Клайв Касслер - На грани потопа

— Вас и вашего жениха подобрало какое-то судно?

— Нет, плот прибило к берегу. Я потеряла сознание от переохлаждения, но Йен меня спас. На руках отнес к опушке леса, взломал дверь заколоченной на зиму хижины, развел огонь, растер меня снегом и вернул к жизни. Мы нашли там запас консервов и круп, несколько дней отлеживались и приходили в себя, а потом пешком добрались до железнодорожной станции и уехали в Нью-Йорк. У Йена там нашелся кузен, который приютил нас в своем доме и помог на первых порах, пока мы не нашли работу и не встали на ноги. Возвращаться в захваченный коммунистами Китай было безумием, и мы решили остаться в Соединенных Штатах, а год спустя поженились. Пришлось, правда, дать кое-кому на лапу, чтобы выправить необходимые бумаги, но об этом, пожалуй, действительно лучше не распространяться. Йен снова ушел в море, а я ждала его на берегу, вела хозяйство, растила детей, потихоньку старела... Знаете, мы прожили много лет на Лонг-Айленде в Нью-Йорке, но каждый год проводили отпуск на Великих озерах. Мы буквально влюбились в эти замечательные места и сумели передать свою любовь детям. А когда Йен вышел на пенсию, построили этот дом и перебрались сюда. Вы ведь видели наш катер? Мы с мужем часто ходим на нем по озеру, ловим рыбу, ночуем прямо в лесу, в палатках. Одним словом, наслаждаемся природой. Кому-то, возможно, такая жизнь покажется скучной, но нам нравится.

— Счастливые вы люди! — с легким оттенком зависти вздохнула Джулия.

Катя тем временем извлекла откуда-то толстый семейный альбом и с гордостью продемонстрировала гостям несколько глянцевых цветных и пожелтевших черно-белых фотографий. На первых были запечатлены дети и внуки, каждый год на Рождество собирающиеся шумной толпой под крышей родительского дома, а на двух последних молодой Йен Гэллахер на причале какого-то восточного порта у сходней грузового парохода и ослепительной красоты стройная блондинка с маленькой таксой на руках. Прежде чем передать ее Джулии, миссис Гэллахер промокнула носовым платочком уголки глаз.

— Не могу без слез смотреть на этот снимок, — с грустью призналась она. — Мы с Йеном покидали каюту в такой спешке, что забыли захватить моего любимца Фрица, и бедняжка утонул вместе с судном.

Джулия покосилась на двух маленьких собачек, расположившихся у ног хозяйки и время от времени умильно поглядывающих на нее блестящими черными глазками.

— Я вижу, не только это фото напоминает вам о нем, но и кое-кто еще, — с улыбкой сказала она. — Можно считать, дух его возродился в ваших новых любимцах.

— Вы не против, если я пока побеседую с вашим супругом, миссис Гэллахер? — вежливо осведомился Питт.

— Конечно, конечно, — спохватилась Катя. — Ступайте на кухню, пройдите через заднюю дверь и спуститесь к воде. Йен там рыбу ловит на причале.

Питт вышел на задворки и спустился по пологому откосу к деревянным мосткам на сваях, футов на тридцать вдающимся в озерную гладь. Йен Гонконг Гэллахер с удилищем в руках уютно устроился в старом плетеном кресле-качалке. Надвинутая на глаза потрепанная войлочная шляпа с широкими полями и расслабленная поза свидетельствовали о том, что хозяин дома решил немного подремать на свежем воздухе. Услышав шаги за спиной, он встрепенулся и позвал:

— Кто там? Ты, Катенька?

— Нет, мистер Гэллахер, — разочаровал его Питт. — Ваша очаровательная супруга осталась в доме, но любезно объяснила мне, где вас найти.

Сидящий повернул голову, сдвинул шляпу на затылок, окинул незнакомца цепким быстрым взглядом, но тут же отвернулся и вновь уставился на неподвижный поплавок.

— Клюет? — участливо поинтересовался Питт.

Вместо ответа старик наклонился и вытянул из воды кукан с нанизанными на него шестью довольно крупными рыбинами.

— Перед дождем они завсегда наживку хватают так, будто сто лет голодали, — пояснил он с легким ирландским акцентом.

— На что ловите, если не секрет?

— Чего я только не перепробовал, но куриная печенка и навозные червяки ни с чем не сравнятся, — охотно поведал оживившийся рыболов, разворачиваясь вместе с креслом в сторону собеседника. — Вы меня, вижу, знаете, молодой человек, а вот я вас что-то не припоминаю. Чем обязан?

— Мое имя Дирк Питт. Я работаю в НУМА.

— НУМА? Слыхал я о вашей конторе, — кивнул ирландец. — Проводите на озере какие-нибудь исследования?

— Я специально прилетел из Вашингтона, чтобы поговорить с вами, сэр, об обстоятельствах гибели «Принцессы Ван Ду», — лаконично сообщил Питт.

Гонконг Гэллахер воспринял его слова с редким спокойствием и даже глазом не моргнул, проявив достойную зависти выдержку, хотя был наверняка шокирован. Он же первым нарушил затянувшееся молчание.

— Я полвека ждал, когда ко мне придут и станут расспрашивать о «Принцессе», — признался он, тяжело вздохнув. — Повторите, пожалуйста, еще разочек, как называется ваша организация, мистер Питт?

— Национальное подводное и морское агентство.

— Ну да, все сходится, — задумчиво пробормотал старик. — Как же вы меня отследили? Ведь столько лет прошло...

— В наши дни от компьютеров нигде не спрячешься, мистер Гэллахер.

Подойдя поближе, Питт получил возможность более подробно рассмотреть внешность бывшего стармеха. Гэллахер оказался довольно крупным и неплохо сохранившимся мужчиной, ни ростом, ни весом не уступающим ему самому. Львиная грива седых волос и пышные, заботливо ухоженные усы обрамляли мужественное и гладкое, почти без морщин, лицо, совсем не типичное для старого морского волка. Хотя, с другой стороны, служба механика проходит в основном в недрах трюма, в пропитанной испарениями мазута и машинного масла атмосфере, так что удивляться тут особо нечему. Красный мясистый нос с лиловатыми прожилками кровеносных сосудов выдавал свойственное ирландцам пристрастие к горячительным напиткам, однако мощная фигура и бугрящиеся мышцами руки и торс говорили о том, что даже неумеренное потребление алкоголя не смогло оказать на его организм разрушительного воздействия. Да и выглядел он лет на пятнадцать моложе своего истинного возраста. Если бы Питт не знал, что этим летом ему исполнится ровно восемьдесят пять лет, он ни за что не дал бы Гэллахеру и семидесяти.

Поплавок неожиданно дрогнул и стремительно ушел под воду. Ирландец среагировал мгновенно: тут же подсек добычу и несколько секунд спустя вытащил бьющегося на крючке трехфунтового радужного лосося.

— Сейчас в озере разводят все больше форель и семгу, — пожаловался он Питту, — но я еще застал времена, когда не редкостью было выудить здоровенную щуку или судака фунтов на десять-двенадцать.

— Я разговаривал с вашей женой, — возобновил диалог Питт, когда пойманная рыбина присоединилась к своим собратьям на кукане. — Она рассказала мне, как вы покинули тонущее судно на спасательном плоту и чудом добрались до берега.