Владимир Ефимов - Симуляция

Холодный воздух освежал лоб. Периодически срывался мелкий дождь. Я люблю парки, пустыри и стройплощадки – вообще любые места, которые у нормальных людей считаются опасными. И ни один грабитель или хулиган на меня еще ни разу не напал. Чем-то я их отпугиваю.

Попетляв в темноте по мокрым тропинкам я вышел к знакомому перекрестку. В стороне от троллейбусной остановки стояла телефонная будка. Сквозь деревья было видно, что на остановке сидело всего два человека. Оглянувшись, я попытался высмотреть, не шлепает ли за мной по грязи "хвост". Но что можно увидеть в мерцающей фальшивыми брильянтами дождевых капель ночи мегаполиса? Разыскав дерево с развилкой, я пристроил на нее свой футляр, плащ и шляпу. Подумав, положил сверху телефон, зажигалку и портмоне, высыпав в карман мелочь. Пусть все вещи, которые долгое время были у этих ребят, подождут меня здесь.

Быстро подойдя к телефону, я набрал номер Мэри-Энн.

– Слушай, тут такие мордовороты приходили, – затараторил Чирок, даже не задав обычного вопроса, – я думал, свинтят к чертям собачьим! Всюду совались, чего только не выспрашивали! Еще немного, и я бы во всем признался!

– В чем это, во всем!? – не понял я.

– А во всем. Даже в лиссабонском землетрясении.

– Ой, иди ты!!

– Иду, иду. Ты принес?

Пока Чирок принимал свою дозу, я под столом, положив на колено разделочную доску, нацарапал на салфетке записку: "Нас подслушивают. И, возможно, подсматривают". Я чувствовал себя полным идиотом, как взрослый дядя, который вдруг решил поиграть в шпионов. И, к тому же, меня не оставляла уверенность, что я что-нибудь все равно упущу. Но уж очень мне не хотелось опять оказаться запертым, как майский жук в спичечной коробке – без возможности что-либо предпринять и каких бы то ни было идей относительно своего будущего.

– Да брат, – сказал я вслух, – попали мы с тобой в переделку. Но все хорошо, что хорошо кончается. Теперь нам такой жирный кусок обломился! Можно будет отметить. Пожалуй, ты уже завтра можешь сходить, принять малька сверх нормы.

Глаза Чирка полыхнули лихорадочным возбуждением и тревогой. Он постоянно пребывал в неустойчивом равновесии, не без помощи моего ремесла. Совсем избавиться от спиртного он не мог, да и не хотел. Ежедневная бутылка была его смыслом жизни. Но нарушение заведенного ритма было чревато сюрпризами, от тяжелого запоя до "белочки".

Я положил ему руку на плечо и сказал с чувством:

– Ты уж постарайся остаться в рамках, – и добавил, – Если бы ты знал, как мне не хочется опять ссориться с этими ребятами!

Дальнейшие инструкции Чирку я писал на туалетной бумаге, под одеялом при свете фонарика. Похоже, я становлюсь параноиком.

На другой день меня представили Большому Боссу, продюсеру шоу, самому Александру Филипповичу. За глаза и в коротких деловых записках его называли А.Ф.

Вообще-то продюсеров было несколько, но постичь их взаимоотношения и полномочия я сейчас не мог. С меня хватало явных и скрытых атрибутов власти, которые окружали этого, молодого еще, человека с жестким чеканным профилем. Я проникся благоговением и почувствовал себя полным идиотом.

Произошло это перед началом чего-то вроде оперативки, где обсуждалось все, что удалось вчера выяснить относительно причин падения. Предполагаемый злодей ускользал.

Василек доложил результаты анализа ставок. Нельзя было сделать вывода, что вчера в тотализатор включился крупный игрок на зеро, который действовал через подставных лиц. Но и исключить такой возможности было нельзя. Количество ставок на зеро сильно колебалось от игры к игре, к тому же в последние месяцы оно росло. Василек пообещал к вечеру представить более детальный анализ.

– До сих пор, – сказал он, – я опирался только на наши цифры. Теперь собираюсь обратиться к другой статистике, отражающей настроение толпы. Возможно, удастся получить более уверенный результат.

Капитан Рупрехт сказал, что сразу же после падения они определили владельцев самых крупных выигрышей и за шестерыми установили слежку прямо у касс. Пока эта разработка позволила лишь установить, что среди них есть драгдилер, парочка панков, пенсионер-изобретатель, анархо-синдикалист и сатанист с двадцатилетним стажем.

Потом неожиданно предоставили слово мне. Я более-менее внятно изложил те же соображения, что и вчера.

В заключение, какой-то ботаник оценивал возможность лучевой атаки. Выводы те же – практически исключено.

Александр Филиппович подвел итоги:

– Копайте! Если на завтрашней игре такое повторится – всем хана! Жду всех с результатами в девятнадцать тридцать.

Сегодня был репетиционный день. Плясунов и дублеров попросили прийти пораньше и поработать со мной.

Первым я пригласил Тибула. Он помнил на удивление много. Правда, толку от этого было мало.

– Знаете, док, – рассказал он, – есть одно местечко за городом, 30 миль по западной трассе… Там такое, вроде как, поле… И прямо спускается к реке. Я любил туда ездить. Возьмешь девочку с собой, или там целую компанию. Трава мягкая такая! Знаете, док, я там так давно не был…

– И что?

– Знаете, меня прибило, будто я на этой поляне. Вроде как я иду абсолютно босой по этой траве, и мягкая она, вроде как… Как по вате, док, падла буду. И, вроде как, стою я на этой поляне, и вижу что-то, вроде как, сверкает так, вдали… И тут я, знаете, догнал: вот оно! Ну и пошел, как козел! Очнулся на носилках.

Остальные вообще ничего не помнили. Да и Тибул, увы, не смог дать мне ничего, что бы помогло узнать, откуда у него в голове взялась эта картинка.

Пришлось доставать лютню.

Шесть часов я потратил на то, чтобы вытянуть из логов хоть какие-нибудь подробности о гипнотизере. Тембр голоса, рост. Хотя бы мужчина это или женщина. Ничего.

Я уже начал сомневаться, было ли воздействие на кого-нибудь, кроме Тибула и Марча.

Все это время рядом со мной бессменно находился Джельсамино, меняя кассеты в фиксирующих все камерах и поглядывая на меня недобрым глазом. Я был близок к отчаянию, и обращение к нему казалось вполне разумным:

– Я тычусь вслепую. Гипнотизер не мог обработать их всех. Надо выяснить, кто из них впадал в транс на проволоке, и работать уже с ними.

– Ошибаешься, док, – ответил он без лишней любезности, – Мы еще вчера просмотрели все записи недавних выступлений. Зарубает всех. Больше или меньше, но всех. И знаешь, что сказал Большой Босс? Он сказал: "Если этот Петров не захочет работать, как следует, пустите его самого погулять по тросу. Пусть прочувствует атмосферу". Вот так он и сказал. И знаешь, док? – он подскочил ко мне вплотную, злобно глядя снизу вверх, – Я с удовольствием посмотрю на это зрелище!