Лиза Чайлдс - Тайное Общество Вампиров

— Ты считаешь, что мужчина, которого она полюбила, мог убить ее? Она не любила его, она его едва знала.

И он должен был быть сумасшедшим, чтобы думать, что он любит ее и хочет провести вечность с ней. Он никогда раньше не любил; и не было возможности понять действительно ли то, что он чувствовал было реальным или только безумное увлечение.

Как он не мог понять, что он чувствует по отношению к безумному влечению и красоте Брэнди. Он нуждался в ней, для чего-то большего, чем просто удовлетворения желания, которое она в нем пробудила.

Он нуждался в ней, чтобы забыться.

— Я не хочу говорить о ней.

Брэнди — чертовски хорошая ставка, он нет. Он бросил на пол пульт, не зная, что это был не тот пульт, что включил телевизор во время этого документального фильма, который она записала на пленку.

Тот пульт был у нее в сумочке.

Сжав челюсть, он пересек гостиную легкими, длинными шагами — как будто, преследуя ее.

— Я вообще не хочу говорить.

Она не хотела говорить — или не тогда, когда она не доверила ему сказать ей правду. Она хотела только мести.

Затем он прикоснулся к ней, просто провел пальцами по плечу и вниз по руке к кисти. Мурашки пробежались, по всему пути следования его руки, по ее чувствительной коже. У нее дыхание перехватило от неожиданности и желания.

Как могла она быть настолько слабой, что даже его легкое прикосновение, отвлекло ее? Но никто не прикасался к ней так, как это делал Коннер Вест. Никто не заставлял ее испытывать то, что он заставлял. Она хотела испытать это чувство снова — хотела его — еще раз. Хотя бы еще один раз… Он сжал свои пальцы вокруг ее и потянул ее вперед. Прежде, чем ее тело прикоснулась к его, он отступил назад и опять потянул ее за руку. Подобно тому, как он направлял ее на танцполе, она следовала туда, куда он вел … через гостиную и через открытую дверь в темную комнату.

Он повернул выключатель, но лишь слабый отблеск от хрустальной люстры, свисающей с высокого потолка, освещала кровать под ней. Даже если бы в комнате не было больше ничего, кроме этой старинной кровати с балдахином, это бы все равно отражало бы атмосферу.

Ее взгляд был прикован к этой кровати…как она представляла их двоих на ней, как она представляла это, так много раз, за прошедшие пятьдесят лет….Она вспомнила удовольствие…и боль.

Но в ее мечтах боль была причинена ему.

— Мне нравится твоя кровать, — сказала она, глядя через плечо, туда, где стоял он, закрывающий замок.

Он жил один.

Кто, как он беспокоился, мог прервать их? Миранда?

— Позволь мне привязать тебя к ней…

Он усмехнулся.

— Я так не думаю…

Я не забыла ничего, думала она, что ты был очень плохим мальчиком, Коннер Вест. Мне нужно, наказать тебя за все твои … проступки. И ей необходимо было напомнить себе, что в то время, как у нее он забрал все, сам он не потерял ничего. О его сексуальных подвигах, со смертными и с бессмертными, ходили легенды, но не было ни одного напоминания о том, что он сделал с ней, никаких последствий за ее убийство.

— Проступки? — он снова усмехнулся. — Привязывание меня к кровати не может наказать меня за то, что я натворил.

Наказанием будет то, что она сделает с ним, после того, как привяжет его к кровати.

Она вернет кровь, которую он у нее украл; она заберет его жизнь, взамен той, что она потеряла.

— Тем не менее, я уверенна, что будет забавно попытаться, — с улыбкой, уверяла она его.

Она крепче сжала в руках свою атласную сумочку; в ней она прятала шелковые платки … и деревянный кол и пульт.

Он вплотную придвинулся к ней сзади, и его губы прошлись по ее обнаженному плечу, когда его пальцы игрались с крючком на ее молнии. Хриплым от желания голосом, он спросил:

— Ты не носишь ничего под этим, так ведь?

— Под атласом? — издевалась она. — Это слишком разоблачающе…

Вместо того, чтобы расстегнуть молнию, он повернул ее к себе.

И вместо того, чтобы смотреть на ее тело, он смотрел ей в глаза.

— Ваше платье, возможно и разоблачающе, но вот ваши глаза не, Мисс..?

— Брэнди, — сказала она, — просто Брэнди.

Его губы сложились в слабой версии его злой усмешки.

— Ты — не просто нечто…

Дыхание Бренди вырвалось из ее легких, при кратком вздохе.

Он смотрел на нее точно так же, как он смотрел на нее пятьдесят лет назад…как если бы он действительно видел ее.

Миллионы людей видели ее с экранов, но никто ее не разглядел…пока этого не сделал он.

Он разглядел больше, чем ее изысканная внешность, выставленная наружу, он распознал неуверенного приемного ребенка, который был брошен и потерян.

Она не могла рисковать тем, что он разглядит ее сейчас…и поймет, кем она, на самом деле, является.

Она должна отвлечь его, так же как он отвлекал ее.

После того, как она кинула сумочку рядом с кроватью, она отодвинулась так, чтобы между ними было небольшое пространство, и дотронулась, до застежки молнии…на его штанах.

Длинная, твердая плоть напряглась под материалом его, сшитых на заказ, брюк.

Она расстегнула его штаны и потянула вниз молнию.

Он простонал, когда его член свободно выпрыгнул, оттягивая шелковые боксеры, которые были одеты на нем под штанами.

Его брюки упали, сковывая его лодыжки и открывая его ноги покрытые золотыми волосами.

Он скинул жакет и потянулся к пуговицам на рубашке, расстегивая их и открывая скульптурные мускулы на его груди.

Он скинул расстегнутую рубашку, в то время, как она стянула его боксеры.

У нее дыхание перехватило, от страха, поскольку он стоял перед ней великолепный и аппетитно голый.

С его золотой симпатичной внешностью и худым мускулистым телом, он должен был быть кино звездой.

Он мог быть кем угодно, но кем он был…

Но, в тот момент, с жаром исходящим из ее сосков, чтобы объединиться в самом ее ядре, ей было безразлично кем он был — и даже, кем она была.

Единственное, о чем она заботилась, как он заставляет ее чувствовать себя так — как он заставляет ее себя чувствовать, больше чем кто-либо до этого. И она нуждалась в том, чтобы чувствовать его.

Она отодвинулась, поводя ладонями по его груди. Его сердце тяжело стучало под ее прикосновениями.

Ноги дрожали, она опустилась на колени перед ним, пробегая руками по стиральной доске его ребер и худым бедрам…его гладкая, шелковистая кожа пошла рябью над его мускулами.

Она ловила пальцами всю длину его члена; он пульсировал в ее руках.

И он застонал.

— Брэнди… Она открыла рот, чтобы сказать, кем она, на самом деле, является, как нуждается в том, чтобы он произнес ее настоящее имя.

Но до того как поддаться этому мимолетному импульсу она сжала губы…вокруг него.

Ее клыки царапали гладкий кончик его пениса, когда она заглатывала его глубоко в глотку.