Лев Константинов - Схватка с ненавистью (с иллюстрациями)

За письменным столом сидел Крук.

— Слава героям! — вытянулась, руки по швам, Злата.

— Слава! — серьезно ответил Крук. — Садись, пришло время поговорить нам серьезно.

Крук тихо барабанил пальцами по столу. Злата еще на вечере у дяди подметила эту его привычку. Казалось, он выстукивает мелодию какой-то песни.

Злата прислушалась, чутко уловила ритм, перевела его в слова: «Ге-й, на-ли-вай-те по-вни-и ча-ры!..»

— Любите эту песню? — спросила.

— Эге ж, — охотно подтвердил Крук. — Славная песня, наша, козацкая.

Мудрый погремел в передней замками, возвратился.

— Как ты себя чувствуешь, Злата? — почти по-отцовски заботливо осведомился Крук.

Злата дернула неопределенно плечиком.

— Когда мне задают такие вопросы, чувствую себя не в своей тарелке…

— Почему?

— Видите ли, не ваша это манера — заботиться о здоровье таких, как я…

— У тебя случай исключительный.

— Заметила.

Злата хотела добавить, что заметила это по той тщательности, с которой ее готовят к предстоящей операции, но прикусила язычок. Не слишком ли много она говорит? Болтливому курьеру — грош цена.

— Чувствую себя хорошо. Готова к операции, — по-деловому, нарочито сухо доложила она.

— Что же, приступим, — предложил Крук. И спросил: — Что ты знаешь о предстоящем деле?

— Немного, — призналась Злата. — Меня пока не ввели в курс задания. Я могу только догадываться.

— Ну и?.. — подбодрил ее Крук доброжелательной улыбкой.

— Могу предположить, что предстоит рейд на «земли». Переход кордона нелегальный. Там — легализация, жизнь по настоящим документам. Установление связей. Изучение обстановки. Работа, рассчитанная не на один день, — наверное, на несколько месяцев.

Злата точно взвесила свой ответ. Конечно, догадывалась она о значительно большем. Ее обучали по специально отработанной индивидуальной программе. Следовательно, предстоит действовать в одиночку. Ушли в программе на второй план такие обязательные для обычного курьера «предметы», как ориентировка на местности, подрывное дело, тренировка в прыжках с парашютом, приемы обезвреживания противника. Все это Злата освоила раньше, и сейчас ее инструкторы лишь заботились о том, чтобы она не потеряла форму. Зато необычно много внимания уделялось изучению современной украинской жизни.

— Представьте, что вы работаете в учреждении… — так начинались многие «уроки».

«Спецкурс», который вел инструктор Варава, давался трудно. Ибо это было проникновение в мир, абсолютно чуждый ученице. Она его наблюдала только издали, но каждая попытка войти в него вызывала у Зла-ты ощущение, будто наталкивается на табличку: «Посторонним вход воспрещен».

— Вы устроились техническим секретарем. С чего вы начнете свой рабочий день?

— Буду ждать распоряжений своего начальника.

— Уточним. Рабочий день начинается в девять. Когда вы должны явиться в учреждение?

— Конечно, ровно в девять.

— Чепуха. В зависимости от того, когда приходит ваш шеф. Советские руководители учреждений имеют обычай прибывать на работу раньше официально утвержденного времени. Вы, если хотите завоевать репутацию дельного и самоотверженного сотрудника, должны быть за своим столом за пять минут до прихода руководителя.

— Ясно.

— Зачем вам эти пять минут?

— Чтобы привести себя в порядок.

— На это хватит шестидесяти секунд — пудреницу, помаду, зеркальце и прочую дребедень секретарши «там» держат в ящике письменного стола, за которым сидят.

— ???

— Этакий милый беспорядок. Остальное время для того, чтобы отобрать и положить на стол начальнику свежие газеты и самую важную почту.

— Понятно.

— Фамилия вашего начальника — Скляренко Павел Романович. Как вы к нему будете обращаться?

— Товарищ Скляренко…

— Можно, но плохо. Лучше по имени-отчеству.

И так до бесконечности. Злате временами казалось, что ей никогда не постигнуть все эти нюансы, не овладеть стилем жизни, ей непривычной и чужой.

Но, к своему удивлению, через какое-то время она обнаружила, что могла бы, не привлекая особого внимания, трудиться в каком-нибудь тихом учреждении «там», на Украине. Что может назвать новые книги и фильмы, знает цены на основные продукты на рынках и в магазинах, почти отчетливо представляет круг интересов своих возможных сослуживцев.

Она была подготовлена к этой учебе воспитанием дяди, редактора Макивчука, заставлявшего ее регулярно читать советские газеты и книги.

А Варава, вытирая огромным платком вспотевшую лысину, переходил к следующей теме:

— Вы — комсомолка. Где вас принимали в комсомол?

— На общем комсомольском собрании. — А билет кто вручил?

— Ну, наверное, на собрании, кто-нибудь из лидеров.

— «Там» нет лидеров. Это слово для Советов чужое. Употребляется другое — руководитель. Но Устав ВЛКСМ вы не усвоили. Вечером выучить на память…

И Злата поняла, что из нее готовят «среднюю» украинскую девушку, такую, которая окончила десять классов, но война не дала учиться дальше, еще в школе вступила в комсомол, после учебы стала работать преимущественно в небольших учреждениях.

Эта девушка, созданная воображением людей, готовивших ее к заброске, всецело предана Советской власти, состоит в комсомоле, мечтает об институте («там» все хотят учиться), а пока неприметно, не торопясь продвигается по служебной лестнице, одолевая одну ее ступеньку за другой.

Свинцово-бледное лицо Варавы чуть порозовело от удовольствия, когда Злата однажды поправила его:

— Киевский университет не лежит в руинах. Он функционирует, и в этом году его студентами стало много героев войны…

— Умница! Про руины я вычитал в «Зоре» и по инерции… А вы воспользовались более достоверным источником.

— Читала «Радянську Украину». Але ж i «Зорю» не лайте…

— Э!.. — махнул рукой Варава. — Зарубите на носу: представления о жизни на Украине, составленные на основании наших пропагандистских кампаний, могут вас здорово подвести.

— Значит, тут у нас брешуть? — голосом девочки-паиньки спросила Злата.

Она умела, прикидываясь простодушной и наивной, вынудить собеседника переступить черты дозволенной откровенности, чтобы потом будто ненароком ужалить, поставить его на место.

— Не говорите чепухи, — взорвался Варава, обмахиваясь клетчатым платком. И сам спросил: — А кому здесь нужна пропаганда, в которой все правда?

Варава служил усердно и числился одним из наиболее толковых инструкторов. А по ночам пил, чокаясь с бутылкой. Пил все, что удавалось достать, и, насосавшись до беспамятства, ревел утробным голосом всегда одну и ту же песню: «За свит всталы козаченькы…»

Встречалась Злата и со Щусем, журналистом. Этот считался специалистом по нравственной атмосфере современной Украины. И действительно, он метко, лаконично характеризовал отношения между различными слоями населения, между мужчинами и женщинами, отцами и детьми. Когда он был трезв, слушать его было одно удовольствие, и Злата видела в Щусе прежде всего проницательного и умного собеседника. Но так бывало редко. Обычно Щусь приходил на «лекции» злой, раздраженный и вел свои беседы так, что Злата несколько раз намеревалась доложить Мудрому о крамольных настроениях своего наставника.