Джек Хиггинс - Последнее место, которое создал Бог

Я был настолько пьян, что не сразу ощутил боль, и, скрючившись, рухнул на дощатый настил пирса.

Потом повернулся на спину и увидел, что она стоит передо мною на коленях и обшаривает мои карманы. Какой-то инстинкт самосохранения вернул меня к жизни. Увидев у нее в руках свой бумажник, я понял, что в нем все самое важное для меня, и не только деньги, но и все мое будущее.

Когда она поднялась на ноги, я попытался схватить ее за лодыжку, но она ударила острым каблуком прямо в середину моей ладони. Потом снова пихнула меня ногой, и я покатился к краю пирса.

Меня спасло от падения какое-то ограждение, и я вцепился в него, пытаясь встать, но силы совсем покинули меня. Она направилась ко мне, явно стараясь покончить со всем этим, но тут одновременно произошло несколько событий.

Сквозь шум дождя я услышал свое имя и увидел, как трое мужчин бегут по настилу к пирсу. Впереди с автоматическим пистолетом в руках бежал Хэннах. В шуме дождя эхом разнеслись несколько выстрелов.

Но они опоздали. Мария Анджелос уже исчезла в темноте.

Тот пароход с задним гребным колесом следующим утром ушел вовремя, но только без меня. Во второй половине дня, когда он уже был в тридцати или сорока милях вниз по реке, я сидел около офиса комманданте, уже во второй раз в течение последних двух дней, и слушал голоса, которые доносились оттуда.

Немного погодя двери открылись, и вышел Хэннах в летной одежде. Он выглядел уставшим, был небрит, и глаза ввалились оттого, что недоспал. В десять часов ему предстояло сделать обязательный короткий рейс по контракту в одну из горных компаний, расположенных всего в пятидесяти милях вниз по реке.

Он присел на край стола сержанта, закурил и участливо спросил меня:

— Как ты себя чувствуешь?

— Так, будто мне две сотни дет.

— Будь проклята эта сучка! — Он вскочил на ноги и озабоченно зашагал туда и сюда по комнате. — Если бы я только мог хоть что-нибудь сделать!

Сэм повернулся ко мне. Сейчас он выглядел соответственно своему возрасту, и я впервые заметил это.

— Чем же мне тебе помочь, парень? Я же здесь даже горючее покупаю в кредит. Этот "Бристоль" сжирает всю мою наличность.

Вот когда закончится мой контракт с правительством через три месяца, у меня появится возможность, но теперь...

— Да ладно, забудьте, — поморщился я.

— Это ведь я затащил тебя в это проклятое заведение, разве нет?

Он, кажется, чувствовал себя ответственным за все, что произошло. Для такого человека было небезразлично, как он выглядел в глазах других людей. Я понимал, но ничего не мог ему возразить.

— Но я свободный человек, белый, и мне уже исполнился двадцать один год, разве не так говорят у вас в Штатах? Вот, возьмите для разнообразия приличную сигарету и помолчите, только об одном прошу вас!

Я протянул ему пачку "Балкан собрани", и тут же отворилась дверь кабинета комманданте, и появился сержант:

— Не угодно ли зайти, сеньор Мэллори?

Я поднялся и не торопясь вошел в кабинет, что было вполне объяснимо в моих обстоятельствах. Хэннах последовал за мной, не дожидаясь приглашения.

Комманданте кивнул ему:

— Сеньор Хэннах?

— Может, я окажусь полезным, — сказал Хэннах.

Комманданте постарался напустить на себя настолько скорбный вид, насколько это возможно для представителя латинской расы, и покачал головой:

— Дрянное дело, сеньор Мэллори. Вы сказали, что кроме паспорта в вашем бумажнике лежала тысяча крузейро?

Я опустился в ближайшее кресло.

— Скорее там было одиннадцать сотен.

— Вы могли иметь ее на ночь всего за пять, сеньор. Таскать с собой такую сумму — просто глупость.

— А что, она так и исчезла без следа? — вмешался Хэннах. — Клянусь Богом, ведь кто-то должен знать, где найти эту суку!

— Вам же хорошо известен тип этих женщин, сеньор. Работает по всей реке, ездит из одного города в другой. Никто в "Лодочке" не видел ее раньше. Она сняла комнату в доме на набережной, но пробыла там всего три дня.

— Так вы хотите сказать, что она уже далеко от Манауса и нет никаких шансов ее поймать? — спросил я.

— Совершенно точно, сеньор. Правда всегда горька. Она на три четверти индианка. Очевидно, на время вернулась к своему племени. И все, что ей надо сделать для этого, так это снять одежду. И они все на одно лицо. — Он выбрал длинную черную сигару из коробки на столе и продолжил: — Думаю, что мы ничем не сможем вам помочь. У вас есть счет, чтобы снять деньги?

— Ни пенни.

— Да? — Он нахмурился. — С паспортом не будет много трудностей. Заявление британскому консулу в Белеме в сопровождении моего письма, и через неделю-другую вопрос решится. Но только по действующему закону все иностранцы, не располагающие средствами, должны представить свидетельство о том, что они имеют постоянное место работы.

Я прекрасно понял, что он имеет в виду. Для таких, как я, у них существовали трудовые отряды.

Хэннах перешел в другой конец комнаты, где я мог его видеть, коротко кивнул мне и заявил:

— Здесь нет никаких трудностей. Сеньор Мэллори может работать у меня.

— В качестве пилота? — Комманданте поднял голову и вопросительно посмотрел на меня: — Это так, сеньор?

— Абсолютно верно, — заверил его я.

Хэннах ухмыльнулся, когда комманданте с видимым облегчением изрек:

— Ну, тогда все в порядке.

Он поднялся и протянул руку:

— Если появится что-то интересное об этом несчастном деле, сеньор, я буду знать, где вас найти.

Я пожал ему руку — причем постарался, чтобы это не выглядело уж слишком нелюбезно, — и быстро вышел из кабинета. Я спешил, и только в холле с колоннами Хэннах сумел меня догнать. Тогда я сел на мраморную скамью, освещенную солнцем, а он стоял в нерешительности передо мною.

— Я правильно поступил, там, у него?

Я устало кивнул:

— Я на самом деле обязан вам, но как быть с тем португальцем, которого вы ждете?

— Не получит места, и только. — Он сел рядом со мною. — Слушай, я знаю, что ты хочешь домой, но ведь могло быть еще хуже. А теперь ты поживешь в Ландро с Менни, а между полетами у тебя — комната в "Паласе" за мой счет. Сохранишь деньги. Плачу сто американских долларов в неделю.

Условия мне показались прекрасными во всех отношениях, и я решил:

— Мне это подходит.

— Но только одно затруднение. Как я тебе сказал, сейчас я живу в кредит. А это значит, у меня нет наличных, чтобы тебе заплатить до конца моего контракта. Придется подождать три месяца.

— Но у меня не такой уж большой выбор, верно?

Я встал и пошел к выходу, а он бросил мне вслед с некоторым восхищением:

— Боже, а ты хладнокровный человек. Может ли хоть что-нибудь вывести тебя из равновесия?