Александр Бушков - Антиквар

— Точнее?

— А что — точнее? — ухмыльнулся Шварц. — Самих светиться никто не заставляет… но мало ли что можно поставить? Рабочую намёточку хотите? Эту прошмандовку ловят в подъезде двое совершенно незнакомых ей организмов самого бандитского вида, долго маячат перед личиком жуткими ножиками-живорезами, а потом проникновенно вещают: ежели ты, сучка драная, спирохета нелеченая, будешь и дальше путаться под ногами у серьёзных людей с антикварного рынка, мы тебе… Ну, далее — полный простор для фантазии, тут столько всякого можно придумать… Вадька правильно подметил: она ещё маленькая девочка… Что будет делать в такой ситуации насмерть перепуганная соплюшка?

Какое-то время стояла тишина, потом Фельдмаршал восторженно возопил:

— А я-то тебя всю жизнь дебилом считал!

— Спасибочки, — с большим достоинством поклонился Шварц. — Только мы из потомственных антиллигентов, кой-чего имеем в дурной башке…

— Вот именно, — сказал Смолин с ухмылочкой. — Насмерть перепуганная соплюшка конечно же незамедлительно кинется за помощью и моральной поддержкой… и если наш Икс существует, к чему я упорно склоняюсь, то к нему паршивка и бросится, едва мнимые громилы улетучатся… Это идея. Это мысль. Благодарность тебе от меня, боец Шварц… Только давайте-ка эти варианты отложим на самый крайняк. Вы мою утончённую натуру знаете: криминала я опасаюсь, как чёрт ладана… а то, что Шварц предлагает, как ни крути, много общего с криминалом имеет…

— Да ну, если чисто…

— А если — грязно? — сказал Смолин. — Хотели как лучше, а получилось, как всегда… По несчастливому стечению обстоятельств аккурат в тот момент, когда «громилы» будут сверкать у неё под носом кишкорезом, объявится сосед-каратист, а то и милицейский патруль… Всем будет весело.

— Но идея-то…

— Говорю же, идея хорошая, — сказал Смолин. — Но — на будущее. Когда ничего другого не останется, когда всё будет перепробовано и успеха не принесёт.

Шварц насупился:

— А сейчас что, сидеть и ломать головы?

— А кто сказал, что нужно обязательно сидеть сиднем? — вкрадчиво поинтересовался Смолин. — Я этого не говорил, да и никто из присутствующих… У нас и без Дашки есть кандидат на задушевную беседу. И, в отличие от Дашки, его найдётся на чём подловить… Короче, неотложных дел ни у кого нет? Вот и ладушки, собирайтесь…

…Тяжелее всех полуторачасовое сидение в машине давалось Шварцу, он был тут самый молодой, сгусток энергии, а потому и страдал откровенно, ёрзал и ныл, так что в конце концов Смолину пришлось его достаточно жёстко одёрнуть. Остальные тоже придерживались мнения, что нет ничего хуже в жизни, кроме как ждать и догонять — но кое-как с собой справлялись…

Полтора часа ничего интересного не происходило. Они всё так же сидели в машине, окно «нехорошей квартиры» оставалось тёмным, Дашенька не объявлялась. Причём в родительском доме её тоже не было — что периодически устанавливал Шварц, названивавший под видом однокурсника. Сумерки уже идиллически сгущались, на небе вот-вот должны были высыпать звёзды — а результатов никаких.

Потом результаты нежданно-негаданно обозначились — точнее, обозначилась железяка, которую оптимисты с ВАЗа до сих пор продолжают упорно именовать «машиной». Сначала они не обратили внимания на приткнувшуюся метрах в пятнадцати от них «восьмёрку» — но потом её осветила фарами въезжавшая во двор машина, Смолин рассмотрел номер в зеркальце заднего вида — и дремота пропала моментально.

— А зверь бежит, и прямо на ловца… — пропел он строчку из детского шлягера былых времён. — Мужики, сзади…

— Кто?

— А во-он…

Шварц присмотрелся:

— Мать твою, это ж ботаник! Точно… Берём?

— Вы не в Чикаго, юноша, — сказал Смолин, подумав. — Столько тут торчали, что имеет смысл ещё подождать — вдруг да узрим что-нибудь полезное…

— А если сдёрнет?

— На этом? — с оттенком брезгливости сказал Смолин. — Нет уж, на хвосте у него я висеть буду качественно… Только не похоже, чтобы он собрался сдёрнуть. По всему видно, расположился основательно. И глаз не спускает с того же самого подъезда. Как человек с некоторым житейским опытом я тут, господа мои, чую коллизии и нешуточные страсти…

— Вася! — толкнул его локтем Фельдмаршал.

— Вижу… Тихо все сидят! — шёпотом распорядился Смолин.

Дашенька Бергер собственной персоной выпорхнула из плавно проплывшей мимо них и бесшумно остановившейся у подъезда «тойоты-камри» — судя по первым впечатлениям, очень привычно выпорхнула… Обернулась, помахала рукой кому-то, не видимому в сумерках за тонированными стёклами, и машина вальяжно проплыла к выезду на дорогу.

— Ну вот! — сказал Смолин вовсе уж тихонечко. — Пошли коллизии, пошли…

— Даша!

Это воззвал, разумеется, не кто-то из них, а Миша, кенгурячьими прыжками летевший к подъезду. Упомянутая особа обернулась к нему так недовольно (уличный фонарь давал достаточно света, чтобы разглядеть её моментально поскучневшую мордашку), что Смолин моментально сделал кое-какие выводы в подтверждение уже имевшихся зыбких гипотез и смутных набросков…

— «Ромео и Джульетта», — хохотнул Кот Учёный. — Эпизод, не вошедший в канонические тексты…

— Туз-отказ, — прокомментировал Шварц.

— Циники вы, господа, — сказал Смолин не без грусти. — Тут трагедия происходит, а вам бы ржать…

Действительно, даже не различая с занятого ими места ни слова из тихого разговора, они прекрасно видели действующих лиц микроспектакля и по жестам прекрасно понимали содержание немудрёной пьесы: длинноволосый юнец сначала что-то настойчиво спрашивал, потом пытался что-то втолковать, правды какой-то доискаться, убедить в чём-то. Дашенька же, притопывая на месте от нетерпения, отвечала коротко и резко, со столь недовольной, даже презрительной мордашкой, что человек с мало-мальски житейским опытом быстро мог определить, что на его глазах разворачивается классический сюжет: Он по-прежнему полон пылких и глубоких чувств, зато Она, тут и к бабке не ходи, давным-давно отправила бывшего друга сердечного на свалку истории и, по большому счёту, видеть его не желает…

— Щас он ей врежет, — с азартом болельщика прошептал Фельдмаршал. — Она ж от него отмахивается, как от жабы…

— Спорим, не врежет? — с тем же азартом откликнулся Шварц. — У него ж чуйства , он же не шпана Ольховская, а интеллигентный мальчик навроде меня в прошлой жизни…

— Цыц, — тихо распорядился Смолин. — Вы тут ещё тотализатор откройте… Приготовились! К концу близится, точно…

В самом деле, Дашенька решительно направилась в подъезд. Бывший сердечный друг кинулся следом, попытался схватить за локоть — но девушка, не обернувшись к нему и на миллиметр, стряхнула его ладонь так, что сомнений никаких не должно оставаться и у самого романтичного идеалиста. На миг Смолин даже ощутил мимолётное сочувствие к юному идиоту, в миллиард первый раз за время существования человечества наступившему на те же грабли.