Андрей Константинов - Травля лисы

— Вот и постращал, — сказал мрачноватый прокуратурский.

— Как — постращать? — спросил Ершов. — Как — имитационная?

— Да вот так — имитационная, — ответил эксперт. — Вот, товарищ полковник, взгляните — отверстие для выхода пороховых газов… тут вместо штатного запала ставится гильза с дымным порохом. Специально донную часть рубашки сверлят, чтобы вылетало пламя с дымом.

— А он, — спросил Ершов, взглянув на труп, — знал, что граната учебная?

— А это у него надо спросить, — ответил эксперт. — Скорее всего, знал. Но может быть, что и нет. Запросто могли ему учебную гранату вместо боевой втюхать. Дырку в донышке зашпаклевали да покрасили рубашку. Учебные-то крашены в черный цвет и белые полосы — крест накрест… Мог, конечно, и не знать. Вон как она аккуратно перекрашена…

— Я же не знал, что граната учебная, — сказал Ершов.

А следак ответил:

— Никто вас и не упрекает, товарищ полковник. Тут и вблизи-то хрен разберешь — боевая она или учебная. А издаля тем более.

Ершов тяжело вздохнул. Я его отлично понимал.

Нас помурыжили с часок и отпустили. Я подошел к Леньке. Николаич смотрел хмуро, переживал.

— Лень, — сказал я. — Брось… кто ж знал?

— Да ладно, — сказал он, — теперь уже не переделаешь.

— А может — в баню?

— Какая баня, Митька? Ночь на дворе.

— Утром… у меня до сих пор веники в отсеке лежат. Запах настоялся… гу-у-стой, блин, вкусный.

— Вкусный, говоришь? — Ну!

— Тогда, конечно, нужно в баню сходить, — сказал Купец.

— И я, — сказал Брюнет. — И я хочу в баню. Возьмите меня завтра в баню, мужики.

— Мы ж, — говорю, — Альбертыч, в простые бани ходим. Для народа.

— И я, — сказал Брюнет, — хочу в простую баню… возьмите третьим.

А куда денешься? Пришлось взять олигарха.

Брюнет в баню приехал без телохранителя. Петрухин по язвительности своей хотел было Голубкова подколоть, но почему-то в последний момент передумал и промолчал… потом начал насвистывать. Купцов тяжело вздохнул, покачал головой.

Брюнет вылез из джипа, подошел к «фердинанду».

— Ну, — сказал он, пожимая инспекторам руки, — где же ваши хваленые веники?

Петрухин откатил в бок дверь грузового отсека, ударил густой запах березовых веников.

— Ух ты, мать честная, — сказал Брюнет и подмигнул изумленной морде вяленого леща.

Лещ Брюнету не ответил.

Баня была все-таки не «для народа». Уровень цен и сервиса свидетельствовал об этом весьма наглядно. Брюнет, однако, этого не понял. Он давно уже жил в мире, который здорово отличался от «фонового уровня». Это был мир комфортный, респектабельный, надежный… вернее, он казался таким, но на самом деле таким не был. В нем не хватало одного важного элемента. Всего одного, но отсутствие этого элемента многое меняло. Элемент называется — безопасность. В так называемых «развитых странах» безопасность стала одним из показателей «качества жизни»… Те, кто сумел хорошо хапнуть в мутной водичке отечественных реформ, попробовали купить эту самую «безопасность» для себя и своих близких. В самом начале поставили стальные двери на свои «хрущевки», купили овчарок и газовые' револьверы китайского производства. Стала ли жизнь новых русских безопаснее?… Ответ известен.

Потом они купили новые квартиры, оборудовали их системами сигнализаций. Обычные глазки в стальных дверях заменили теле-видео-системами, а овчарок — бультерьерами. Потом в подъездах «элитных» домов появилась собственная охрана. А у каждого более-менее видного «бизнесмена» — телохранитель. А еще лучше — не один, а целая бригада.

Очень скоро жизнь показала, что проще построить коммунизм в отдельно взятой стране, чем создать островок безопасности на криминальной территории под странным названием СНГ. Жизнь доказала (и продолжает доказывать), что это невозможно. Что даже целые команды телохранителей, бронированные лимузины и высокие госдолжности не способны обеспечить безопасность…

Вчерашние события продемонстрировали это в очередной раз. Престижно-надежно-комфортабельная жизнь на новорусский манер оказалась мыльным пузырем. Как и охранник Брюнета, который показывал отличные результаты на полигонах, в спортивных залах и тирах… и моментально скис в противостоянии реальном…

Баня была, конечно, не «для народа». Но Брюнет этого не оценил. «Товарищ олигарх» и «господа сыщики» прошли в апартаменты. Брюнет шел последним, нес под мышкой леща. Его водитель, глядя на это, почесал затылок и сказал очень серьезно:

— Дожили, твою мать! Наверху сыщиков и олигарха встретил менеджер (по-старому — просто банщик, шестерка), провел в номер, предложил меню. На Брюнета с лещом под мышкой шестерка посмотрел снисходительно.

В апартаментах было уютно, не жарко, висела на стене картина под названием «Русская баня». На полотне было много пару, больших грудей и толстых ягодиц. На переднем плане торчал самовар… а-ля рюс, короче! Только балалайки не хватало.

— Балалайки не хватает, — сказал Брюнет, обращаясь, кажется, к лещу.

— Что? — спросил банщик-менеджер.

— Работа, говорю, Глазунова? — кивнул Брюнет на полотно.

— Не, студент из училища Рериха малевал… говорят, большой талант.

— Ну, о талантах мы с тобой потом потолкуем, — сказал Брюнет. — А сейчас для облегчения принески-ка вчерашнего пивка холодненького.

…Попили пива и как-то незаметно стало легче. Груз ночного инцидента все-таки давил, еще стояли в ушах сухой стук пистолетных выстрелов и голос полковника Ершова: «Готов, блядь такая!»… И белая ночь… и тусклый блеск стреляных гильз… и мертвое тело Слепого Киллера на пыльном, в луже густой и липкой крови, асфальте.

— Слушай, Борисыч, — сказал, вытирая пивную пену с верхней губы, Брюнет, — а ты чего мне вчера в уши дул? Я чего-то не понял…

— А? — Петрухин сделал вид, что не понимает. — Чего?

— Чего-то ты мне такое гнал перед тем, как мы на улицу вышли… Типа: не удивляйся.

— А? Да я уж и сам не помню, — не глядя на Голубкова, ответил Петрухин.

Купцов поставил бокал с «хольстеном» на столик, сказал спокойно:

— Дмитрий предупреждал вас, Виктор Альбертыч, чтобы вы не паниковали, когда появится придурок с гранатой.

Брюнет медленно поставил свой бокал с пивом.

— Не понял, — сказал он.

Какое— то время трое мужиков, завернутых в простыни, молчали. Из динамиков старенького «филипка» Пугачева исполняла «Мадам Брошкину». Петрухин подумал, что под эту же мелодию он встретился с Брюнетом полтора месяца назад. Под эту же «Брошкину» и разбежимся…

— Я не понял, мужики, — повторил Брюнет. Но по выражению его лица можно было предположить: догадался.

Петрухин закурил и сказал:

— Покушение у офиса, Виктор, организовал я.