Максим Шахов - Мы ударим первыми

Это было настоящее царство радиоактивного бета-загрязнения. Куда ни ступи, к чему ни прикоснись – везде невидимая глазом «грязь». Так ее привыкли называть сами перегрузчики, в отличие от проникающей радиации – гамма-излучения. Впрочем, она здесь тоже присутствовала, но в допустимых пределах. Первую даже можно было частично отмыть с человеческой кожи или резиновых изделий, поэтому прохождение через душ было обязательным условием выхода из ЗСР для каждой отработавшей там смены. Одежда по мере загрязнения просто уничтожалась.

Редин решил не переодеваться в защитные костюмы, а ограничился бахилами, чтобы просто пройти по палубе, и перчатками, чтобы можно было безбоязненно прикасаться к чему-либо. Его торопило время.

– Гера, двигайся точно за мной, ничего по пути не трогай. Мы просто пересечем корабль от борта до борта и по сходням переберемся на корпус подводной лодки. Там спустимся внутрь реакторного отсека и посмотрим, что к чему.

– Я понял, Серж. И даже еще кое-что запомнил после той первой операции в Баренцевом море.

– Ну и отлично. Тогда в путь. Да, чуть не забыл. Ты не удивляйся, что я поведу тебя не по прямой, а обходными путями. Старайся не высовываться, быть незаметнее. Потом объясню причину.

– Веди, Сусанин!

Действительно, вместо трех десятков метров по прямой палубе они двигались по самому краю зоны то в тени подъемной стрелы крана или каких-то громоздких механизмов, то спускаясь и поднимаясь по коротким неудобным трапам, пока не выбрались на сходни с высокими перилами, ведущие на корпус субмарины. Но и здесь Редин заставил Талеева присесть и пробираться чуть не ползком. Наконец они добрались до широкого и глубокого выреза в корпусе ПЛ, который вел прямо на крышку атомного реактора. Здесь все было затянуто прочной пластиковой пленкой. Сергей еще раз напомнил о максимальной осторожности, первым спустился вниз по трапу и ступил на реакторную крышку. Здесь он дождался Геру. Вдвоем они отошли в дальний угол к отсечной переборке.

– Думаю, теперь самое время для объяснений.

– Не проще было сделать это в чистой командирской каюте, сидя в креслах?

Редин пожал плечами:

– Может, и проще. Зато здесь нагляднее. Да и по пути сюда я успел заметить кое-какие следы, подтверждающие мои самые нехорошие подозрения. Вообще, тебе как лучше изложить: по порядку или сразу с печального конца?

– Порядок мы всегда успеем восстановить. Давай с конца!

– Тогда остался еще один маленький штришок. Помоги мне аккуратно поднять эту пленку и отложить ее в сторону. Так. Что, крышка реактора оказалась не такой гладкой, как ты ее себе представлял? На ней действительно расположены движки, управляющие решетками... А, не бери в голову всякую конструктивную дребедень! «Зри в корень!» – любимый афоризм Козьмы Пруткова. А чтобы «узреть» быстрее и точнее, лучше заранее знать, что именно мы собираемся увидеть.

– Ты и это знаешь?

Редин кивнул и спокойно произнес:

– И скажу тебе: хочу, чтобы ты увидел мощный взрывной заряд, расположенный по всей окружности крышки.

От неожиданности Талеев даже слегка отступил назад.

– Что-о-о?!

– Ищи-ищи, Гера, это ближе к твоей «епархии». А то ведь я-то по незнанию могу сразу тарарам учинить.

Журналист присел на корточки и начал медленно осматривать место стыка крышки и корпуса. Он неторопливо перемещался по окружности, изредка протягивая вперед руку и слегка касаясь пальцами в тонкой резиновой перчатке какого-нибудь выступа. Заметив кабель или просто электрический провод, он подолгу взглядом отслеживал, откуда тот выходит и куда ведет. Только потом осторожно передвигался дальше.

В полном молчании прошло минут пять. Внезапно зазвонил мобильный телефон Редина. Он приложил его к уху, тут же досадливо плюнул и вполголоса чертыхнулся.

– Да, товарищ капитан 1-го ранга, это капитан 2-го ранга Редин... – Из маленького динамика неслась неразборчивая брань. Сергей посмотрел на Геру, который не обратил на звонок абсолютно никакого внимания и сосредоточенно продолжал свои исследования. После этого он набрал побольше воздуха в легкие и рявкнул. – Да заткнись ты!.. «Твой корабль», – передразнил он. – Ты всю ночь на борту харю толстую на подушке в командирской каюте плющил и задницу просиживал, «шильцо» попивая в кают-компании! А вместо этого самому надо было хоть раз свою подводную лодку обойти и самые потенциально опасные места проверить. Мало того, что у тебя ядерный реактор раскрыт, как пасть бегемота, он еще и общедоступен, как проститутка с Ленинградки! Нет!!! Никуда ты не будешь звонить. Ты сейчас пошлешь своего механика, который распечатает и откроет носовую аппаратную выгородку реакторного отсека. И я с моим коллегой выйду. Вот именно! Тогда и поговорим. И коллега предъявит тебе свои полномочия. Но тебе от этого станет только хуже!

Редин оборвал связь, потом поднял глаза к подволоку, огляделся, заметил небольшой черный зрачок видеокамеры и ткнул в него вытянутым средним пальцем в общепонятном жесте. Потом спокойно объяснил Талееву:

– Я совсем забыл об этом командире подводной лодки. И про камеру не подумал. Хотя какая, на фиг, разница?!

Журналист закончил осмотр, выпрямился и сказал:

– Мне понравилось насчет бегемота: свежо, оригинально и не избито. Да. Не то что проститутки с Ленинградки. Фи! И про харю с задницей грубовато. А хуже ему станет точно!

– Ты мне здесь, Гера, пока нас не выпустили, о главном поведай.

– Да, я ведь не крупный специалист в вопросах минирования, но навскидку тебе, как близкому другу, подтверждаю: в любой момент здесь все может разнести «вдребезги напополам». А поскольку я практически не сомневаюсь, что здесь поработал тот же взрывник, что и дома у Мизиной... Стоп!

Талеев быстро шагнул от реактора к входной переборке и очень осторожно отвел в сторону большой лист полупрозрачной защитной пленки, свисающий от самого подволока. К металлической входной рукоятке переборки скотчем была примотана самая обыкновенная граната. За ее чеку внатяжку был зацеплен прочный и гибкий поводок, обмотанный вокруг стопорного механизма. При самом незначительном открывании снаружи круглой переборки чека выдергивалась и...

Журналист освободил чеку от поводка, а потом отсоединил всю гранату и спокойно положил в брючный карман.

– Так, о чем это я? А-а-а... Тот же самый взрывник. Люди – рабы привычек и стереотипов.

Редин только теперь перевел дыхание.

– Ну, знаешь... А если бы вызванный мною механик успел открыть дверь?!

– Так не успел же! Кстати, вот и он.

Снаружи защелкал ключ в замке отпираемой переборки, и Редин только успел сказать:

– Талеев, то, что ты думаешь о грядущем теракте, конечно, страшно. Но неправильно!