Сергей Зверев - Сезон охоты на ментов

– Сысой Савельевич, вы слышали о гибели Зии Нуретовой? – спросила Лиза.

Калитов, скривившись, повернулся к ним спиной и призывно махнул рукой.

– Пойдемте в кухню. В комнату не приглашаю – там сын спит. У нас квартира двухкомнатная, лишней спальни нет. О Нуретовой читал в газетах.

На кухне он усадил следователей за стол, включил газовую плиту и поставил на конфорку чайник со свистком, поинтересовавшись:

– Почему ночью пришли?

– Мы только что узнали, что вы ее оперировали за три дня до гибели, а время не терпит, Сысой Савельевич.

– Понимаю. Отпираться не имеет смысла, да и зачем? Да, оперировал. Думаю, знаете, какая была операция.

– Знаем.

– Между прочим, и не раз.

– Вот как? Чем она объясняла свое желание постоянно обновляться?

– Ничем не объясняла, – усмехнулся Калитов. – Она была продажной женщиной и периодически находила клиентов, которые за хорошие деньги хотели лишить ее девственности.

– А вы?

– Что – я? Желание клиента – закон. Операция платная. Есть деньги – пожалуйста, деньги в кассу, и никаких проблем.

– Как же с моральными принципами?

– Какие принципы, деточка? Знаете, сколько таких операций я делаю? Не менее десятка в неделю. Это только в журналах пишут, что операции помогают оступившимся девушкам наладить нормальную жизнь и выйти замуж. Бред! На девственности делают деньги. Обычная проститутка стоит пятьдесят долларов, а девственница – от тысячи, и цена доходит, бог знает до каких высот! Есть за что терпеть и страдать.

– Вы тоже делаете деньги на девственности, – хмыкнул Геннадий.

– А как же! Неплохой доход, – не стал отпираться Калитов.

– Зия Нуретова одна пришла к вам в клинику?

– Нет, ее сопровождали двое мужчин. Они и расплатились. Потом, после операции, сразу увезли.

– Фоторобот мужчин поможете составить?

– Помогу. Я человек законопослушный.

– Сысой Савельевич, а эту девушку не помните? – Лиза показала Калитову фотографию Каузиной.

– Ее зовут Лена.

– Знаете ее? – удивился Геннадий. Он чувствовал, чувствовал, что с Каузиной не все чисто. Значит, отец действительно видел ее на бандитской «малине».

– Только имя. У нас ведь клиника не требует с клиентов их паспортных данных – операционная помощь анонимная. Все, что связано с сексом, – сфера деликатная. Требуй мы паспортные данные, немногие решились бы…

– Она была не девственница?

– Была, но мы сделали ее девственницей.

– И когда?

– За день до гибели Нуретовой.

– Отлично! – Геннадий даже потер руки – все сходится. – Можете написать нам объяснительную?

– Мы сами напишем, а вы подпишете, – успокаивающе объяснила Лиза. – Эта Лена причастна к гибели Нуретовой. Вы нам здорово помогаете, Сысой Савельевич.

– Долг гражданина – помогать правоохранительным органам. Теперь давайте пить чай, чайник вскипел.

Калитов наполнил чашки, поставил вазу с конфетами и коробки с зефиром, мармеладом, оригинальными тартинками, печеньем в виде персиков.

– Люблю сладости, – смущаясь, произнес он. – Угощайтесь.

– Спасибо. – Геннадий отпил глоток крепкого чая. Кажется, дело сдвинулось с мертвой точки. Каузина – крот, нейтрализовав ее, можно свободно приниматься за Игошина. Время еще есть!

– Прочитайте, внизу напишите своей рукой: «С моих слов записано верно» и поставьте подпись.

– По предъявленной мне фотографии я опознал прооперированную мною Елену Каузину. У нее была восстановлена ранее утраченная девственная плева, – вслух прочитал Калитов. – Верно, именно так.

– И число поставьте, – добавила Лиза.

Быстренько, ради приличия, попив чайку, с объяснительной Калитова на руках следователи помчались обратно к Каузиной.

Пробуждения Ленки ждали еще с час, терзаясь бездействием.

– Да проснись! Проснись! – Лизка бесцеремонно лепила пощечины, и голова Каузиной моталась по подушке. Наконец, застонав, Ленка разлепила тяжелые веки.

– Что-о-о?

– Вставай, иуда!

– Ты что, сдурела! – подскочила Каузина, приходя в себя. Заметив Геннадия, она натянула на себя одеяло. – А вы здесь зачем?

– Елена, ты давно сотрудничаешь с преступниками? – присел на стул перед диваном Геннадий.

– Что?! – перепугалась Каузина, побелев как мел.

– Тебя видели на вилле Ондатра, ты там деньги получала. Вот показания доктора Калитова.

– Что?! Нет! – Ленка вдруг заморгала и разрыдалась, уткнувшись в кулак.

Геннадий растерялся – эта милая девушка была шпионкой криминала, и вдруг так легко «раскололась» и рыдает, словно ребенок. Как себя вести? Орать на нее, тоже бить по щекам, как Одоева? Что делать?

– Ты на службе у Ондатра? – спросил Геннадий.

– Да, – выдохнула Каузина. Капельки слез застыли на щеках.

– Почему?

– Он спас меня, оплатил учебу в институте…

– И все эти годы ты работала на него?

– Да, да! – И Лена спрятала лицо в колени.

Геннадий помолчал в нерешительности, но потом взял себя в руки – Каузина враг, надо вести себя жестко, и заговорил ровным голосом:

– Тебе придется искать другую работу. Это самое хорошее, что тебя ожидает. А плохое – ты можешь попасть в тюрьму. Твои действия определяются, как коррумпированность и участие в преступном сообществе.

Ленка рыдала от всей души. Геннадий смотрел на нее и удивлялся: никогда бы не подумал, что она связана с ворами. Они ее спасли от чего-то, скорее всего, от какой-то глупости, определили в институт через своих людей, платили за учебу – готовили с самого начала, словно лазутчика в стан врага.

Одоева принесла Ленке воды. Та выпила, немного успокоилась.

– Я уволюсь сама. Не выдавайте меня.

– Хорошо. – Геннадий рассчитывал именно на такой поворот. Он не желал, чтобы Каузину трепали на дисциплинарной комиссии – зачем? Ее вовремя разоблачили. Сейчас более выгодно, чтобы воры не знали о «провале» Каузиной. – Будем сотрудничать. Ты не скажешь Ондатру, что я копаю под него и Игошина, а я позволю тебе потихоньку уволиться и уехать.

– Нет. Не могу. – Каузина вдруг замотала головой и опять заплакала.

– Почему?

– Мне не позволят уйти из органов. Как я объясню? Меня так долго внедряли.

– Объяснять ничего не придется – Ондатра и его бригаду мы посадим, а ты уедешь куда-нибудь.

– На какие средства?

– Продашь машину, – сказала Лиза. – Речь идет о твоей жизни – или ты уедешь, или тебя убьют твои «друзья».

– Господи, как мне плохо, – шептала Каузина. – Куда я поеду? Меня они всюду найдут… И вообще, я Урюпина люблю. А-а! Все кончено. Никуда я не поеду… Пусть лучше меня убьют.