвал ее, положил клочки на стол и удивленно спросил:

— И это все?

— Нет, саркар, не все. Еще он передал копию досье на вас.

— Зачем?

— На тот случай, если вы забудете о нашей безопасности.

— И что тогда? — нервно спросил Абдолла-хан.

Если с одним из нас произойдет неприятный случай, тут же досье ляжет на стол аятоллы. Ведь аятолла в Куме?

Абдолла-хан сжал зубы, и на его скулах заиграли желваки. Какая же свинья этот Кэнби!

— А если вы утеряете это досье? — не сдержал он гнева. — Что позволяет себе этот Кэнби!

— Не беспокойтесь, саркар. У наших людей в Куме три копии. Если одну потеряют, останется еще две.

Этого Абдолла-хан не ожидал. Какой-то подлый шантаж! Но ведь он еще нужен ЦРУ. Кроме него, у них никого не осталось, если не считать разбежавшихся шахских ищеек! Эти ребята из ЦРУ всегда вели себя нагло в Иране. Сейчас, пользуясь обстановкой, они удвоили свою наглость. Абдолла-хан готов был растерзать этого самоуверенного американца, сгноить в подвале, жечь огнем. Но он ничего не мог сделать и должен был теперь молча сносить издевательства этого щенка. Вот она — удавка! Он почти физически ощутил ее и непроизвольно потрогал ладонью шею.

Рэмбо не оставил без внимания этот жест и решил удавку несколько ослабить.

— Когда вы поможете нам сделать свое дело, все три копии лягут на ваш стол. Так велел Кэнби.

Слава Аллаху! И Абдолла-хан вдруг опомнился. А что, собственно, произошло? Кэнби, конечно, же, подстраховал своих людей, как считал нужным, — он за них отвечает в конце концов. Обычная работа. Просто сдали нервы, и он потерял выдержку. Не следовало бы показывать свою слабость этому бесцеремонному цэрэушнику.

Абдолла-хан взял себя в руки и улыбнулся.

— И чем же я могу вам помочь? — спросил он. — Угощайтесь, прошу вас. Али… — он вопросительно посмотрел на Рэмбо.

— Камаль, — подсказал Рэмбо.

— Угощайтесь, Камаль. Так я слушаю вас.

— Среди заложников посольства, — начал Рэмбо не торопясь, — находится человек, который не имеет никакого отношения к дипломатическому корпусу.

— А я не имею никакого отношения к заложникам, — улыбнулся Абдолла-хан.

— Я этого не слышал, — спокойно сказал Рэмбо.

— Вы мне угрожаете? — повысил голос Абдолла-хан.

— Вы правильно меня поняли, саркар, — Рэмбо слегка поклонился. — Еще одна ложь будет вашей последней ложью, — я прерву наш разговор. Мы обойдемся без вас, но вы уже не будете нужны никому, — Рэмбо помолчал и все же решил добавить для убедительности: — Не позднее чем сегодня к вечеру аятолла просто прикажет отрубить вам голову, а тело бросить собакам. Извините, саркар, за резкость. Но я знаю аятоллу — именно так он поступает с предателями. Он решительный человек, и я преклоняюсь перед ним, да продлит Аллах его годы.

Лицо Абдоллы-хана налилось кровью. Нет, не было никакой возможности освободиться от этой удавки!

— Наши люди из охраны посольства — а их там много — сказали нам, что уважаемый Фуад, — Рэмбо посмотрел в сторону Фуада, — приходил туда. К кому вы ходили, уважаемый Фуад?

Фуад даже не пошевелился. Он продолжал молча смотреть в живот Али, будто этот разговор вовсе его не касался.

— Так к кому он ходил, саркар?

— К Тому Пери, — выдавил из себя Абдолла-хан.

— А зачем?

— Об этом долго рассказывать, — нехотя проговорил Абдолла-хан.

— Постарайтесь покороче, саркар, — попросил Рэмбо. — У нас действительно нет времени.

— Пери честный бизнесмен, а такие люди еще будут нужны нашей стране, — заученно сказал Абдолла-хан. — Наши страны…

— Так вы хотели его освободить? — перебил Рэмбо.

— Мы хотели прощупать возможности.

— Это верно, Фуад?

— Саркар никогда не лжет, — сказал Фуад, продолжая смотреть в живот Али.

— И вы прощупали эти возможности? — спросил Рэмбо Абдоллу-хана.

— Том Пери готов пожертвовать любую сумму "Фонду исламской революции", чтобы доказать свою лояльность новому правительству.

— Саркар, — укоризненно сказал Рэмбо, — если бы вы не нервничали, мы давно бы обо всем договорились. Ральф Пери, со своей стороны, готов заплатить ЦРУ любую сумму, чтобы выкупить оригинал вашего досье и доставить, куда вам будет угодно.

— В обмен на Тома Пери? — спросил с нажимом на имени Абдолла-хан и рассмеялся.

Теперь он понял, кто такой этот Том Пери, если для его освобождения ЦРУ бросило в Кум целый десант "паломников" и даже готово откупиться от него, Абдоллы-хана! И он почувствовал себя хозяином положения.

— Вы думаете, иранские чиновники щепетильнее ваших — американских? — спросил он Рэмбо с издевкой. — Да если даже Том пожертвует "Фонду" все свое состояние, им-то что до этого? Они-то что будут иметь? Лично мне ничего не нужно, но что я могу предложить им?

Рэмбо начала раздражать ненасытность этого человека, но в конце концов он мог обещать ему все, что угодно, хоть Луну с неба. И он миролюбиво сказал: